— Вот и старший брат тоже так говорит, — шмыгнула носом девчонка и протянула руку, — меня Стася зовут. Мне правда жаль, что я такая неуклюжая.
— Бывает, — приветливо улыбнулась Радмила.
Пожалуй, впервые с тех пор, как эта мастерская перешла в собственность Радмилы, здесь появились гости. Были родители. Вовчик однажды помог ей с коробками и мебелью. А вот гостей здесь прежде не было.
Оказалось, что это очень приятно. Особенно, если первый гость, вернее, гостья, такая забавная.
Стася с большим интересом изучала каждую мелочь на стеллажах и в стеклянных коробах. Раде было приятно рассказывать обо всем, что было по-настоящему ценным для нее. Девочка задавала вопросы. А после, увидев машинку и отрезы ткани, с восторгом принялась все это изучать и примерять на себя. В не меньший восторг девочку привели манекены с уже готовыми нарядами.
— А мне можно…? Я всегда мечтала, что у меня будет вот такое платье! А я их не очень люблю! Но вот твое носила бы. Можно? — с щенячьим восторгом в глазах спросила девочка.
— Ты хочешь, чтобы я сшила для тебя платье? — на всякий случай уточнила Рада. Но мысленно она уже «увидела» этот наряд. И получалось очень даже мило. Классно получалось.
— Я заплачу! Честно-причестно! — кивала Стася.
— Вот этого не нужно, — покачала головой Радмила. — Давай снимем мерки. Раз с фасоном мы решили. Но учти, у меня еще сессия не закрыта. Потому готовое платье увидишь через недельку, если не больше.
— Идет! У брата как раз день рождения. Сражу всех гостей наповал, — захлопала в ладоши девочка.
— Главное, не насмерть. Нынче сложно спрятать трупы, — рассмеялась Рада.
— Пф! Мой брат и не такое сможет. Он у меня, знаешь, какой! Ух! — похвасталась девочка.
Рада даже не сомневалась. Справляться с таким активным ребенком — это нужно уметь. А как Стася уже успела рассказать Радмиле, ее родители погибли в автокатастрофе пять лет назад. И старший брат сам воспитывал ее.
Признаться, Рада заочно уже начала уважать мужчину. В ее глазах он стал для нее героем, ведь Стася рассказывала о брате с обожанием и любовью. Этого не скрыть. Было ясно, что между братом и сестрой доверительные отношения.
Рада сняла с девочки мерки, обменялась со Стасей номерами телефонов.
— Ой, мне уже пора бежать, — с грустью вздохнула девочка. — А можно я буду иногда приходить к тебе? У тебя здесь классно.
— Конечно, — кивнула Радмила и проводила гостью до дверей.
Знакомство с девочкой заставило Раду задуматься о собственной семье. Грустно стало, ведь Филатова осознавала, насколько сложные у нее взаимоотношения с родными. Но родные у нее есть, живы и, слава богу, здоровы.
Радмила вздохнула и взяла телефон в руки. Набрала номер телефона мамы.
Разговор был недолгим, да и не особо содержательным.
— Я поговорю с отцом, детка, — пообещала мама на прощание.
— Спасибо, — поблагодарила девушка.
Что ж, было бы неплохо, если бы отец сменил гнев на милость, не осуществил свою угрозу насчет мастерской. А Рада, в свою очередь, постарается не завалить экзамен.
***
У Тихоновского день был отвратительным. Ни минуты покоя. Мужчина окопался в собственных делах. И университет никак не вписывался в его планы.
Однако отказать профессору Влас не мог. Игнат Игнатович, близкий друг покойного отца, многое сделал для карьеры молодого перспективного адвоката. И вот наступил черед отдавать долг.
К тому же, что уж скрывать, а подработка в университете Власа слегка взбодрила. Разнообразила адвокатскую рутину.
Тихоновский, докурив, выбросил сигарету в урну на парковке. В окнах квартиры, где жил Влас с младшей сестренкой, горел свет. Настасья уже дома. Марфа Васильевна прислала сообщение с подробным рассказом о том, что ела девочка на обед и на ужин.
