Любовь напрокат (СИ) - Кобер Мелани

- Неужели опять ребёнка захотела? – отхлебнула я чай, вкусно пахнущий чабрецом. Почти как моя бабушка когда-то готовила.

- А то! Ей бы уж о внуках мечтать, а она опять песню завела. Григорий тогда много работал, целыми днями в своей конторе пропадал. Павлушка в школе. А она видимо дома скучала. Вот и мысли в голову лезли. А как муж с работы приедет – она ему про ребёночка. Совсем голову потеряла. Тут молодые-то с трудом рожают, а она туда же собралась! Но упёрлась и всё. Никого слушать не хотела.

- Так и что? Григорий Андреевич и на этот раз сдался?

- Да куда там! Нет, конечно! Сказал, что лучше разведётся с ней и подальше увезёт с глаз, лишь бы жива осталась. Так она и психанула тогда. «Давай тогда разводиться» говорит, раз не хочешь детей от меня. Так Гришка решил на лето к матери её отправить, чтоб в себя пришла.

- А-а-а… Так мне Паша про тот случай рассказывал. Правда, он говорил, что они из-за отцовских загулов ругались.

- Да что там Пашка знал-то! Он сам дитё ещё был. Это мать свои переживания вечно выдавала за правду, а он уши-то свои развешивал.

- Ну да, может, - пожала я плечами. - Действительно, со стороны ребёнка всё могло казаться совершенно иначе.

- Хотя знаешь… - Анна Сергеевна замолчала и качнула головой, словно выискивала где-то в памяти забытые эпизоды. – Это ж после того случая Пашка повзрослел в момент. Вот прямо - раз! - и вместо избалованного дитя – взрослый мужик. Резко так. И капризы закончились, и игрушки. И с матерью они по-другому разговаривать стали. На равных как будто. Хотя дитё же совсем – сопля зелёная, а словно понимать стал.

- После такого стресса кто угодно повзрослеет в момент.

- Это ж он тогда и решил, что не хочет как отец на фирме целыми днями. Говорил, что будет дома работать, чтоб мать всегда под присмотром. На отца ругался, что тот поздно приезжает и мать не бережёт. Ох и подзатыльников он тогда схлопотал!

- Ну, его тоже можно понять.

- Так кто ж спорит. Только не гоже яйцу курицу учить. А Пашка – весь в мать! Всегда лучше всех знает, как надо.

- Вот, БабАнь, не пойму я только одного. Вы говорили, что Григорий Андреевич очень жену любил. Готов даже был расстаться, лишь бы она жила. И не гулял по девкам... Так каким боком его к Лильке-то потянуло. Как так?

- Да если бы я знала, деточка, как оно так вышло! Он тогда за фирму серьёзно взялся. Деньжища такие пошли, что страшно даже подумать. Я чувствовала, что не к добру это. А он всё ездил по заграницам, с важными людьми разговаривал. Дома почти не бывал. Наталье всё обещал, что ещё лет пять и сыну фирму передаст, а сам, наконец, с ней дома будет. Так обещанками и кормил её, а она изводилась на тоску да ревность. А один раз в дом к нам заявилась девочка. Молоденькая совсем, перепуганная. И животик уже видать - месяцев пять-шесть, наверное...

- Это Лилька что ли?

- Она, родимая. Сказала, что с Натальей поговорить хочет. Гришка тогда на работе был. Дома я и Павлуша. Он сначала хотел с матерью остаться, видимо сердце почуяло что-то недоброе. Но потом всё-таки ушёл. Он же с девочкой тогда встречался. То ли Вероника, то ли Вика, уже и не помню. Но влюбился так, что даже жениться на ней думал, как восемнадцать стукнет. Так вот он к ней убежал, а дома остались я да Наталья. Она меня-то с кухни выпроводила, а сама закрылась с этой... И кричать-то ведь не кричали! Всё тихо-мирно. Потом Лилька ушла, а Наталья сидит, рыдает. Говорит, мол, поеду к нему на работу: хочу, чтоб в глаза всё сказал. И за руль! А у самой руки трясутся. Я её отговаривать - она ни в какую! Пашке звоню – он трубку не берёт. На свидании видать не до того. Я на улицу выскочила, думаю, где поблизости может, гуляют со своей девочкой. А Наталья так и укатила, - у Анны Сергеевны и у самой мелко задрожали руки. Пошарилась в кармашке передника, достав носовой платок. Только сейчас я заметила, как по морщинистой щеке медленно ползёт мокрая дорожка.

