Моногамия (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна

Алекс особенно интересовался зданиями, потому что он архитектор. Я показывала ему дома старого города, о которых знала удивительные исторические факты, а также новые здания, вздымающиеся ввысь стеклянными стенами, разрезая белые клубы облаков, как торт со сливочным кремом. Я призналась, что современная архитектура, простая и строгая, техничная по исполнению, нравится мне гораздо больше, Алекс засмеялся, а я предложила взять такси, потому что решила показать ему совершенно неотразимый, с моей точки зрения, новый жилой дом.

— Вы не представляете, насколько это современное сооружение! — плещусь восторгами. — Дом выстроен в виде каскада, поэтому каждая квартира имеет свою террасу, и получается, что, чем ниже расположена квартира, тем она больше. Это дом будущего, потому что он построен из экологически чистых материалов, во-первых, а во-вторых, в основе его создания, как я поняла, лежали энергосберегающие технологии, и поэтому у него минимальные потери тепла в зимнее время. Вся крыша и частично террасы каждой квартиры покрыты солнечными батареями, поэтому этот дом абсолютно автономен в плане потребления энергии, а значит — экономичен! — я не могу и не хочу скрывать своего восторга. Мои глаза горят.

Алекс сосредоточенно поднимает брови и говорит:

— Ну, вопрос воды остаётся открытым. Как зациклить её потребление — вот эта проблема делает абсолютную экологичность и экономичность практически недостижимой. Технически это можно сделать, но есть и этическая сторона вопроса, — улыбается. — Люди не захотят мыться водой, которая до этого побывала в соседском унитазе, пусть даже лабораторный анализ и покажет её полную стерильность!

Мой рот фигурально открывается, нечто сродни шока пропечатывается на моём лице, а Алекс мягко смеётся, окутывая меня облаком доброжелательности:

— Этот дом тестовый, и построен он по моему проекту. Сейчас мы только начали его заселять, чтобы протестировать работу всех систем. Я тоже в нём живу — в маленькой квартире на пятом этаже, — он снова счастливо улыбается. — На самом деле, на пятом — самые большие квартиры, а самые маленькие — на четвёртом и далее увеличиваются до первого. Пятый этаж — самый непредсказуемый, будучи крайним, он подвержен больше других охлаждению. Поэтому самые большие квартиры могут оказаться самыми холодными, несмотря на то, что проектом предусмотрены усиленные системы их отопления. Увидим этой зимой! — и вновь он улыбается одной из своих шармовых улыбок.

— Почему на пятом самые большие, я не могу понять? Визуально, пятый этаж самый маленький, — вопрошает мой аналитический мозг.

— Всё дело в планировке, — объясняет. — Начиная с четвёртого, квартиры зеркально отражают друг друга, то есть находятся напротив. Всего восемь квартир на этаже. На пятом — всего три квартиры на весь этаж. У них же и самые большие террасы.

— Круто, — выдаю и больше ничего не могу сказать.

— Хочешь ко мне в гости?

— А мы уже перешли на «ты»?

— Ну, мне кажется, уже пора, — и вновь улыбка, самая лучезарная из всех, какие я вообще видела в своей жизни.

«Хочет очаровать меня и соблазнить, самонадеянный аристократ», думаю.

— Подозреваю, что в гости как-то неуместно. Особенно, если мы «на ты», — выжимаю из себя весь максимум доступного обаяния и так же заливаю его улыбкой с головы и до самых пят.

— Ну, тогда поедем, пообедаем. Выбирай место!

И я решаю: «Выберу самый дорогой ресторан, хе-хе! Будет знать, как выпендриваться». И выбрала.

{Imagine Dragons — Not Today}

Это был самый чудесный обед в моей жизни. Так беззаботно, весело и в то же время насыщенно я давно не проводила время. Алёша смешил нас своими выходками, Алекс хохотал от души, и внезапно сказал:

— Как прекрасно, наверное, иметь детей и вообще семью…

При этом он так пронзительно заглянул в мои глаза, будто хотел тронуть самые глубокие пласты и посмотреть, что под ними. Но что трогать, если ему и так уже довелось увидеть, насколько «идеален» мой брак, особенно когда муж назвал меня дурой при постороннем и «деликатно» предложил закрыть рот. Мне было за это стыдно, и я старалась стереть из памяти всю эту мерзкую сцену, потому что она мешала мне наслаждаться поистине бесконечно приятным общением с этим человеком не нашего мира, не нашего круга, не нашего воспитания и образованности, не наших возможностей.

