Сдавайся, Рыжая (СИ) - Ирис Лана

— Потерпишь.

Я гляжу ошалело в профиль парня, сотканного из самых ужасных качеств. Как сказали бы психологи — «куча ред флаг, беги от него, беги», но убежать я не смогу, мы этот этап уже проходили, поэтому с притаившимся ужасом в глазах просто смотрю.

Начинается пара. Я продолжаю пялиться. Псих какое-то время делает вид, что не замечает, но недолго выдерживает.

Поворачивает голову, впечатав черные глазки в мое лицо.

— Я тебя возбуждаю?

Господи.

— Ты правда считаешь, что я об этом думаю?

Боже.

— Ладно, Рыжая. Раз уж тебе не терпится.

Шлепает верзилью ладошку мне на ляжку.

Приподнимает подол моего платья до трусов.

«А-а-а-а-а-а-а-а!» — ору, благо беззвучно.

— Ты че?! — шепчу, хрипло-срывающимся голоском, силясь не привлекать внимание наполненной студентами аудитории. Чувствую — покраснела стыдливо от кончиков рыжих волос до кончиков красных ушей.

— Мы же специально сели на места для поцелуев.

Елозит ладошкой все выше и выше. Грешно заводит пальчики, куда нельзя.

— Но это же не поцелуи… Это изврат!

— Ага. Изврат. Оно самое.

Глава 35

— А-а-а-а! — ору на всю аудиторию, когда чувствую, что дело запахло жареным.

Это я подожглась от стыда, и еще кое-каких неведомых скромной непорочной деве чувств и желаний.

На нас оборачивается вся аудитория.

Рука психа застывает в районе моей ляжки. Его пальцы замирают там, где кожа нежнее шелка, и там, куда вообще на парах не следует лезть.

— Что-то случилось? — интересуется преподаватель.

— Да! Я писять хочу… — пищу, размахивая руками себе на лицо. — Жара, уф! Немедленно включите кондиционер!

Залезаю на стол, чтобы перелезть через ряд спокойно, а не переходить через психа, чтобы вообще никоим образом его не касаться. Он то ноги свои расставил, король мира.

Но это тоже было ошибкой, потому что оказавшись на столе в позе грациозной рыжей кошечки, я ощущаю приличный шлепок по заду.

Звучный хлоп. Верзильей ручищей.

Поворачиваю на него голову. Распахиваю в ужасе рот.

— Не удержался, — ухмыляется игриво чудовище.

Мой судорожный выдох, позорный писклявый ой, поворот головы в обратную сторону. И я наблюдаю, как на меня смотрит воистину огромная куча взбудораженных пар глаз. Можно представить, что это орава светлячков светятся в темноте от любопытства. Подглядывают из-за угла. Но мне не до моего звездного часа сейчас. Я горю.

А еще платье неудачно приподнялось.

— Щас уписяюсь, — все, что я способна произнести, поправляя кокетливо задравшуюся на спинку ткань, оголяющую бедра в кислотно красных кружевных труселях. Просто все остальное белье бомжи свистнули… А это я припрятала в дальний ящик на судный день.

Похоже, он наступил.

Вихрем вылетаю из аудитории. Краснее своих трусов.

Забегаю в тайную комнату, а псих за мной.

Что за напасть? Это женский туалет, блин.

— Ты зачем за мной пошел?!

— А что, не надо было??!

— Нет, — успеваю помычать, прежде, чем на мой рот агрессивно набросятся смазливые губки.

— Я думал, ты для этого и вышла. — отлепившись на полсекунды. — Разве, я тебя не завел, рыжая?

— Эй, я же тебе не гоночная машина, чтобы так внезапно заводиться! — выставляю протестующе ладошку. А у самой пожар внизу живота. — Щас вообще неуместно.

— А когда уместно? — глухим голосом. — В твоей убогой халупе?

— Не надо переходить на оскорбления! У меня нормальное жилье.

— Сегодня ночуем в нашей квартирке в центре.

— Никогда там не была и не планирую.

— Не слушаешься? — злится.

— Дорогой арбузер, мне надо учиться, — умоляю нежненьким голоском.

— Я уже не могу терпеть, — заявляет жестко. Дышит тяжко. В глазах — волнение. В штанах тоже.

— Искалечишь мою женскую честь?!

— Даже не думал. У меня серьёзные намерения. И чтобы это доказать, я сразу женился.

Даже не поспоришь.

