Рассветная мечта - Голубева Татьяна В.

— Я просто не знала, — пожала плечами Наташа. — Надо же, реставрация фотографий… Да, кое-что обязательно нужно восстановить, ты права. Сделать пусть один альбом, но такой… исчерпывающий. А то я как будто человек без прошлого. Нехорошо, ведь правда?

— Нехорошо, — кивнула Алла. — Так, это кто?

— Мама. В студенческие годы.

— Фигура потрясающая, — одобрительно сказала подруга. — Но у тебя лучше. И главное — твоя в принципе другая. Мама у тебя была… спортивного склада. А ты — сама женственность, как киноактрисы пятидесятых годов. А молодая бабушка есть?

Наташа, смущенная похвалой, взяла другой альбом, нашла старинную коричневую фотографию, на которой стояли рядом бабушка и дед. Снимок был сделан в шестидесятом году, летом, как следовало из выцветшей надписи на картонном листе альбома рядом с фотографией. На бабушке было платье с узким лифом, пышной юбкой и рукавами-фонариками. На дедушке — строгий костюм в мелкую полоску: громадный пиджак, широкий галстук, широкие брюки…

— Вот взгляни…

Алла впилась глазами в снимок. Но Наташа уже и сама поняла: да, фигура у нее скорее бабушкина, чем материнская. Те же мягкие линии, та же округлость форм…

— Потрясающе, — прошептала подруга. — Бабка у тебя была, что надо… даже с такой идиотской прической. Надо же, как тогда причесывались странно!

— Ну, если мода такая была, — улыбнулась Наташа. — А им, наверное, наши прически могли странными показаться.

— Наверняка, — согласилась Алла. — А это кто?

На соседней странице альбома был намертво приклеен гораздо более поздний снимок: две девушки, усевшиеся на лужайке среди ромашек, раскинув пышные юбки. Волосы у обеих заплетены в косы. Рядом с фотографией написан год: тысяча девятьсот семьдесят седьмой.

— Это мама… с сестрой, — тихо сказала Наташа.

Надо же, почему она раньше вообще не заметила этот снимок? Ведь это Нина, тетя Нина, мамина сестра, диссидентка…

— Ты уже отправила ей письмо? — тут же спросила Алла. — Как они похожи, просто удивительно! А ведь твоя мама была моложе сестры, да?

— Да, на три года. Письмо… нет, еще не отправила. Никак не могу сочинить.

— Да что там сочинять? — удивилась Алла. — Ты же не знаешь, как она вообще к тебе отнесется. Мало ли что сами родню ищут… всякое ведь случается. Так что напиши как можно проще: годы, события. И все. А там видно будет.

Это было любимым выражением Аллы: там видно будет.

В общем, Наташа тоже придерживалась этой незатейливой жизненной философии. Но все равно ей хотелось написать не что-то вроде длинной телеграммы, а настоящее письмо. Вот только у нее совсем не было опыта. Она никогда и никому не писала писем.

— Ладно, с этим мы разобрались. Ты в бабушку. Остался последний по порядку, но не по важности вопрос, — серьезно сказала Алла. — Что ты собираешься надеть?

— Тот костюмчик, что к Новому году купила, — пожала плечами Наташа.

— Нет, — покачала головой подруга. — Он слишком суров. Зимой еще, куда ни шло, но весной — нет.

— Да какая весна! — засмеялась Наташа. — Ты как будто не в Питере всю жизнь прожила. До весны еще месяца полтора, не меньше.

— Все равно. Восьмое марта — праздник весенний. Мимозы, нарциссы и все такое. Нужно что-то новое, более… ну, радостное, что ли. С другим настроением. Можешь себе позволить?

— Позволить-то могу, но что-то не вижу необходимости.

— Необходимость есть, уж ты мне поверь, — задушевным тоном проворковала подруга. — К такой прическе… а кстати, у тебя есть хорошая косметика?

— Зачем? — испугалась Наташа.

— Как это зачем? Ресницы чуть-чуть подкрасить, напудриться, помада нужна светлая, почти без цвета…

— Нет! — отрезала Наташа таким решительным тоном, что Алла мгновенно сдалась.

— Ну, хорошо, хорошо, только не сердись. Но ведь все немножко красятся. Что тут плохого?

— Не хочу. И не буду.

— И не надо, не надо, — поторопилась успокоить подругу Алла. — Только новый костюмчик купи обязательно.

