Настоящий (ЛП) - Эванс Кэти

Он проталкивает второй палец мне в рот, и его соленый океан вкуса придает мне сил. Мои глаза закрыты, я медленно провожу языком по всей длине его пальцев. Я так сильно его хочу, думаю, что мои стоны не поддаются контролю.

— Тебе нравится мой вкус? — Он хрипло шепчет.

— Хммм. Это все, что я сейчас хочу. — Я шаловливо покусываю, подушечки его пальцев, и, внезапно, чувствую его возвращающуюся эрекцию. Я сказала что-то, возбудившее его?

— Мне всегда будет необходима моя доза Реми после обеда, — я говорю это и чувствую сильное возбуждение, так как он продолжает увеличиваться в размере. — И может быть перед завтраком. И после ланча. И во время чаепития.

Он стонет, располагается между моими разведенными ногами и наклоняет голову вниз, чтобы попробовать меня. Его язык порхает по моим половым губам. Веки моих закрытых глаз дрожат, а спина выгибается, словно арка, от жара его рта я разбиваюсь на кусочки. Его руки сжимают мою попку, а его влажный язык скользит без остановки по моему клитору.

— Я…хочу….кончить… в каждой части твоего тела… — шепчет он прямо в мое лоно, его глаза закрыты, и он резко поднимается и располагает свою эрекцию прямо напротив мменя

Я сгораю от желания. Мне снова нужно почувствовать его внутри, внутри моего рта, внутри моей киски, внутри моего существования. Я хватаю его за затылок и отчаянно двигаю бедрами в молчаливой просьбе, проталкивая свой язык в его рот.

— Кончай куда захочешь, внутри меня, снаружи, в мою руку, в мой рот.

Когда я сжимаю его твердость рукой, он мгновенно взрывается, и я чувствую горячие капли на запястье. Его пульсация такая же сильная, как и он сам, и я возбуждаюсь еще сильнее, наблюдая за ним, таким прекрасным и необузданным, неожиданно я переворачиваю его на спину и запрыгиваю на его эрекцию, захныкав в удивлении от его размера. Он рычит от удовольствия и запрокидывает голову назад, сжимая мои бедра, направляя мои движения, его твердость все еще пульсирует внутри меня. Крик удовольствия срывается с моих губ, когда я кончаю вместе с ним, чувствуя его теплый взрыв внутри меня.

Когда я отстраняюсь от него, я совершенно вымотана и близка к коматозному состоянию.

— В ту ночь, когда они накачали тебя успокоительным, — я спрашиваю его несколько часов спустя, перевозбужденная, кончик моего носа снова напротив его соска, до сих пор тяжело дышу из-за долгой серии ласк. Мы не можем насытиться друг другом. Мы как подростки, которые ждали этого неделями. — Что тогда произошло?

Шуршит подушка, когда он кивает, и я нежно обнимаю его рукой, поднимаясь с ним на один уровень глаз, не уверенная, хочет ли он говорить об этом сейчас.

— Мы можем поговорить об этом?

Кажется, мои прикосновения заставили его закрыть глаза, он обхватывает мой затылок своей большой рукой и заставляет прижаться к его шее, обнимая меня.

— Возможно, тебе лучше поговорить об этом с Питом, — говорит он ровным голосом-

Я липкая от нашей страсти и мне нравится это, мои руки путешествуют по его телу, и я знаю, что он тоже липкий. Мысль о совместной ванне, о возможности помыть «его», а затем снова стать липкими, заставляет меня хотеть стонать.

— Почему ты не хочешь поговорить со мной об этом, Ремингтон? — мягко спрашиваю я-

Он садится и свешивает ноги с кровати, обеими руками обхватывает свое лицо.

— Потому что я почти не помню, что делал в ту ночь.

Черт. Я заставила его нервничать.

— Хорошо, я поговорю об этом с Питом, вернись в постель, — я быстро говорю это, замечая его напряженную позу.

Он смотрит в окно, его тело идеально. Очень идеально. Ноги расставлены, руки скрещены на груди, его мышцы прекрасно сформированы и подтянуты.

— Я помню тебя, — его голос грубеет. — Ты мое последнее воспоминание. Шоты текилы. То, как ты выглядела. Тот маленький топ, который ты надела. Ночи, когда ты спала в моей постели.

Его воспоминание о моей одежде вызывает покалывание в моем теле. Я почти уверена, что когда он повернется ко мне, я буду словно бассейн лавы, ждущий, чтобы он пришел и трахнул меня.

В тот день он казался таким счастливым, шоты текилы, его энергия была похожа на солнце-

А потом эту энергию поглотила ночь в течение нескольких часов.

