Любовь со вкусом миндаля (СИ) - Лейк Оливия

Шэрен собрала тесты и спрятала глубоко в шкаф. Этой новостью она поделится с мужем после визита к врачу. Нужно убедиться наверняка, что это все же не ложная тревога, хотя это было больше формальностью, чем необходимостью. Она чувствовала: так и есть. Она беременна.

Искренне улыбнувшись, Шэрен наконец-таки позволила себе вспышку безграничной радости. У них с Ником будет ребенок! Их малыш! И как же быстро и просто все случилось. Выйдя из ванной, она вспоминала знакомые пары, которым долго не удавалось забеременеть, а некоторые даже прибегали к искусственному оплодотворению. Шэрен остановилась у окна и с улыбкой подумала, что, наверное, они с Ником действительно подходили друг другу во всех отношениях, а их встреча десять лет назад во Франции — судьба.

Она рассмеялась, когда ее судьба не заставила себя долго ждать: черный внедорожник резко затормозил у ее дома, водительская дверь распахнулась и показался Ник. Шэрен по резким движениям и стремительным, быстрым шагам поняла, что он чем-то возбужден, поэтому тут же побежала открывать. За несколько шагов до двери она велела себе успокоиться. Ник все поймет, потому что знает, как она любит его. Сделав глубокий вдох, отгоняя страх и постепенно расслабляясь, Шэрен ощутила, как тревога отпустила, а желание обнять мужа стало нестерпимым. Они расстались каких-то пару часов назад, а она уже безумно соскучилась по нему.

— Привет, — поздоровалась Шэрен, когда Ник оказался в нескольких футах от нее. Он остановился в дверях и со странным блеском в глазах спросил:

— Чем занималась?

— Думала о тебе, — отступая от двери, мягко произнесла она.

— Думала обо мне, — задумчиво повторил он.

Шэрен подошла к нему вплотную и обвила шею руками, наслаждаясь близостью и заряжаясь силой, которую олицетворял собой ее муж.

Ник крепко прижал ее к себе, зарылся носом в волосы и громко вдохнул их аромат, вызывая этим улыбку Шэрен. Она запрокинула голову, ожидая его поцелуя, но Ник просто смотрел, обжигал взглядом, заставлял дрожать всем телом от свирепого огня, полыхавшего в его глазах.

— Ты такая красивая, — Ник провел большим пальцем по нежно-розовым губам. — И такая лживая. — Она даже не успела удивиться его словам. Он больно обхватил ее подбородок и зло процедил: — А когда предавала, ты тоже думала обо мне?

— Ник! — от боли взвизгнула Шэрен. Он отдернул от нее руку с таким выражением лица, словно она прокаженная, и ему противно прикасаться к ней. — Я… я не понимаю, о чем ты?

— Об этом, любимая! — Ник швырнул папку на бирюзовый диван. Шэрен, предчувствуя катастрофу, дрожащими руками открыла документы и ахнула.

«Господи, господи, господи», — она не верила своим глазам. Строчки расплывались, а рассудок отказывался воспринимать прочитанное, а увидев фотографию, сделанную в день их с Фрэнсисом встречи — первой и единственной, папка выпала из ее рук. На снимке они пили кофе в ресторане, он даже улыбался.

— Ник, это все неправда! — кинулась к нему Шэрен.

— А что правда? — угрожающе прорычал Ник, убирая ее руки от себя. — Лги, Шэрен, у тебя это прекрасно получается!

— Послушай! — пыталась объяснить она. — Он просил меня, но я никогда!.. — истерично всхлипывала Шэрен, едва сдерживая слезы.

Ник коротко, зло засмеялся, сделав определенные выводы из бессвязной речи жены: он — идиот, а она — расчетливая лживая сука. Когда слезы, прозрачные, чистые, совершенно не портившие ее красоты, покатились по лицу, он, не выдержав, разыгранной перед ним комедии, взорвался:

— Лучше расскажи под скольких мужиков ты ложилась, чтобы воровать инсайдерскую информацию?

— Ник… — простонала Шэрен, снова кидаясь ему на шею. Он резко перехватил ее руки и оттолкнул от себя. Она, оступившись, упала на диван, но попыток достучаться до мужа не оставила.

— Ну дай же мне сказать! — рыдая, умоляла она. Надо все объяснить. Она должна все объяснить! А он выслушает и поверит. Он просто обязан поверить!

— Колвиллу нужно отдать должное: ангельская внешность, невинные глазки — идеальная шпионка… и шлюха, — презрительно выплюнул Ник.

