Окутанные метелью (ЛП) - Харви Б.дж.

— Каковы наши шансы оторваться завтра?

— Где-то между нулём и невозможным. Похоже, Рождество в Сиэтле отменяется. Да здравствует Рождество в Чикаго, друг.

— Могло быть и хуже. Придётся делить с тобой комнату.

— Иди ты на хрен.

— Не думаю, что Хизер обрадуется бы этому. Хотя… если бы она увлекалась свингом…

— Заткнись. Если бы ты не был моим другом, я бы тебя за такую мысль ударил.

Я усмехаюсь, выходя на трап и закрывая дверь за собой.

— Серьёзно, Портер. Когда ты перестанешь притворяться, что можешь держаться от неё подальше?

— От кого? — изображаю непонимание, оттягивая неизбежное.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я!

— Думаю, я себя выдал, когда едва не придушил рок-звезду за то, что он протянул к ней свои грёбанные руки в моём самолёте.

— Готов рискнуть ради неё своей работой?

Я замолкаю. Его слова — те самые, над которыми я ломал голову последние полгода, пытаясь держать дистанцию. Но после сегодняшнего перелёта ответ стал яснее, чем когда-либо.

— Я бы рискнул всем ради неё.

— Вот это я хотел услышать. Так какой у тебя план?

— Понятия не имею.

Грейсон громко смеётся, пока мы идём через частный терминал к ожидающему автобусу.

— Для человека с твоей репутацией ты чертовски мало понимаешь в женщинах.

Я усмехаюсь и толкаю его плечом.

— А для мужчины, чьи яйца остались в Сиэтле в сумочке жены, ты слишком прозорлив.

Но его слова не покидают мою голову по дороге в отель.

Мне нужно показать Харлоу, что я хочу её куда сильнее, чем она думает.

Мне нужно показать ей, что хочу видеть её не только на Рождество, но и на Новый год, День независимости и День благодарения.

И на все последующие праздники.

Но как, чёрт возьми, мне это сделать?

Глава 4

~ Харлоу ~

К тому времени, как я добралась до отеля и зарегистрировалась, я была совершенно измотана. Я даже не стала спорить с администратором, хотя мелькнула мысль, что номер, возможно, не того типа.

Добравшись до своего этажа, я дала чаевые портье и почти рухнула на кровать от полного истощения.

Проверив телефон и увидев, что уже почти одиннадцать ночи, я поняла, что нахожусь на ногах с семи утра. Я растянулась на матрасе, не сняв форму, но без туфель — каждая женщина знает: красивые туфли созданы, чтобы восхищать, а по-настоящему роскошные почти никогда не бывают удобными. Стоило лишь закрыть глаза на секунду, как сорок минут пролетели в пустоту — я проснулась с включённым светом, вздрогнув от внезапного пробуждения.

Я решила заказать еду в номер и как следует понежиться в горячей ванне.

Перевернувшись на бок, я поднялась и направилась в огромную ванную, затаив дыхание при виде глубокой гидромассажной ванны, словно манившей меня в свои объятия. Через несколько секунд вода уже набиралась, а я смотрела в зеркало на собственное отражение, вспоминая события перелёта.

Сделала ли я что-то, что могло поощрить Никсона? Сказала ли что-то? Повела себя как-то не так? Неправильно оделась?

Покачав головой, я решила, что не стоит мучить себя анализом того, чего уже не изменить. Я всегда была такой: пыталась разобраться, что могла сделать иначе. С детства меня очаровывало, как всё устроено, и как это можно улучшить. Разумеется, это перенеслось и в мою профессиональную, и в личную жизнь — особенно в отношения.

Когда Джонни Ньюкомб бросил меня за день до выпускного бала, решив внезапно, что хочет жениться на Эмбер Барретт, моё сердце было разбито. Вечер бала я провела дома, надутой, сидя в комнате и перебирая каждый разговор, каждый взгляд, каждую мелочь, которую, возможно, упустила. Я пыталась понять, что могла сделать, чтобы избежать этого обидного краха. Так и не поняла — если не считать очевидного: подростками зачастую управляет не мозг. Но с этим все сталкиваются рано или поздно.

А потом был момент с Портером на камбузе.