— А-а-а, — впечатываюсь в стену туалета спиной. Брезгливо морщусь. Я не сказать, чтобы блюститель стерильности, но общественные туалеты меня не вдохновляют. — Можно еще отсрочить?

— Размечталась. Сегодня ночью ты — моя. — тоном, не терпящим возражений.

И что теперь делать? Придется прятаться.

До конца пары досиживаю под пристальным наблюдением своего мужа. Похоже, он твердо настроен на ночь любви.

Не то, чтобы я сильно против была. В конце концов, это мой супружеский долг. Но блин. Как-то переживательно.

На обеде шагаю с друзьями, с которыми мне нельзя общаться, в студенческий кафетерий.

— Так че, вы теперь вместе? — интересуется Лика, с аппетитом поедая жареный пирожок с капустой.

— У нас серьёзные отношения. — приходится, признаться.

— Я за вас очень рад, поздравляю. — приподнимается из-за стола Арнольд, чтобы выставить пластиковый стаканчик чая в воздух и произнести тост. — Счастья молодым.

При этом его физиономия остается очень тоскливой, а голос — гробовым, будто тост произнесли на похоронах. Поэтому его поздравления я принимаю со скривленной губой и дергающимся глазом.

— Мы правда рады, что вы, наконец-то, спелись. — говорит Лика. — Вы явно созданы друг для друга. Этот союз предрешен на небесах.

— А? — мне становится еще хуже. На что эта странная женщина намекает? — Хочешь сказать, мы отличная пара?

— Так что, реально? Ты с нашим богатеньким буратино замутила? — в зоне видимости начинает мельтешить удивленный Скворцов.

— Женечка! — вырывается у меня.

Час от часу не легче.

— Они не просто замутили, они теперь…

Пихаю Лику ногой под столом.

— Кушай свой пирожок, подруга. Не отвлекайся, а то подавишься.

— Так что? — тот усаживается напротив. Устремляет взволнованные глазки на меня.

Нет, я не планирую изменять. Я девушка верная. У меня принципы. Штамп в паспорте. Кольцо на пальце. Это вам не шутки.

Подождите. А где кольцо?

Возмущенно смотрю на свои руки. Пусто. Даже отпечатка от кольца не видно.

Мне не то, что бриллианта, мне даже цветов еще не дарил мой муж. Где конфетно-букетный период? Я в шоке… Он еще и требует жаркую ночь любви. Фиг ему, а не любовь.

— Я еще думаю, — заявляю Женечке.

Лика давится пирожком.

— Значит, у меня еще есть шанс? — с вызовом спрашивает парень. — Могу к тебе подкатить?

Улыбку свою соблазнительную давит. Личико то у него не кирпичное, в отличии от мажорика. И очки ему в модной оправе идут, он такой деловой и симпатичный.

— Шанс есть у всех, — заявляю, замечая темную высокую тень позади Женечки. — Особенно у тебя.

Псих хватает его агрессивно за шкирку.

— Ты кто такой?! И куда ты там яйца подкатить собрался? К моей женщине? — глаза черные-пречёрные вонзает в его побелевшее лицо.

— Евгений. Приятно познакомиться. Мы вообще то еще в школе вместе учились. В одном классе.

— Извини, не припоминаю. Ты слился с наглыми рожами остальных моих рабов, Евгений.

— У нас свободная страна, — с трудом выдыхает тот.

— Хочешь, докажу обратное, — шипит псих ему на ухо.

Надо отдать Женечке должное, он почти не трясется.

— Я тебя не боюсь.

— Да ну?

— Думаешь, тебе все можно, потому что дедуля денежками снабдил? — нарывается Скворцов.

Выражение лица психа не меняется. Он просто смотрит на парня, болтающегося в воздухе, как на нелепую мушку.

— Не надо, — прошу я, привстав. У меня в зрачках испуганное выражение застыло, как и всех присутствующих.

— Сидеть. — требует абьюзер.

За шкирку несет Женечку к бедолаге повару, которая замерла с кастрюлей посреди буфета.

— Свежий?

— Свежий.

— Теплый?

— Теплый…

Мажор открывает крышку. Нюхает с упоением ароматный куриный бульончик.

Женечка предусмотрительно снимает очки, прежде чем его окунают головой в суп.

— Так что ты там говорил? Куда подкатить собрался?

— Сейчас домой. — обиженно говорит Женечка, сдирая вермишель с носа. Водружает на ее место очки. — Хотелось бы освежиться.