Бывшая любовница (СИ) - Кариди Екатерина

Но об Андрее она запрещала себе думать.

Тогда ему не была нужна, теперь тем более, к чему обманывать себя?

И все же воспоминания, которые так хотел сокрушить и уничтожить Отто...

Это ведь была ее жизнь, ее чувства. И пусть выгорит все, эти воспоминания о ее самом большом и светлом счастье будут с ней всегда. Как неприкосновенный запас. Потому что время над памятью сердца не властно.

Потерла переносицу и насупилась, что-то ее не к месту понесло в патетику...

В это время разделся стук в дверь ванной и голос Отто:

- Выходи, иначе у тебя кожа сморщится.

Маша закатила глаза, стукнула кулаком в стеклянную стенку душевой кабины и выругалась.

Этот человек невозможен и несносен! Орднунг, блин!

***

А Отто смотрел на дверь ванной и думал, что ему во что бы то ни стало нужно успеть добиться от Марии безоговорочного доверия, потому что завтра утром приезжает этот ее Андрей.

Перед этим даже мысли о возможной опасности меркли и отходили на второй план.

глава 59

Закутанная в большой банный халат и с полотенцем на голове Маша вылезла из ванной. Настроение такое, что вот чуть-чуть и просто порвала бы дражайшего шефа на части.

- Еще слово, еще хоть одно слово про мою кожу или что-то в этом роде, и я за себя не ручаюсь! - звенело в мозгах.

Однако, когда он повернулся к ней лицом, это был уже прежний Отто Маркович, которого она всегда знала. Тот непонятный тип, пугавший ее своей внезапной страстью куда исчез, как будто спрятался.

- Согрелась? - спросил нейтральным тоном, прозрачные светлые глаза скользнули по ней быстрым взглядом. - Хорошо. Теперь иди сюда.

И показал ей на кресло перед журнальным столиком. На столике стоял бокал, густой янтарной жидкости в нем было на донышке, глотка, наверное, два.

- Выпей и успокойся. Поговорить надо.

Таким он не внушал страха или каких-то еще крамольных мыслей. Они были наедине в ее номере ночью, но Маша разом успокоилась. Привычная офисная атмосфера, разбор полетов, все как надо.

Он прошелся по комнате до балконной двери и обратно, подождал, пока она забралась в кресло, подогнув под себя босые ноги, взяла в руки пузатый бокал и сделала глоток. Потом не спеша подошел и уселся напротив.

Подался вперед. Вид суровый, пальцы сведены вместе. Сейчас начнет ругать.

- Почему вы сказали, что я не вернусь в Москву? - первой спросила Маша.

***

Началось. Мужчина незаметно выдохнул, выравнивания дыхание.

Он хотел поговорить с ней, нормально объяснить, чтобы поняла, успокоить. Вернуть доверие. Он не приняла его страсть, значит, придется аргументировать. И тут уж неприятных моментов не избежать.

- Потому что здесь ты в безопасности, - проговорил он, глядя ей в глаза.

Спокойная, но злая. Злая, это хорошо, она всегда лучше соображала, когда злая.

- Но я же не могу сидеть здесь вечно, - поставила на столик бокал. - У меня работа, отпуск заканчивается.

Он кивнул, глядя на свои пальцы.

- Вечно и не надо, но пока существует угроза твоей жизни и здоровью, придется. Ты же разумная девушка, должна понимать сама.

Она нервно шевельнулась в кресле, схватила бокал, снова поставила. Потом впилась в него взглядом.

- Послушайте, Отто Маркович, если вы упекли меня сюда... - и отвернулась, нахмурившись. - Это как-то связано с тем, что произошло в вашем кабинете в день моего отъезда сюда?

Тот разговор помнили оба, в воздухе повисло звенящее молчание.

- О чем конкретно вы говорили, когда я вошла? Ведь речь действительно шла обо мне, я правильно понимаю?

- Правильно. Если коротко, то план совместных мероприятий разрабатывали. А если подробно, то... договаривались о невмешательстве в дела друг друга.

- Как это понимать?

- Что тут понимать? Я обозначил свою позицию относительно вас, Саша Вольский был против. Считает, что я не имею права пользоваться положением и оказывать на вас давление. Оно и понятно, видит в вас будущую сноху.

