Измена. Хочу тебя разлюбить (СИ) - Ви Чарли

Сейчас они уже находились в более спокойном периоде развития. Диме было четыре, Злате исполнилось два. Понемногу я стала больше доверять нянечке, которую нанял Глеб, и свободного времени стала больше. Теперь я не просто выращивала розы, теперь я была хозяйкой самого дорогого питомника в городе. В моих теплицах росли розы редких сортов таких как “Грейс”, “Осирия”, “Эден Роуз”, “Polka” для полной коллекции не хватало только чёрной розы, но я не отчаивалась раздобыть и её. Только в наших салонах можно были приобрести букеты из этих роз. Конечно, это был большой риск. А вдруг никто бы не стал их покупать, но Глеб сказал делать, как подсказывает мне сердце и интуиция. Я так и сделала.

Дима уже в своём возрасте знал все сорта и очень любил бывать в теплицах. Его любимой розой был сорт “Эден Роуз”, и он нет-нет иногда срывал тяжёлый розовый бутон и дарил мне.

– Это тебе мамочка! Я тебя поздравляю! – бежал ко мне сынишка с розой в маленьких пальчиках.

– Спасибо, мой хороший! А что за праздник?

– Потому что ты моя мама, и я тебя сильно люблю.

Как можно было злиться на этого милаху за сорванный цветок. Ведь он делал это искренне, из лучших побуждений.

Сегодня мы планировали отпраздновать наш юбилей. И Глеб должен был приехать с работы пораньше. Светлана Васильевна уже с утра колдовала на кухне. Аппетитный мясной аромат терзал мой желудок несколько часов. В последние недели аппетит стал заметно больше. Я постоянно хотела есть. Причину узнала вчера и даже успела тайком съездить на УЗИ. Подозрения подтвердились. К Новому году у нас должен был родиться третий малыш.Губы в очередной раз растянулись в радостной улыбке. Я была не против, знала, что и Глеб обрадуется, но я всё ещё не отошла от страха перед родами. Они проходили у меня не самым безболезненным образом. Диму я рожала почти два дня, плохо раскрывалась шейка. Воды не отошли, а схватки начались, слабые, но я не могла спать. Потом долго шло раскрытие. Глеба на роды я не пустила. И даже когда он сказал, что всё равно придёт, я заявила, что обижусь на него очень сильно.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Когда рожала, старалась не кричать, потому что знала, что Глеб и так с ума сходит. Все два дня он не уходил из больницы. Медсёстры восхищались его преданности и все как один твердили, что у меня замечательный муж. А я глотала слёзы и мысленно материла его за то, что рожать приходится мне. Зато когда Дима родился, я уже не помнила ни о чём. Для матери свой ребёнок кажется всегда самым прекрасным. Мой Дима был красным почти фиолетовым, голосящим во всё горло, но мы с Глебом считали его самым чудесным ребёнком, которого нам могла подарить судьба. Глеб был прекрасным отцом. Таким, о котором мечтает каждый ребёнок. Я наслаждалась, глядя, как он играл с сыном, как серьёзно объяснял всё о чём тот спрашивал. В свои четыре Дима уже умел считать до ста и сам выучил весь алфавит, хотя его никто не заставлял учить. Маленький вундеркинд ,так часто называла внука Татьяна Дмитриевна.

А вот на роды со Златой я уже потащила Глеба с собой. Он держался молодцом. Массировал мне поясницу, и даже когда я хватала его за руку во время потуг, он ни разу не пискнул. Потом я увидела синяки на его руках. И очень удивилась, когда узнала, что это дело моих рук. Злату я родила намного быстрее. Врач, посмотрев мой анамнез, решила сразу поставить окситоцин. Вот только никто не думал, что этот препарат так повлияет на меня. Мне сказали пойти прогуляться, и я решила на всякий случай сходить в туалет. Больница была за гуманное отношение к женщине, и клизмы перед родами никто не ставил, как об этом рассказывали другие женщины. Из-за окситоцина шейка раскрылась за несколько минут, и тут же начались потуги. До палаты я бежала, переставляя капельницу как трость. Врачей ещё не было, я сама забралась на кровать, вспомнила как меня учили дышать, взяла ноги в руки и начала тужиться. Врачи и медсёстры только успели надеть фартуки, а я уже родила Злату. Хорошо Глеб ушёл перекусить и не видел всего этого.

