Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 (СИ) - Туманова Кира

- Спасибо, всё норм. - решаю не ходить вокруг да около. - Ты хотела что-то?

- Не то, чтобы хотела... - слышу, как она мнётся. - Просто соскучилась. Может, кофе попьём? Я как раз недалеко от тебя, на съёмках.

Ага, конечно. Знала бы она, куда я еду... Или уже знает?

Может, какая-то «сорока» на хвосте принесла? Или обиженный «лев» проговорился?

- Говори прямо, Эльза. Ты же не из тех, кто звонит просто поболтать.

- Я думаю, наше расставание было ошибкой, - голос Эльзы становится томным. — Прости меня, я была не права... Если бы могла как-то загладить вину...

- Слушай, ты что-то про «ФармФьюжн» узнала, да?

- Ну что ты! — восклицает она слишком поспешно. - Откуда мне знать такие вещи?

Ну конечно! У Эльзы нюх на деньги. Вот только в прошлый раз она ошиблась - не разглядела перспектив в «нищей компании». А теперь, видимо, слухи дошли.

- Я просто люблю тебя, Кир. Поняла это... - Добавляет в голос проникновенность, и затем смело выкручивает её на максимум. - Без тебя мир поблёк. Каждый день вспоминаю и корю себя. Я была такой дурой!

Голос Эльзы взмывает вверх и вибрирует высокими чувствами. Точно, что-то узнала!

Жаль, аудио спектакль такой хороший, а из слушателей только я. И, кажется, Зоя Михайловна.

Как я раньше не замечал в Эльзе эту искусственность? Сейчас будто пелена спала — слышу каждую фальшивую нотку.

Бабушка, не дожидаясь моего ответа, ловко выхватывает телефон и рявкает в трубку:

- Слушай, деточка, найди себе другую дойную корову. Кир женится скоро!

Я слегка приподнимаю бровь. Надо будет Гематогенычу сказать - пусть проверит бабушке слух. По ходу, есть положительная побочка. У неё появился новый талант - слышать то, чего ещё нет.

Но... почему бы и нет?

Эпилог. Два года спустя

Арина

Нет пути к счастью, счастье — это путь

Откинувшись в глубоком кожаном кресле, и медленно провожу ладонью по округлившемуся животу.

Мы не хотим знать, кто там: мальчик или девочка. Оба любим сюрпризы. Какая разница, если всё равно будем любить нашего ребёнка независимо от его пола.

Кир каждый вечер, обнимая меня перед сном, шепчет одно и то же: "Лишь бы здоровый. И чтобы был похож на тебя».

Я подозреваю, он мечтает о дочке. Но не признаюсь, что уверена — у нас будет мальчик. Не знаю, откуда эта уверенность... Может, потому что так сильно хочу увидеть маленькую копию мужа?

Одной рукой глажу животик, а второй... Перелистываю глянцевые страницы аукционного каталога. Совсем свеженький, ещё пахнет типографской краской и мне до одури нравится этот запах.

Может быть потому, что на шестом месяце хочется нюхать и не такое... А, может, быть, потому что это запах моего успеха.

На обложке гордо красуется стилизованная буква R. Станислав Эдуардович, мой отец, наверное, и представить не мог, что когда-нибудь логотип с домашних халатиков перекочует на частный аукционный дом.

А, может быть, и знал. Все наши разговоры с Киром об отце заходят в тупик. Он знал его, я – нет. Но мы оба не можем понять, каким он был на самом деле.

В документах, найденных в коробке из-под обуви, было много всего интересного. И благодарности от неизвестных нам людей за помощь. И проклятия от родственников тех, кто по его вине годами гнил в тюрьме. Я до сих пор не могу понять, каким он был... Наверное, разным.

Ветер шевелит шторы, и солнечные блики скользят по стене, где висят мои картины. Да, теперь я не только главный оценщик и директор, но и... скажем так, увлечённый художник по выходным.

Кир первым начал развешивать мои работы у себя в кабинете, потом — дома. Что будет потом, я не знаю. Пока мне просто нравится рисовать, я делаю это для души, для себя. К всемирной славе я не стремлюсь, мне достаточно того, что я имею.

Если счастья слишком много, его перестаешь ценить. Я предпочитаю принимать его дозированно, хотя не всегда получается.

В дверь деликатно стучат: - Арина Станиславовна, вам цветы, — с подчёркнутой официальностью объявляет Таня.