...

- Саша хотел забрать вас под свое крылышко, а я сказал, что своими силами справлюсь.

Опять, как и тогда, ее мнения не спрашивают. Он что тут ее, насильно удерживать собирается?

- Вы понимаете, что в настоящий момент оказываете на меня давление? Это...

Ей достался начальственный арийский взгляд, а голос стал такой, что в комнате, казалось, похолодало на несколько градусов.

- Нет, это вы послушайте, Мария Владимировна. Пока вы были здесь, там происходили разные неприятные вещи. И информационная война, разразившаяся в связи с началом бракоразводного процесса Андрея Вольского только малая часть из всего этого дерьма.

В его словах, во взгляде было слишком много скрытого смысла, Маше стало стыдно.

- Отто Маркович, как обстоят дела в фирме, - спросила она. - Это сильно повлияло...

- Нормально обстоят, - ответил он, глядя в угол. - Утечку обнаружили, последствия удалось быстро локализовать. Но появляться там тебе незачем.

У Маши болезненно кольнуло в груди. А как же ее работа? Ведь только-только почувствовала уверенность, вышла на более высокий профессиональный уровень. Карьера...

Она, конечно же, понимала, что всеми успехами, карьерой, ростом - всем обязана ему. Но тем страшнее прозвучали эти холодно выверенные слова.

Он просто разом обрубил все ее надежды и планы на будущее.

Ощущение, как после ампутации.

Наркоз не отошел, разум принял информацию, но не осознал. Еще пытается бороться. Бедный разум.

- Но... - выдохнула она, цепляясь за призрачные возможности, как утопающий за соломинку. - Я могла бы выполнять какую-то менее значимую работу. В конце концов, в офисе всегда найдется такая. Не в приоритетном направлении, а... И на выезде в глубинку могла бы консультировать. Я...

- В настоящий момент это даже не обсуждается, - негромко проговорил он. - И пока все не уляжется, для пользы дела тебе лучше оставаться здесь.

Это был приговор. Она мучительно пыталась осмыслить и собраться, а он все втолковывал:

- Маша, посмотри на меня. Никакой трагедии нет. Я понимаю, неожиданно, внезапно. Тебе трудно сейчас принять все как есть, но сконцентрируйся на главном. И помни, что я тебя не тороплю. Просто поверь мне, и мы вместе пройдем через это.

Негромкий голос успокаивающе звучал в ушах, а Маше казалось, что холодные воды топят ее, накрывают ее с головой. Наконец она спросила:

- Скажите, Отто Маркович, это все из-за Андрея Вольского, да?

Он замолчал, несколько секунд стояло звенящее молчание. Потом проговорил, жестко, с неприязнью:

- Да. Информационную войну, задевшую тебя, спровоцировал он.

Еще один ушат ледяной воды.

- Но это еще не все, Маша. Насколько мне известно, он на достигнутом не успокоился. Теперь Андрей Вольский едет сюда.

Маше показалось, что ее кипятком опшарили.

- Едет сюда?! Зачем, с какой целью?! Когда?! - спросила она физически ощущая, что кресло под ней проваливается куда-то.

Как сквозь вату услышала голос Отто:

- Его цели мне неизвестны, но не надо бояться. Просто помни, что я смогу защитить тебя от любых его посягательств.

Чувствуя, что ее снова заливает холодом от осознания бессилия перед ситуацией, закрыла глаза и сжала лоб рукой. Опять повисло густое тягостное молчание. Видя, что она не реагирует, Отто спросил:

- Маша, ты мне веришь?

- Да, - ответила на автопилоте. - Конечно... Да.

Потом вскинула голову и попросила:

- Давайте отложим этот разговор на завтра, сейчас я очень хочу спать.

Мужчина помедлил секунду, потом нехотя кивнул и ушел.

***

Маша осела в кресле.

Как в руинах. Опять.

В жизни ничего не меняется. Разум наконец-то переварил, и стало так смешно, до истерики. Она смеялась и смеялась до тех пор, пока не потекли слезы.

А потом навалилось все сразу. Стыд за свое прошлое, аукнувшееся ей так некстати. Впрочем, когда это скелеты из прошлого всплывали кстати? Безумная, давящая усталость.