Тайные близнецы Братвы (ЛП) - Фокс Мари

Я слегка наклоняюсь, сокращая расстояние между нами. — Да?

У нее перехватывает дыхание, губы раскрываются, как будто она собирается что-то сказать, но вместо этого она наклоняет голову ровно настолько, чтобы встретить мой взгляд полностью. В тусклом свете ее глаза темные, отражающие что-то сырое и невысказанное.

— Я…, — начинает она, но слова, кажется, не поддаются ей. Вместо этого ее рука слегка двигается, касаясь моей руки, словно пробуя воду.

Тепло ее прикосновения зажигает то, что я не могу игнорировать. Медленно, неторопливо я протягиваю руку, мои пальцы касаются ее щеки. Ее кожа мягкая, теплая, и она почти инстинктивно тянется к прикосновению.

— Кьяра, — бормочу я, ее имя шепот на моих устах.

Она не отстраняется. Вместо этого ее взгляд падает на мой рот, ее дыхание становится быстрее. Я наклоняюсь, не в силах остановиться, пока наши губы не встречаются в поцелуе, который сначала мягкий, нерешительный, но быстро становится глубже.

Ее рот теплый, сладкий, и на вкус она как все, чего я не осознавал, что жажду. Моя рука скользит к ее затылку, притягивая ее ближе, пока ее пальцы впиваются в мою рубашку.

И только когда Лео ерзает у неё на руках, тихонько бормоча во сне, мы оба замираем.

Она отстраняется первой, ее дыхание неровное, губы слегка припухли от поцелуя. — Дети…, — шепчет она, ее голос дрожит, но тверд.

Я киваю, заставляя себя сделать шаг назад, хотя каждая часть меня кричит, чтобы я держалась поближе. — Мы их разбудим, — соглашаюсь я, мой голос звучит хрипловатее, чем я предполагал.

Ее щеки вспыхивают, но она не спорит. Вместо этого она поправляет Лео в своих объятиях, прижимая его ближе, когда она откидывается на подушки. Алиса бормочет что-то бессвязное, ее маленькая рука сжимается на моей груди, когда я снова устраиваюсь рядом с ней.

Между нами повисает тишина, напряженная и тяжелая, но никто из нас не говорит. Глаза Кьяры в конце концов закрываются, дыхание выравнивается, и она погружается в сон.

Я смотрю на нее еще мгновение, мои мысли запутались в путанице, которую я не хочу распутывать. Наконец, я позволяю голове откинуться на спинку кровати, тепло Алисы успокаивающе давит на меня.

Этот момент длится долго, мягкий и неожиданный, пока сон не затягивает и меня.

***

Мягкий свет раннего утра просачивается сквозь занавески, отбрасывая теплый свет на всю комнату. Я шевелюсь, моргая от яркости, приспосабливаясь к бодрствованию. Тяжесть на моей груди незнакома, но каким-то образом успокаивает. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что изменилось.

Кьяра.

Ее тело прижалось к моему, ее голова покоится чуть ниже моего подбородка, ее рука легко покоится на моем боку. Ее тепло просачивается сквозь тонкую ткань моей рубашки, ее аромат — нежная смесь жасмина и чего-то исключительно ее — задерживается в воздухе между нами.

Я замираю, мои мышцы напрягаются, когда приходит осознание. В какой-то момент ночи Алиса, должно быть, покинула меня, и ее место заняла Кьяра. Моя рука, лениво обнимающая ее за талию, рефлекторно напрягается, прежде чем я успеваю спохватиться.

Я не планировал так просыпаться.

Кьяра слегка шевелится, ее дыхание согревает мою ключицу. Ее ресницы трепещут, и она моргает, глядя на меня, ее глаза затуманены сном. На мгновение нет узнавания, только Мягкая уязвимость того, кто только что проснулся. Затем ее взгляд обостряется, и она застывает напротив меня.

Ее глаза расширяются, а щеки заливаются густым румянцем, когда она резко отстраняется, прижимая руку к моей груди, словно пытаясь увеличить расстояние между нами. — Что… что ты делаешь? — запинается она, ее голос все еще хриплый от сна.

— Что я делаю? — эхом повторяю я, слегка ухмыляясь, несмотря на ситуацию. — Это ты меня обнимаешь.

Ее румянец усиливается, и она быстро садится, приглаживая растрепанные волосы. — Я… я не хотела! Я имею в виду, я не хотела!

— Конечно, — протягиваю я, не в силах удержаться и поддразнить ее.

Она смотрит на меня, хотя эффект ослабевает из-за того, как она наклоняет голову, явно взволнованная. Прежде чем она успевает выстрелить в ответ, в комнате раздается смех.