Его интеллигентность и природная мягкость притягивали меня, как магнит. Я ощущала себя личностью рядом с ним.

— Откуда ты так хорошо знаешь русский? — интересуюсь.

— Правда? И в самом деле, настолько хорошо?

— Ну да, ты говоришь на нём как на родном. Вот мне интересно, как это возможно, если ты — американец?

— Меня воспитывали в русскоговорящей семье.

Я улыбаюсь и немного завидую — здорово вот так, не напрягаясь, вынести из своего детства бесценный языковой багаж.

— Я русский только наполовину: мои предки жили в Петербурге ещё до революции — прапрадед перевёз всю семью, а другая половина моей крови по матери — испанская.

Годы спустя я узнаю, что эти самые иммигранты были русской аристократической элитой из рода Соболевых, удачно сохранившей и приумножившей свой капитал, чудом избежав финансовых и человеческих потерь во время Революции 1914 года, так что Алекс никогда в своей жизни не знал, что такое бедность, и с детства получил самые широкие возможности. Его предки были не только промышленниками, но и людьми с хорошей интуицией.

— Почему ты решил стать архитектором?

— А что может быть прекраснее, чем создавать и строить дома? Наверное, только рожать детей, но этого я, к сожалению, не могу!

Это была шутка и мы оба над ней смеялись, но его слова оставили в моём сознании магический отпечаток. Плохо только, что этот отпечаток упорно игнорировал мой излишне расчётливый разум.

Глава 3. Песня и первый поцелуй

Вскоре мой муж Артём придумал совместный выход в караоке-клуб. Караоке — наше семейное увлечение, мы, в общем-то, и дома поём, поэтому натренированы, и у меня в арсенале имеется штук тридцать песен, которые выходят особенно эффектно. Я — обладатель довольно сильного грудного голоса контральто с бархатным тембром, и, будучи в настроении, могу произвести нешуточное впечатление. Бывало и такое, что другие посетители караоке предлагали мне деньги, лишь бы я спела их любимую песню. Моему мужу особенно это льстило, хотя и он тоже неплохо поёт, особенно репертуар Виктора Цоя.

Была пятница, в клубе набилось полно народу, мы долго ждали своей очереди. Я немного нервничала, потому что в этот раз хотелось спеть особенно красиво. Вшитые караоке минусовки меня не устраивали своим качеством, поэтому я принесла на диске свою. Алекс заметил, что я подготовилась, и подшучивал надо мной. Мой выбор пал на энергичную композицию Pink «Family portrait», и спела я её безупречно. Ещё дома продумала все детали своего выхода: чёрное, плотно прилегающее к фигуре платье обрисовывало мои по-настоящему стройные контуры — козыри нужно использовать.

«Family portrait» — ритмичная песня, требующая движений, поэтому моё бедро не слишком усердно, но и не вяло отбивало темп музыки, произведя эффект, неожиданный даже для меня — мужская подвыпившая половина любителей петь покрывала меня глазурью своих вожделеющих взглядов.

В общем, выглядело моё выступление эффектно, особенно на фоне предыдущих «артистов». А если честно, то в тот вечер мне удалось произвести своим выходом настоящий фурор, на что я, собственно, и рассчитывала. Народ начал вставать со своих мест, аплодируя, особенно смелые и дерзкие молодые люди справа требовали, чтобы я спела ещё.

Особенно не удивившись, поскольку подобное бывало и раньше, я согласилась. Высокий парень с широченной улыбкой оплатил мою следующую песню, и я решила, что теперь уже, пожалуй, можно ударить и по романтике. Выбрала невыносимо красивую балладу на испанском Miguel Bose «Si tu no vuelves», но петь её необходимо было дуэтом с мужским голосом. Желающих сделать это оказалось много, больше, чем я рассчитывала, но Алекса среди них не было. Я выбрала приятного блондина, голос которого уже успела оценить во время предыдущих выступлений, и мы спели песню не просто эффектно, а сногсшибательно. Я была довольна: всё шло строго по намеченному плану. И пока мы пели, я конечно взглянула на Алекса (нужно же было проверить, есть эффект или нет) — и он смотрел на меня как завороженный, не отрывая глаз, не суетясь, не рыская пальцем по каталогу песен, как Артём. А в тот момент, когда в припеве мой голос раскатывался волной по залу, мне казалось, Алекс переставал дышать. Ему явно нравился мой голос, глаза его горели, он улыбался.