Я недовольно морщусь: - Хватит уже с этим "Арина Станиславовна"!

Таня, моя правая рука и лучшая подруга, игриво подносит палец к губам: - Тссс... Не разоблачай меня перед курьером. Мы же серьёзная фирма! – Оборачивается назад и громко командует. – Проходите.

Паренёк в форменной рубашке курьера опускает на стол пышные нежно-розовые хризантемы, перевязанный золотистой лентой.

- Это для вас, - бормочет, застенчиво опуская тяжёлый букет на край стола.

Улыбаясь, выуживаю из стеблей записку, всматриваюсь в знакомый почерк:

"Той, что каждое утро делает этот мир прекраснее. Люблю."

- Классный он у тебя! – Танька утыкается носом в цветы.

Да, моё неожиданное наследство ненадолго отдалило меня от подруги. Я то стеснялась внезапно открывшихся фактов биографии, то боялась обидеть Таню, слишком настойчиво предлагая помощь. Я же знаю, она бы ей пригодилась. К счастью, Таня ничуть не обиделась на меня. Осталась прежней — лёгкой, искренней и по-настоящему доброй.

- Брось, у тебя Стас тоже замечательный. Может, всё-таки переманишь его к нам? - Не-а, — Таня решительно машет рукой. - Он целиком в своей науке и лекциях, на кафедре пропадает с утра до ночи. Да и вообще, работать вместе - плохая идея.

Я молчу, ничего не отвечаю. Потому что считаю, что мы с Киром и в работе бы составили отличный тандем. Для юриста в моем агентстве полно работы, только муж увлечен своим проектом, и я ему не мешаю.

Телефон вибрирует, и я, не глядя, беру трубку. Знаю, кто это.

- Привет, Ариша. — Голос Кира тёплый, чуть хрипловатый от усталости после долгого совещания.

- Привет. — Улыбаюсь, представляя, как он сидит в своём кабинете, закинув ноги на стол, как всегда, когда остаётся один. — Ну что, великий фармацевтический магнат, как успехи?

- Всё по плану. Испытания завершаем, документы подписываем. Через месяц, если ничего не сорвётся, запускаем производство. Устал, как собака...

- Два года прошло, осталось восемь — и сможешь продать компанию. Вот тогда и отдохнёшь, — шучу я, прекрасно зная, что Кир не расстанется со своим детищем ни за какие деньги.

На том конце провода раздаётся смешок. - Вряд ли. Через восемь лет даже твой аукционный дом не сможет оценить, во что превратится "ФармаФьюжн".

Отец наверняка хохочет где-то там на облаке. Его "никчёмный проект" стал золотой жилой, его приёмный сын женился на родной дочери, а я, как и указано в завещании, осталась Рейгис.

Нужно было видеть лицо регистратора в ЗАГСе, которая чуть не упала в обморок, поняв, что у нас с Киром одинаковые фамилии. Причем, вряд ли это могло быть совпадением, как с Ивановыми.

- Кстати, — вдруг оживляется Кир, — ты не представляешь, что сегодня вытворила Зоя Михайловна.

- О боже, что на этот раз? — Я уже предвкушаю историю. Его бабушка — это отдельная вселенная.

- Пришла к нам в офис с этим своим новым ухажёром. Ты же знаешь, тот, что в детском театре играет?

- Вахтангом?

- Да! Ну так вот, она устроила ему экскурсию по лаборатории. И, кажется, Гематогеныч теперь в него влюблён.

Я хохочу.

- Они там втроём чай пили, и Глеб Германович всё пытался объяснить Вахтангу, как работает наш новый препарат. А тот кивал и говорил: "О, как поэтично! Прямо как у Шекспира — молекулы в вечном танце!"

- Ну хоть кто-то оценил его лекции, — фыркаю я.

- Кстати, - вдруг интересуется Кир, - бабушка спрашивает, когда наша мама собирается закрывать дачный сезон?

Наша мама. Как же приятно это слышать.

- Ох, я не знаю... Мама всегда последняя уезжает, уже когда снег лежит. Она же теперь у нас замужняя женщина и знатный садовод. Её оттуда за уши не вытянешь. Зоя Михайловна может сама позвонить и спросить.

- Я думаю, бабушка боится, что рядом будет Данил. Он их дачные женские посиделки не очень любит.