Я поворачиваю голову и вижу, как Алиса и Лео стоят у двери, их маленькие лица светятся озорством. Алиса крепко сжимает своего плюшевого кролика, подпрыгивая на цыпочках, пока Лео сдерживает очередной смех рукой.

— Доброе утро, мама и папа, — поет Алиса, и ее улыбка становится шире.

Кьяра выпрямляется, прищурившись, смотрит на них. — Что вы двое задумали?

Смех Алисы становится громче, и она указывает на нас, ее выражение лица совершенно не выражает раскаяния. — Мы поменялись местами! Я и Лео! Чтобы вы могли прижаться друг к другу.

Кьяра ахнула, ее челюсть слегка отвисла, а румянец растекся по ее шее. — Ты… ты что сделала?

Лео выглядывает из-за спины Алисы, его застенчивая улыбка соответствует ее. — Алиса сказала, что это хорошая идея, — тихо говорит он, его голос едва громче шепота.

— Так и было! — гордо заявляет Алисса. — Вам двоим нужно больше объятий. Бабушка Кэт говорит, что объятия делают людей счастливыми!

Кьяра тихо стонет, закрыв лицо руками. — Невероятно, — бормочет она.

Я усмехаюсь, садясь и кладя руки на колени, когда смотрю между ними. — Ну, они не ошибаются, — говорю я, наслаждаясь тем, как Кьяра резко вскидывает голову, ее взгляд теперь устремлен на меня.

— Ты не помогаешь, — шипит она, хотя уголок ее рта дергается, как будто она борется с улыбкой.

Алиса делает шаг вперед, уперев руки в бедра в комично серьезной позе. — Сработало? Теперь ты счастлива?

Кьяра сжимает губы, явно разрываясь между желанием отругать их и смехом. — Вы двое невозможны, — наконец говорит она, качая головой.

Лео дергает Алису за рукав, шепча что-то, чего я не слышу. Она с энтузиазмом кивает, прежде чем броситься вперед, забираясь на кровать, а Лео следует за ней по пятам.

— Завтрак сейчас! — объявляет Алиса, вставая между мной и Кьярой.

Лео забирается на колени Кьяры, прижимается к ней, а она автоматически обнимает его. — Завтрак! — тихо повторяет он, его глаза все еще полуприкрыты сном.

Кьяра смотрит на него сверху вниз, ее выражение смягчается. Какое бы смущение она ни испытывала несколько минут назад, оно, кажется, тает, когда она целует его в макушку.

— Ладно, — говорит она мягким голосом. — Давайте позавтракаем.

Алиса дергает меня за рукав. — Пойдем, папа! Ты тоже должен пойти.

Я издаю притворный вздох, взъерошив ей волосы. — Как будто у меня есть выбор, — дразню я, заслуживая от нее восторженный смешок.

Кьяра смотрит на меня поверх головы Лео, ее взгляд на мгновение становится непроницаемым, прежде чем она заговорит. — Ты хорошо с ними обращаешься, — тихо говорит она, почти сама себе.

— Конечно, — отвечаю я, пристально глядя ей в глаза. — Они ведь тоже мои дети.

В ее глазах что-то мелькает — может быть, удивление или что-то более мягкое, — и она кивает, хотя больше ничего не говорит.

Мы вчетвером спускаемся вниз, близнецы болтают о том, что они хотят на завтрак. Алиса настаивает на блинчиках, а Лео тихо просит фрукты. Кьяра, все еще взволнованная, легко выполняет движения, полностью сосредоточившись на детях.

Вскоре кухня оживает от теплого запаха завариваемого кофе и мягкого гула утренней активности. Кьяра движется с отработанной грацией, вытаскивая ингредиенты, пока Алиса тянет ее за руку, настаивая, чтобы она помогла с блинами. Лео топчется возле стойки, его маленькие пальцы сжимают край, и он молча наблюдает.

— Я умею это смешивать! — заявляет Алиса, держа в руках деревянную ложку, словно знак чести.

Кьяра улыбается, ее прежнее смущенное поведение сменяется спокойным терпением, которое она приберегает для близнецов. — Хорошо, но только если вы пообещаете быть осторожными.

— Обещаю, — щебечет Алиса, уже взбираясь на табурет, который ей поставила Кьяра.

Я прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая за разворачивающейся сценой. В движениях Кьяры есть что-то приземленное, ее внимание разделено между управлением чрезмерно усердным помешиванием Алисы и нарезкой фруктов для Лео. Она оглядывается на меня один раз, ее бровь слегка выгибается, как будто говоря: — Ты так и будешь стоять там?