— Вот те раз. Это же я его пригласил, — отозвался отец, обмениваясь с Адамасовым рукопожатием, как с каким-то хорошим знакомым.
— Что? Вот кто тебя просил, пап? — заныла я, тая лютую обиду на отца, и на Оскара в том числе. — Ты такой же предатель, как и он.
— Рад, — начал было Оскар, нервно перекладывая букет из одной руки в другую.
Но от того, с какой нежностью было произнесено мое имя, у меня загорелись уши, и я словила кайф. Однако лишь мимолетный.
— Не говори ничего! Уходи, Оскар! — процедила я злостно, топнув ногой.
— И зачем бы ему уходить? — снова вмешался отец. — Он свататься пришел.
— Чего? — не вдупляла я уже ни черта.
Папа с Оскаром переглянулись, следом я переглянулась со всеми.
Мужчины ухмылялись, а я в ауте пребывала. И была зла. Чертовски зла на всех них!
— Вчера утром мне позвонил Оскар, — объяснял папа. — И я был весьма удивлен его просьбе.
— Какой еще просьбе? — спросила я, глядя на папу, тот, загадочно улыбаясь, лишь пожал плечами.
— Будем считать, что я просил у Владислава благословение, — сказал Оскар, как мне показалась, чушь откровенную.
— Благо… Ты что, гребаный рыцарь, чтобы просить благословение? — выпалила я возмущенно.
Папа бесшумно усмехнулся, распаковывая торт, а вот Оскар стоял с серьезной миной. Но было заметно, как он волнуется.
— Я знаком с твоим отцом и отношусь к нему с большим уважением.
— Взаимно, Оскар, — перебил его папа, а затем Адамасов прочистил горло и продолжил:
— Так вот, прежде чем делать какие-то серьезные шаги в твою сторону, мне важно было убедиться, что я имею на это право. Так поступил бы любой нормальный мужчина, встретивший свою судьбу.
— Убедился? Получил зеленый свет? — едко хмыкнула. — Получил, а уже на следующий день использовал меня в качестве… — и тут я осеклась, потому что до меня наконец дошел смысл сказанных им слов.
Вся злость тотчас отступила, обида улеглась. А внутри разлилось нечто согревающее.
Еще ни один парень не делал ради меня столь серьезных шагов, но ни один из них и не относился ко мне со всей серьезностью. А Оскар, судя по всему, еще как относился. Просто я не знаю ни одного человека, кто осмелился бы обратиться к моему отцу с такой необычной для нашего современного общества просьбой.
Благословение…
И всё это было за сутки до встречи с азиатами.
Это ли не доказательство серьезных намерений Оскара?
Даже то, что Адамасов заявился сюда, не успев толком сойти с трапа самолета, уже давало понять, что игры давно кончились. А, возможно, они и не начинались даже.
От осознания мне на стены лезть хотелось.
Вот это я сглупила!
Не разобравшись, чуть не наломала дров…
Ножкой поводила по полу, виновато склоняя голову и, набравшись храбрости, потянулась за букетом.
— О, цветочки, — как ни в чем не бывало залебезила я. — Как приятно! Спасибо большое, Оскар. Я очень люблю ромашки.
— Это эхинацея.
Эхиначёна?
— Да? А я их тоже люблю, — произнесла я заискивающе, и плевать, что впервые услышала о существовании таких цветов, а следом про себя добавила: “И тебя тоже люблю… Очень”.
Надо же было как-то исправлять ситуацию, раз “сама-дура-виновата”.
— Ну вот, вижу, лед тронулся, — довольно проговорил отец, — пойдем отсюда, малыш, — поднял он Эркюля и вышел из кухни, едва ли не пританцовывая.
Мои руки тряслись, моторчик проламывал грудную клетку. Меня подмывало броситься Оскару на шею, но я стояла как вкопанная, не зная, что и говорить в свое оправдание.
К счастью, и тут Оскар взял всё на себя.
— Рада, ты меня так напугала, — вымолвил он шепотом, почти беззвучно. — Не мог найти себе места, пока Ирина не сообщила, что ты заезжала к ней.
Сложно было смотреть ему в глаза. Стыдно за свой побег, но я пересилила себя и попалась в капкан.
Оскар прожигал меня взглядом, устраивая в моем сердечке беспорядки.
