Династия Скоген - Валь Каролин

Так было в школе, и, скорее всего, так будет всегда.

Как только мы вошли в JAJA, я тут же заметила изменения, которые произошли с Адой. Как будто она щелкнула невидимым переключателем. В течение последних минут она безостановочно болтала, словно забыв, о чем должна была со мной поговорить. Однако сейчас она молчала и нервно грызла ногти – привычка, от которой подруга избавилась несколько месяцев назад.

Мы заняли наш излюбленный столик, который, как и весь остальной интерьер, напоминал американскую закусочную. Только деревянные элементы и яркие, низко висящие теплые лампы прорывались сквозь это впечатление, словно четвертое измерение.

Я принялась рассматривать красивое меню, обращая внимание на цены, и меня тут же охватили угрызения совести. Могу ли я вообще позволять себе есть здесь, когда у предприятия моей семьи финансовые проблемы?

Ада беспокойно ерзала на своем месте, а ее взгляд метался между меню и дверным проходом.

Я ободряюще улыбнулась ей.

– Он будет покорен с первого взгляда, а если ты еще и что-то скажешь ему своим ангельским голоском…

– Это Лиам, ладно? – вдруг сорвалось с губ моей лучшей подруги. Она опустила меню. – Просто не хотела говорить, потому что знала, какой будет твоя реакция.

Я застонала.

– Пожалуйста, не надо.

– Мы уже какое-то время общаемся и…

Я подняла руку, покорившись судьбе.

– Серьезно? Почему ты так с собой поступаешь? Ты же снова окажешься несчастной. Сначала он разобьет тебе сердце, а затем его растопчет, потому что для Лиама это, похоже, уже стало каким-то чертовым ритуалом. Ада, я люблю тебя, но где твоя гордость? Неужели прошлый опыт отношений с ним ничему тебя не научил?

– Наши чувства взаимны.

– Взаимно разбитые сердца? – Я немного наклонилась вперед и понизила голос. – Если бы я знала, что ты просто ищешь физическое удовольствие, то молчала бы в тряпочку. Потому что, честно говоря, я даже не помню, когда у меня самой в последний раз был секс. Однако ты, Ада Йохансен, ни разу не целовалась с кем-либо во время игры в бутылочку, не представляя при этом домик у озера и не мечтая об идеальной семейной жизни.

Ада моргнула, и на мгновение с ее глаз будто бы спали розовые очки, из-за чего во мне затеплилась надежда.

– Я…

– Раньше все всегда происходило именно так, – продолжила я в надежде убедить ее, прежде чем это сделает бархатный голос Лиама. – Каждый день – это словно пожирающий радость кошмар… Или что-то вроде того. Лиам играючи разбивает сердца.

– Если подумать, создается впечатление, что ты описываешь самого дьявола, – раздался голос слева от нас.

Я повернула голову, и Лиам Торесен подошел ближе с такой бесстыдной улыбкой, что мне захотелось вскочить и бросить в него тарелку. Хотя у меня не было склонности к насилию, он, как никто другой, умел пробуждать во мне самые темные стороны.

– Лиам, – рык, сорвавшийся с моих губ, едва напоминал его имя, но парень лишь снисходительно улыбнулся, ни на секунду не отрывая взгляда от Ады, которая покраснела до корней волос.

Ада служила для него своеобразным якорем, когда он терял ориентиры в своих многочисленных интрижках. И меня раздражало, что подруга регулярно попадалась в его сладкую ловушку, словно ребенок, который постоянно играет с огнем, хотя может обжечься. А в случае Ады – уже три раза. Возможно, у моей лучшей подруги были мазохистские наклонности. Или жизнь в деревне стала для нее такой однообразной, что она стремилась почувствовать что-то новое, пусть даже это влекло за собой разбитое сердце.

О себе я не могла сказать того же. Мне было проще спрятаться в своем защитном коконе, чем вылезти наружу и вылететь бабочкой в мир.

– Чего ты такая озлобленная, Свендсен? – спросил Лиам, обращая внимание на меня. Он окинул меня взглядом с ног до головы, и я почувствовала, как во мне закипает раздражение, ведь сегодня выглядела как обычно: «птичье гнездо» вместо прически на голове и никакого макияжа. Однако моя кожа уже успела загореть, и на ее фоне голубые глаза казались еще ярче.