Сейчас, вспоминая прошлые роды, мне стало опять страшно. Снова чувствовать себя баржей, снова испытывать эту боль…Эх, а я ведь только привела себя в порядок. Вернулась в свой вес. Одно радовало – у меня была прекрасная генетика и на животе не было ни одного разрыва, будто я и не рожала. И грудь стала пышнее. Глеб особенно радовался этому. Он обожал трогать её, ласкать, целовать. И тяжело переживал время, когда я кормила грудью, ведь я не разрешала её трогать. Потому что стоило Глебу притронуться к груди, она сразу наливалась молоком, и я вновь бежала кормить малыша.

“Ну что ж, раз сам не захотел предохраняться, придётся терпеть, – я злорадно улыбнулась.– Не всё же только мне мучиться”.

В коридоре послышался шум, и я направилась туда. Так и есть, Анна Сергеевна привела моих проказников. Злата как всегда с разорванной юбкой.

– София Евгеньевна, вы простите, я лишь на секунду отвлеклась на Диму, а она уже на заборе повисла. За птичкой говорит, полезла.

Злата стояла, насупившись.

– Злата, а если бы ты упала и нос разбила. Ну вот зачем ты лезла на забор?

Я встала перед ней на колено и посмотрела в глаза.

– Нет. Я клепко делжалась.Я бы не упала.

Упрямица. Я прижала её к себе, вдыхая сладкий запах волос. В груди разлилась бесконечная нежность к моей малышке. Ещё такая маленькая, но во всём старалась быть самостоятельной.

Увидев, что мама обнимает младшую сестру, на меня, как вихрь налетел Димка. Обнял за шею и поцеловал в щеку.

– Я скучал по тебе мамуля.

– И я по вам скучала.

– Злата по тебе не скучала, ты тоже по ней тогда не скучай.

– Я так не могу малыш. Вы же оба мои детки. Я одинаково люблю вас.

Не успела я договорить, как открылась входная дверь и на пороге появился Глеб. Как и обещал он приехал пораньше. Дети с воплями бросились к папе и облепили его ноги.

– Ну бандиты признавайтесь, что вы сегодня творили?

– Злата повисла на заборе и порвала юбку, – сразу сдал сестру Дима.

Глеб попытался сделать серьёзное лицо, чтобы прочитать лекцию Злате, что девочки так себя не должны вести. Но я видела каким смехом зажглись его глаза. Он едва сдерживался, чтобы не улыбаться.

Глеб подхватил детей на руки и понёс их в столовую.

– Что у нас сегодня на ужин?

– Разве ты забыл какой сегодня день? Ещё гости должны прийти, – ответила я, следуя за ним.

– Мама, а сегодня придёт Анжелика?

– Должна. Дядя Макс с тётей Ксюшей обещали прийти.

– Здорово! Ура! – обрадовался Димка и исполнил танец аборигена.

Через пятнадцать минут приехали Максимум с Ксюшей и их дочкой Анжеликой. Рыжая бестия была похлеще вместе взятых Димы и Златы. Порой я боялась, что она научит моих детей всем своим шалостям, но, слава Богу, Димке хватало мозгов не применять все знания на практике, в отличие от Анжелики. Чуть позже приехала и Люба со своим уже не новым ухажёром. Они встречались три года, но никак не решались съехаться или пожениться.

Вечер прошёл спокойно, весело. Ксюша выглядела великолепно. После операции она долго приходила в себя. Но Макс выдержал всё, и через год после операции они поженились. А ещё через год родилась их дочь.

Люба встала из-за стола и подняла бокал.

– Моя дорогая сестрёнка. Я очень тебя люблю. Пусть и редко говорю тебе об этом. Желаю вам с Глебом прожить душа в душу ещё столько же лет умноженные на сто. В любви и счастье. Вы прекрасная пара. Глядя на вас, сердце радуется. За вас!

Она подняла бокал, имитируя чоканье, чтобы не тянуться и сделала глоток.

– А ещё хочу рассказать важную новость. Не знаю, как ты это воспримешь, но думаю, ты должна об этом знать. Несколько месяцев назад я задалась целью найти отца. Это оказалось не очень сложно. И вчера я получила от него письмо. Он хочет встретиться. Я ему ещё ничего не отвечала, решила с тобой поговорить. Так что решение за тобой.

“Отец…Я не видела его почти двадцать лет. Как общаться с ним? Ведь он не хотел о нас ничего знать. Зачем же сейчас захотел?”