Влас прихватил рабочий портфель из багажника, документы, пальто, и пошел домой. Квартира прежде принадлежала родителям. Влас сделал здесь ремонт, сам перебрался в большую спальню, которая прежде принадлежала отцу и маме. Настасье досталась бывшая его, Власа. Третью спальню строители объединили с лоджией, а дизайнер превратил все это пространство в рабочий кабинет.
В гостиной и кухонной зоне ничего не изменилось. И здесь многие вещи остались так, как были при жизни родителей.
Возможно, Влас поступал неправильно. Но он хотел, чтобы сестренка помнила маму и папу. Влас не пытался заменить ей родителей, роль старшего брата его вполне устраивала. Однако мужчина переживал, что в возрасте Настасьи у него было куча друзей. А у сестры очень узкий круг доверенных лиц. Подруг и вовсе почти нет.
Открыв дверь своим ключом, Тихоновский невольно улыбнулся. Свет горел на кухне, в гостиной и в комнате сестры. И оттуда были слышны звуки работающего телевизора.
Первым делом, сбросив обувь, Влас пошел к сестре. Настю он видел в последний раз вчера вечером, потому что рано умчался в офис, когда девочка еще спала.
— Привет, — поздоровался Влас.
Мужчина остановился в дверях, не перешагивая порога. Удивленно вскинул брови.
По всему полу были разбросаны смятые листки бумаги. Сестренка рисовала, и у нее что-то никак не получалось. И, кажется, Настасья начинала злиться.
Сестра, сидя в центре кровати, торопливо наносила короткие штрихи на белоснежный лист бумаги. Руки у девочки, как и щеки, и кончик носа, были испачканы черным.
— О, вот, смотри! — радостно подскочила Настена с постели и подлетела к Власу. — Вот! Наконец-то! Нравится?
Влас внимательно взглянул на набросок. Портрет молодой девушки требовал доработки. Это всего лишь эскиз, но очень красивый.
И девушка, почему-то, казалась Власу знакомой.
— Очень, — кивнул Тихоновский и, вынув платок из кармана брюк, принялся стирать черные пятна с лица Настены. — Как день прошел? Где была? Чем занималась?
***
— Ты даже не представляешь, какая она классная! И очень, просто очень красивая! — выражала свое восхищение сестренка.
Влас усмехнулся. У Настасьи все, кто чуть краше обезьяны, красивые. Потому не торопился верить словам сестры.
Хотя девушка, что смотрела на него с рисунка Насти, была действительно хорошенькой.
— Уверен, что ты у меня гораздо красивее, — подмигнул Влас сестре и поднялся из-за стола.
Поздние ужины его доконают даже быстрее, чем сигареты. Но отказаться ни от первого, ни от второго Влас не мог. На работе он всегда задерживался допоздна, и в силу пищевых аллергий и непереносимости некоторых продуктов, предпочитал ужинать дома. А вот с сигаретами все сложнее. Был уверен, как и любой другой заядлый курильщик, что сможет бросить в любой момент. Но не сейчас. Когда-нибудь, в перспективе.
— Я вас обязательно познакомлю, — пообещала Настасья.
— Вот хоть ты не начинай! — возмутился Тихоновский. — Мне хватает Марфы Васильевны и ее претенденток.
— Кстати, баба Маша говорила, что к ней завтра приезжает племянница, — рассмеялась сестра.
— Это которая?
— Говорит, мы с ней пока не знакомы. Но утверждает, что как только ты ее увидишь, влюбишься без памяти, — начала кривляться девочка.
Влас рассмеялся, глядя на сестру. Настена очень похоже подражала мимике и жестам пожилой соседки. Было смешно, словом.
— Сколько их было, этих племянниц, — посмеивался Влас.
— Если интересует, могу поискать в альбомах. Я их все сохранила для истории. Вдруг ты действительно влюбишься, — предложила Настя и вдруг зевнула.
— Так, все, давай в кровать. Тебе пора спать, а мне работать, — распорядился Влас.
— Ты слишком много работаешь, — покачала головой Настасья.
— А ты много болтаешь, когда должна чистить зубы и ложиться спать, — наигранно строго проговорил Тихоновский.
Настасья показала ему язык. Влас фыркнул. Проводил сестренку взглядом.
Ну вот, время идет, дети взрослеют. И Настасья уже совсем взрослая. Чрез несколько лет закончит школу, выберет вуз, приведет парня в дом.