— Я никогда не шпионила, поверь мне! — всхлипывала Шэрен, медленно сползая на пол и размазывая слезы по лицу. — Я клянусь…

Она осеклась, увидев с каким брезгливым отвращением Ник рассматривал ее заплаканное лицо, какая жгучая ненависть заполнила любимые голубые глаза и какой страшной, едва контролируемой яростью дышала его поза.

— Я так люблю тебя, — тихо произнесла Шэрен, надеясь пробиться признанием через глухую стену злости и неверия.

— Думаю, несколько лет тюрьмы охладят твои чувства ко мне, — Ник резко сорвал с пальца обручальное кольцо и, бросив его на пол, схватил злополучную папку и буквально перешагнул через распластавшуюся у его ног жену.

Куда ехать Ник не знал, но, прыгнув за руль, моментально рванул с места. Только подальше отсюда, только подальше от нее. Машина могла увезти его далеко от Шэрен, но от боли и шипящих мыслей — увы…

Раньше ему казалось, что самой сильной обидой и самым гнусным предательством в жизни был поступок отца. Ник боготворил мать и помнил ее слезы, даже спустя годы они не стали слабее. Поэтому Ник точно для себя определил: ничего подобного с ними больше не произойдет! Он задался целью добиться в жизни всего, и никогда больше не зависеть от чьей-то милости: деньги, чувства, внимание — неважно. И он добился. Только сейчас все это пустое. Ник зависел. Зависел от любви женщины. Зависел от продажной суки и предательницы. И никакие деньги, успех, внимание противоположного пола не могли унять его боль.

Ник остановился на светофоре и медленно выдохнул, стараясь обуздать свою ярость. Ему нельзя оставаться одному. Нельзя вариться в собственных мыслях. Иначе он совершит непоправимое. Ник боялся того, что может сделать. Боялся, что вернется к Шэрен и убьет своими руками, или, наоборот, простит все, если она еще раз скажет, что любит его.

Приемная его кабинета в «Уайли» встретила необычайным оживлением. Стейси бросала озабоченные взгляды на стоявших в холле, тихо переговаривающихся мужчин, явно пытаясь уловить суть, чтобы иметь хоть малейшее представление, чем вызван всеобщих переполох руководителей из «Беркшир».

Ник подошел к ее столу, привлекая внимание всех присутствующих, и устало обратился к секретарю:

— Позвони в аэропорт и скажи Терри Свитчетту, пусть готовит самолет, я хочу сегодня вылететь в Нью-Йорк.

— Конечно, мистер Хейворт, — бросившись выполнять поручение, проговорила Стейси.

Он, ни на кого не глядя, вошел в кабинет, а за ним потянулись собравшиеся.

— Ник, — заговорил Патрик Лесли, когда дверь в кабинет оказалась плотно закрыта. — Ордер на арест Прескотт готов, если мы сейчас же пустим в ход все доказательства, которые собрал Мартин, ее так прижмут на допросе, что она расскажет все как на духу, — агрессивно советовал главный юрист компании. — Она даст показания против Колвилла, и мы сможем засадить его за решетку. Слово за тобой, Ник.

Все выжидающе застыли, наблюдая за его реакцией, ожидая приговора для сотрудницы Шэрен Прескотт. «Нет, — поправил он себя, — Шэрен Хейворт».

Патрик, расценив продолжительное молчание главы компании, как сигнал к действию, схватился за телефон.

— Я позвоню капитану Сторру, ордер и заявление уже у него.

— Какой ордер! — не выдержал Ник и рухнул в кресло. — Я не могу посадить в тюрьму собственную жену!

Он сжал руками виски, надеясь унять звенящую в голове боль, но ничего не выходило, потому что источник его мучений был ниже, там, где раньше было сердце. Ник бросил взгляд на собравшихся мужчин: Патрик потрясенно застыл с телефоном в руках; Майкл Стенли — начальник Шэрен, — который всегда благоволил к умной и талантливой помощнице, ошарашенно опустился на диван и уронил голову на руки. И только Мартин Кингсли полностью контролировал свои эмоции и спокойно смотрел на Ника.

Ник откинулся в кресле. Что они думали об этой ситуации и о нем самом? Жалели? Наверное. Ведь против него шпионила не просто сотрудница. Его продала женщина, любимая, жена. Он кивком указал на дверь, желая избавиться от сочувствующих взглядов и понурых лиц. Он сегодня же уедет из этого проклятого города. Улетит подальше от воспоминаний и от нее. Находиться рядом с Шэрен, всего в нескольких милях, и сдерживать желание задушить в яростных объятиях — выше его сил. Он вернется в Нью-Йорк и забудет ее, забудет, что женат, а адвокаты и суд сделают все остальное.