— Я так сильно хотела, чтобы у нас все получилось, — мне было нелегко это произнести.

— Думаешь, я не хотел? — он повернулся. — Я хочу тебя с тех пор… — он вернулся в постель и притянул меня к себе, яростно впиваясь в мои губы. — Каждую секунду я хотел, чтобы у нас все получилось.

Я прикасаюсь к его подбородку.

— Ты когда-нибудь причинял кому-то боль?

Печаль снова отражается в его глазах, и он выглядит обеспокоенным, прекращая меня обнимать.

— Я причиняю боль всему, к чему прикасаюсь. Я все разрушаю! Это единственное, в чем я хорош. Я обнаруживал шлюх в своей постели, не помня даже, как их приводил, и я выставлял их голыми из своего отельного номера, злой, как черт, потому, что я не помнил, что делал. Я до черта воровал, разрушал, просыпался в местах, не помня о том, как там оказывался… — он делает медленный вздох. — Слушай, с тех пор, как Пит и Райли сменяют друг друга на выходных, всегда есть, кому утихомирить меня на день или два, когда я выхожу из-под контроля. Я остываю, и затем возвращаюсь. Никто не страдает.

— Кроме тебя. Никто не страдает, кроме тебя, — я грустно шепчу и хватаю его руку своей только потому, что боюсь, он встанет с постели, а я этого не хочу. Такое чувство, что я прожила всю жизнь, чтобы он был со мной на первом месте.

— Реми, им обязательно усыплять тебя как тогда? — спрашиваю я, поглаживая его.

— Да, — говорит он решительно. — Особенно, если я хочу… этого… — Одной рукой он указывает на меня и на себя, а другой сжимает меня. — Я хочу этого. Очень сильно. — Он прижимается своим носом к моему. — Я постараюсь все не испортить, хорошо?

— Хорошо.

Он целует тыльную сторону моей ладони, которой я держу его, опять сверкая глазами.

— Хорошо.

Мои внутренние часы просто не дадут мне уснуть в шесть утра, даже после проведенной ночи с ним. По моей коже проходят приятные ощущения, когда я вспоминаю, какими способами мы занимались любовью прошлой ночью. Мой взгляд падает на его массивное тело на кровати и безмерные собственнические чувства, что переполняют меня, настолько сильные, что все, что я могу делать — это не привязывать себя к его грешному телу навсегда.

Тихо и с вялой улыбкой, которая не уйдет с моего лица, я слезаю с кровати, осознавая, что Райли и Пит, не позволят ему много проспать, и, безусловно, не выходя за рамки десяти утра.

Пит уже на кухне, готовит себе кофе. У меня появилось множество вещей, о которых я хочу его спросить, поэтому я присоединяюсь к нему. Подогнув ноги под себя, и сев на кресле за маленький столик, я наблюдаю, как он пересматривает утреннюю газету. Сделав несколько глотков кофе, я прочистила горло,

— Он рассказал мне.

На мгновение его лицо выражает единственную эмоцию — шок.

— Что он тебе рассказал? — Теперь он выглядит сомнительным-

— Ты знаешь что. — Я опустила кофе, приподняв бровь.

Пит опускает газету, не улыбаясь.

— Он никогда никому не рассказывает.

Его слова заставляют меня нахмуриться.

— Не делай такой встревоженный вид. Он рассказал тебе однажды. Разве не так?

— Он не говорил мне, Брук, я был его медбратом. В больнице. По крайней мере, в его последнем году.

Я в замешательстве пытаюсь представить Пита в белом халате, заботящем о большом плохом боксере в больнице. Я просто не ожидала такого. В общем. Эта картина настолько несовместимая, что мне трудно держать это в голове. — Ты был с ним в больнице? — Ладно, я знаю, звучит глупо, но это, кажется все, на что я способна.

Пит кивнув, крепко сжимает губы.

— Это вывело меня из себя. — Он нахмурился на свой кофе, затем покачал головой. — Он хороший парень. Немного безрассудный, но это. Не. Его. Вина! Он никогда никого не дразнил. Он был таким закрытым ребенком, как чертова стена. Он просто очень быстро бегал во дворе и подтягивался на дереве, всегда в наушниках, отгораживаясь от всего. Они подсадили его на наркотики, с тех пор первое время он был быстрее и говорил всем, чтобы держались от него подальше. Они пристали к нему, и была большая неразбериха, и с тех пор, никто даже не дал ему шанса стать быстрее снова, они просто продолжали накачивать его вены дерьмом, избавлять себя от неприятностей.