— Прости меня, Оскар, — булькнула я совестливо. — Я поступила очень глупо. Мне жаль, что…
— Нет, это ты прости меня, — настойчиво перебил он меня, нахмурившись. — Не нужно было тащить тебя на этот чертов ужин. Не знаю, о чем я думал. Мне надо было сразу…
— Оскар, — на сей раз я его прервала, боясь упустить момент. Я взяла его за руку. Мы сразу переплели наши пальцы, и он как-то незаметно вернул мне свое ключ-кольцо. Вдохнула в себя побольше воздуха, чтобы преждевременно не рухнуть в обморок, и... — Я… я… Я люблю тебя, вот.
Фух!
Сказала, теперь можно выдохнуть.
Но как-то не выдыхалось… из-за возникшей паузы. Горло будто бы сжалось удавкой, а сердце замерло. Застыло, превратившись в ледышку, в то время как Оскар взирал на меня в упор немигающим взглядом.
Неужели я поторопилась?
Ой нет. Свалюсь сейчас в обморок, или того хуже, умру от разрыва аорты!
— Должен ответить тебе тем же, — наконец поведал Оскар таинственным тоном, сохраняя серьезный вид.
— Но? — промямлила я дрожащими губами, после чего он все-таки расплылся в довольной улыбке.
— Без но. Нет никаких но, глупышка, — сильным рывком Адамасов притянул меня к себе.
Обхватив голову руками, он осыпал мое лицо быстрыми поцелуями, а потом сжал меня настолько крепко, что я наконец смогла выдохнуть.
Воздух со свистом вышел из легких, и я вконец обмякла.
— Я же влюбился в тебя… В такую очаровательную чудачку, которой море по колено. У которой обе ноги левые. И у которой язык настолько острый, что им можно сделать харакири, — глаза его замерцали блеском, объятия стали гораздо жарче. — Да, я влюбился в тебя, как какой-то пацан. Да я и чувствую себя рядом с тобой юнцом. Но знаешь, мне охренеть как это нравится.
Нужно ли объяснять, как сильно впечатлили меня слова Оскара? Как осчастливили они меня?
Нет, всё и без того было ясно. Всё было написано у меня на лице.
Еще никогда прежде я не была настолько счастлива, как в данную секунду.
— Я беременна, — на серьезных щах выдала я, решив тем самым еще разок проверить Адамасова. Чтоб уж наверняка, заодно и посмотреть на его реакцию.
— Чего? — вытаращился он обалдело, и это было ожидаемо. — Уже?
— Угу, — кивнула я, с трудом сдерживая в груди смех. — И кажется, это девочка Девочка.
— Вот как? — протянул он саркастическим тоном, а его объятия уже вовсю душили меня. — Ну, значит, сегодня еще мальчика Мальчика заделаем, — подозрительно быстро он отошел от шока. — Ты же не против?
Я залилась краской, боясь, что папа мог услышать столь амбициозные планы Оскара. Однако смущение отпустило, стоило вспомнить, как отец совсем недавно заводил тему о внуках.
— Разве я могу быть против детей, рожденных в любви? — промурлыкала я в ответ, ощущая себя на седьмом небе.
— Тогда решено.
И пусть это были пока лишь шуточки, я была убеждена, что рядом с таким мужчиной вроде Оскара Адамасова, не забалуешь… Рано или поздно он припрет меня к стеночке и потребует детей.
А я… Я, в общем-то, нисколько и не против…
Эпилог
Четыре с лишним счастливых года спустя
— Оскар! — звала я своего мужа, возившись с сыном и как-то еще умудряясь наносить макияж. — Оскар, твою мать!
— Твою мать, твою мать, твою мать, — повторяла за мной дочка.
А когда я посмотрела на эту хулиганку, то вздрогнула всем телом и перекрестилась.
Моя дочь была похожа на Джокера, визитной карточкой которого была “очаровательная” улыбка.
— Алин, нельзя так говорить, и помаду мамину тоже нельзя было брать. Ты только посмотри на себя. Ёклмн, как мы теперь всё это смывать будем? — пребывала я в ужасе от ее вида.
Красная губная помада теперь “украшала” практически половину ее личика.
А она еще и улыбалась как Джокер. Злорадненько так.
— А я не хочу смывать, я хочу быть красивой, как ты, — кружилась она у зеркала, расшатывая мамкину нервную систему.
— Куда уж красивей, малышка? Уверена, сегодня ты сразишь всех наповал.