– Что, прости? – Я приняла защитную позу, скрестив руки на груди.

– Ты что, завидуешь подруге?

– Из-за тебя?

Но, к моему удивлению, Лиам покачал головой.

– Нет, в целом. В отличие от тебя, Ада не ведет себя как восьмидесятилетняя отшельница. Однако, возможно, ты ничего не можешь сделать и неосознанно подстраиваешься под стиль жизни своих деревенских стариков, потому что больше у тебя никого нет.

Мне пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на этого напыщенного пижона и не выцарапать ему глаза. Но было еще кое-что. Мой инстинкт, велевший мне бежать. Упрямое желание дать деру и спрятаться где-то среди природы, где я могла бы стать всего лишь точкой во Вселенной.

Кажется, даже Лиам понял, насколько двусмысленно прозвучали его слова, потому что поморщился и немного смущенно добавил:

– Прости, я не должен был так говорить. – Он провел рукой по густым русым волосам. – Я имею в виду не твоих бабушку и дедушку, а просто твой стиль жизни в целом. Такое впечатление… Ты когда-нибудь выбиралась из этой дыры?

Я презрительно фыркнула и спрятала дрожащие руки под стол.

– Естественно.

– Правда, что ли?

– То, что у меня нет идеального инстаграм-профиля [5] с философскими заметками и вдохновляющими фразами, еще не означает, что я живу где-то за Луной. Я уже путешествовала.

Это была чистой воды ложь, но я бы ни за что ему не призналась, пусть даже моя лучшая подруга вскинула брови, потому что не верила ни одному моему слову. Да и не должна была, потому что знала правду. Я всегда следовала привычному маршруту и не искала воспоминаний, которые были утрачены моими далекими предками.

– Уверена, что сейчас мы не мечтаем? – спросил Лиам.

Я резко выдохнула. Казалось, что от его слов мое сердце покрылось ледяной коркой.

Пульс замедлился, и я вновь почувствовала непреодолимое желание уйти. Если что-то было для меня чересчур, я всегда старалась избежать этой ситуации. Я ненавидела конфликты, даже если иногда не могла промолчать.

– Ну что? – Лиам насмешливо вскинул брови, а уголки его губ разочарованно опустились, словно он считал меня более достойной соперницей. – Ну и где твой острый сарказм? Твой чрезмерный цинизм? Где же «Ты придурок, Торесен»?

– Ты придурок, Торесен, – прошипела я, прищурившись.

– Не понимаю, почему вы оба не можете вести себя как взрослые и просто потерпеть друг друга, – пробормотала Ада, и я повернулась к ней, не веря своим ушам. Я точно не буду вспоминать при Лиаме, как часто мы с Адой, следуя всем клише, опустошали ведра мороженого и смотрели душещипательные фильмы, просто чтобы его имя растворилось в нашей памяти, как капля воды на солнце.

– Потому что Нора готова плеваться огнем, но на самом деле у нее не больше огневой мощи, чем у Мушу. В ее арсенале лишь огромное количество горячего воздуха.

– Ты действительно сравнил меня с драконом из «Мулан»?

Лиам склонил голову, и что-то в острых чертах его лица изменилось.

– Да. Ты слишком самоуверенная, знаешь об этом? У тебя нет никакого права, абсолютно никакого права вмешиваться в мои с Адой отношения. Она тоже взрослая и может принимать осознанные решения. А вместо того, чтобы задаться вопросом, почему я не могу ее отпустить, ты сразу думаешь о самом худшем. – Он сделал многозначительную паузу, избегая смотреть в глаза моей лучшей подруге. После некоторых колебаний Лиам продолжил: – Тебе не приходило в голову, что я мешаю сам себе?

Сидящая рядом со мной Ада резко вдохнула. Возможно, потому, что Лиам нечасто рассказывал о своих чувствах. Кто знает, может быть, он говорил правду, а может, это была очередная уловка, чтобы обвести ее вокруг пальца.