- А потом?

- А потом всё, деточка. Потом больше ничего и не было, - утёрла мокрые глаза. – Из милиции позвонили и сказали, что Наталья въехала в фуру. Это потом уже врачи выяснили, что ей плохо стало и она прямо за рулём сознание и потеряла. Гришка-то ей и так не разрешал за руль садиться. А она знаешь, как скорость любила! Говорила, что бегать ей не дают, так хоть так себя живой чувствует. Но с ней всегда кто-то рядом был, когда она так кататься выезжала. А в тот раз никого. – Анна Сергеевна подскочила с места и пошла выключать сработавший таймер, который разрезал тяжёлый воздух пронзительно-весёлой трелью.

- Ну вот, варенечки подоспели, - довольно сообщила она, выключая конфорку. – Что-то Пашеньки с работы нет. Его ждать будешь или сейчас тебе накладывать?

Есть совершенно не хотелось, поэтому я отказалась, решив, что действительно лучше подожду. Где-то глубоко внутри ворочалось неприятное понимание того что я лезу не в своё дело и в то же время - жгучее желание узнать чуть больше, чем мне положено. Но БабАня, казалось, моментально забыла про наш разговор и переключилась на уборку. Она тщательно намывала посуду и выставляла стройными рядами тарелочки, сортируя их по размеру и цвету. Теперь было понятно, почему посудомойка не пользовалась у неё спросом.

Я давно допила свой чай и теперь просто глазела в окно.

- БабАнь, так что же дальше было? – наконец не вытерпела я, понимая, что Анна Сергеевна не собирается продолжать рассказ.

- Так я всё рассказала, - удивлённо глянула на меня она. – Ты же про Наталью спрашивала? Ну вот, я до последнего всё и сказала. А что ещё, когда человека больше нет? Больше нечего…

- Ну что с Пашкой было? Как он всё пережил… Он после этого из дома ушёл?

- Ну да. Только не сразу конечно, - она пожала плечами. – Там с отцом у них до драк доходило. Пашка же его во всём винил. Говорил, что из-за его гулянок мать погибла. Они то ругались, то мирились. Уж сколько разговоров у них было! А потом, через пару недель после похорон, а может чуть больше, Гришка эту самую Лилю в дом и привёл. Вот тогда Павлуша и сбежал.

- А зачем же он это сделал? – я искренне сейчас не понимала поступок Григория Андреевича. - Он всегда казался мне очень рациональным и благоразумным. Но так вот… Как-то глупо и слишком жестоко по отношению к сыну.

- А кто я такая, чтоб спрашивать зачем он так? Привёл и привёл. Она уже без живота была. Что уж там случилось, даже знать не хочу. Видимо боженька наказал её за тот её визит к Наталье и ребёночка забрал. Только Гришка приказал заботиться о Лиле и выхаживать. Она ж после больницы была, бледная, как смерть. Еле ходила тут. Только на крылечко выползет, посидит на солнышке и обратно в постель. Григорий ей сразу отдельную комнату выделил. Сказал, что будет жить, пока не поправится. А она вишь как… Прижилась. Так и осталась.

- Странно это всё.

- Ну, может, и странно. Только знаешь, она раньше вроде неплохая была. Молодая, глупая – это да. Но злобы в ней не было. Красивой жизни видать захотелось, вот и позарилась на чужого мужика. Разве ж она думала, что всё так сложится? Как уж ей теперь живётся, когда целую семью погубила? Один Бог знает.

- Надо было головой думать, когда к жене любовника шла!

- Да вот же! Если бы все молодые так рассуждали, деточка. А то ж ведь сначала сделают, а потом думают.

- Так а Пашка как? Куда он сбежал? Это ему сколько на тот момент было?

- Так пятнадцать было. Мальчишка совсем. У отца деньги из сейфа взял и сбежал. Думали, что сейчас деньжата-то кончаться, так он и вернётся. А его нет и нет. В милицию заявили. Искали. А он через месяц мне только позвонил, когда я уже извелася вся. Все глаза выплакала. Говорит жив-здоров, домой не вернусь. Где он – так и не сказал. Отец там каких-то детективов нанимал, а всё без толку. Вот так он и звонил раз в месяц из разных городов. Я уже и смирилась - лишь бы живой был.

- Даже не представляю как он так вот один. Неужели домой не хотелось вернуться? Пятнадцать лет же всего…