Наташа, которой было неловко за собственную вспышку, сказала с улыбкой:

— Ну да, такой, чтобы к новым серьгам подошел. Потрясающие серьги… просто надевать страшно.

Алла и Петр Николаевич подарили Наташе на день рождения серьги с маленькими изумрудами — в цвет глаз.

— А что? Тебе зеленое к лицу. — Алла обрадовалась, что Наташа не сердится на нее за назойливость в вопросе косметики. — И вполне весенний цвет. Ну, впрочем, сама решишь. Вкусом тебя природа не обошла.

Еще одна похвала… Наташа подумала, что Алла, наверное, старается таких! образом вселить в нее уверенность в себе. Лишь бы не слишком увлеклась. Как-то странно было слышать бесконечные комплименты. Непривычно.

Наконец Алла спохватилась, что час уже поздний, пора и честь знать. Когда она уже стояла в прихожей, прощаясь с Наташей, в ее сумочке зазвонил телефон. Петенька начал беспокоиться…

Глава 26

Ровно в три часа дверь бухгалтерии осторожно приоткрылась, внутрь просунулась седая голова Ольги Ивановны.

— Девочки, пропел гудок заводской, конец рабочего дня!

Элиза Никаноровна оторвалась от компьютера и сказала:

— Как приятно, что кому-то здесь известны песни моей молодости!

— Ну, я помню даже песни тех лет, когда была молодой ваша матушка, — беспечно ответила Ольга Ивановна и исчезла.

Наташа расхохоталась.

— Да, умеет тетя Оля комплименты говорить!

— Тетя Оля? — Недоумевающий взгляд Элизы обратился в сторону Наташи. — Вы родня?

— Нет, — покачала головой Наташа. — Просто Ольга Ивановна была подругой моей бабушки. С юности. Я и привыкла ее так называть.

— Вот оно что… — По лицу главного бухгалтера проскользнуло странное выражение, не понятое Наташей. — Значит, наша благородная служительница чистоты знает тебя много лет?

— С рождения, — подтвердила Наташа. — А что?

— Нет, ничего… просто это как-то прошло мимо моего внимания.

— Ну, мы же с ней на работе не демонстрируем душевную близость.

— Знаешь что, Наташа? — сказала вдруг Элиза Никаноровна очень серьезно. — Ты здорово изменилась в последнее время.

— Это плохо? — перепугалась Наташа.

— Нет, наоборот, — улыбнулась главный бухгалтер. — Совсем наоборот. Ты… ну, ожила, что ли. Стала увереннее в себе. Стала улыбаться чаще. Расцвела, вот как.

— Весна! — заявила Наташа. — Весна виновата! Ну как, разрешаете отправиться на празднование, гражданин начальник?

— Уж конечно. Заканчивай это грязное дело — и вперед, вдарим по шампанскому!

В общем, все было как всегда. Столы, нагруженные тарелками и бутылками. Подарки женщинам — цветы и коробки конфет. Очень дорогих конфет, как знала теперь Наташа. Андрей Вадимович поздравил прекрасных дам, пожелал им счастья и так далее, и все занялись шампанским и закусками. Наташа совсем было собралась по привычке забиться в дальний угол, но ее поймала за рукав секретарша:

— Наталья Игоревна, какой у тебя обалденный костюмчик! Где покупала?

— В Пассаже. Нравится?

— Не то слово! — Нина закатила глаза к потолку. — Жаль, что у меня глаза не зеленые. Я бы тоже что-нибудь в этом роде купила. И серьги…

— Подарок, — похвасталась Наташа. — Подруга с мужем подарили на день рождения.

— Неплохо, неплохо, — одобрила Нина. — Давай-ка мы с тобой еще по чуть-чуть шампусика, а?

Наташа не сразу заметила, что Нина, болтая всякую ерунду, проделала тем временем хитрый маневр, в результате которого девушки оказались совсем рядом с Андреем Вадимовичем. И, обнаружив, что он стоит прямо перед ней с бокалом шампанского в руке, отчаянно растерялась.

— Еще раз с праздником, милые дамы! — весело сказал Вадимыч. — Какие вы обе симпатичные! И нарядные, и вообще — рад сообщить, что в моей фирме работают самые приятные дамы и девушки Санкт-Петербурга.

Нина расхохоталась и кокетливо прищурила глаза.

— Ах, Андрей Вадимович, да вы у нас комплиментщик! Вот уж раньше не замечала!