Отвратительно! Я умудрилась за несколько минут пройти путь от ярости к… ну, к тому состоянию, когда дрожишь, смотришь на мужчину с опухшими от слёз глазами и молча умоляешь о поцелуе. Великолепно, Харлоу. Просто блестяще.

Вот почему я одинока.

Вот почему я так счастливо провожу вечера дома в одиночестве — в штанах для йоги и в компании телевизора.

Вот почему я…

— Чёрт! Ванна!

Я поспешно выключила воду, быстро разделась и забралась в тёплую глубину, позволив горячим струям окутать тело и унять остатки напряжения. Откинув голову на край ванны, я почувствовала, как через несколько минут мышцы наконец расслабляются, а сознание чуть проясняется.

Телефон завибрировал на полу. Я потянулась за ним и увидела имя звонящего.

— Папа? Что ты творишь?

— О чём ты?

— Например, о том, что я сейчас лежу в роскошной ванне в номере повышенной комфортности, хотя обычно персонал размещают в стандартных.

Он тихо рассмеялся, и я не смогла сдержать улыбку. Папа всегда был мягок и внимателен со мной. В мире нет никого, кого я любила бы сильнее. И да — он действительно способен перевернуть небо и землю ради меня… включая повышение категории номера.

— Спасибо. Тебе не нужно было этого делать. Это неожиданно, но чертовски приятно.

— Считай это ранним рождественским подарком, милая. Я очень ценю твою помощь. Хорошо долетели?

Значит, Портер пока не звонил отцу, чтобы доложить о том, что случилось. Но это лишь вопрос времени: отчёт всё равно попадёт на стол к папе.

— Рок-звезда немного… вышел из-под контроля. Но ничего такого, с чем я не смогла справиться.

— Он распускал руки? — прорычал отец.

— Совсем недолго. Портер вмешался, прежде чем всё переросло во что-то хуже.

— Ох, слава Богу. Я знал, что он присмотрит за тобой.

Я замолчала, потрясённая, хоть и не удивлённая тем, что отец больше обеспокоен, чем шокирован. Глаза снова защипало.

— Да. Я… я была очень рада, что он там оказался.

— Харли… — голос папы стал мягким, успокаивающим. — Принцесса, ты уверена, что с тобой всё хорошо? Портер и Грейсон рядом?

— Думаю, где-то здесь. Грейсон хотел, чтобы я их подождала, но я хотела вернуться в отель, поэтому он посадил меня в такси. Увижу их утром — если улетим.

— Чёрт. Значит, тебе не сказали?

— Что сказали?

— Завтра самолёты не вылетают. Надвигается снежная буря. В худшем случае вы будете в Чикаго на Рождество. Поэтому я и забронировал тебе номер получше — хотел, чтобы ты была в максимальном комфорте, если застрянешь там.

Проклятье. Рождество в Чикаго. Вдали от дома. Вдали от папы.

Без ёлки, без украшений, без нашего особенного рождественского подарка, который мы всегда открываем вдвоём в канун Рождества…

— Но… Рождество…

— Я знаю, Харли. Я поговорю с Портером. Может, вы втроём найдёте, чем заняться, если всё затянется. У тебя с собой корпоративная карта. Пользуйся ею для всего, что понадобится: одежда, туалетные принадлежности… что угодно, Харлоу. Надеюсь, ты сможешь что-то придумать. Хорошо?

Я кивнула, хотя он этого не видел. Я понимала: ситуацию мне не контролировать — всё зависит от капризов погоды.

Одинокое Рождество в незнакомом городе…

— Я отпущу тебя, милая, но позвоню снова, как только узнаем новости. Это всё-таки канун Рождества. Ходи по магазинам, побалуй себя. Я люблю тебя, Харли.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

Отключив вызов, я смотрю на экран — и вижу новое сообщение, пришедшее пока мы говорили.

Портер: «Ты ещё не спишь? Я знаю, что поздно, но, пожалуйста… могу я зайти и просто проведать тебя? Мне нужно убедиться, что с тобой всё в порядке».

Чёрт.

Я лежу голая в ванне, и единственный мужчина, о котором я думаю — и который, как мне кажется, вовсе не думает обо мне, — хочет прийти ко мне почти в полночь.

Ничего особенного, правда?

Выскакивая из ванны, я быстро вытерлась и закуталась в мягкий тёплый гостиничный халат, потом вернулась в спальню, легла поперёк кровати на живот и, держа телефон в руке, набрала: