Она любит плохих парней (СИ) - Хилл Алекс

— Ты забыла о еще одной переменной. Если тебе так принципиально быть влюбленной в какого-то говнюка, то…

Дарий включает выразительный и гипнотический взгляд. Ритм сердца ускоряется, и я задерживаю дыхание, насильно его успокаивая. 

— Предлагаешь свою кандидатуру? — хмыкаю я. 

— Почему нет? Судя по тому, что я сейчас услышал, ты его не любила, а лишь хотела этого и заставляла себя, чтобы получить любовь в ответ. Он тебе даже не нравится. Тебе просто нравится то, что его образ подходит под желаемое лекало.

— А ты не много на себя взял? Я не просила расшифровывать мои чувства.

— Какие чувства, Катюш? Ими здесь и не пахнет.

— Мы были вместе целый год!

— И что? Вы терпели друг друга целый год, потому что ты умело расставила психологические крючки. И сейчас вам обоим больно не потому, что вы потеряли близкого человека, а потому, что привычный ход вещей изменился.

Щекотка в носу нагадывает подступающие слезы, и я нервно кусаю нижнюю губу, отрывая кусочки кожи. Дарий хочет сказать, что я все это выдумала: и любовь, и боль?

«Ты и сама это знаешь», — с тихим огорчением шепчет внутренний редактор.

— В этом нет ничего плохого, Катюш. Ты просто хотела…

— Хватит, — перебиваю я, потому что его жалость сейчас кажется невыносимой.

— Смени фокус, и станет легче.

Вскидываю голову, не боясь показать полные непролитых слез глаза и свое сумасшествие:

— Снова на себя намекаешь? Ничего не изменится. Мне все равно придется притворяться.

 — Я знаю уже слишком много, чтобы купиться.

Приподнимаю бровь и наклоняюсь чуть ближе, держа ложку так, словно это мясной тесак:

— Если я влюблюсь в тебя, ты завоешь уже через…

— Слабенько. — Дарий показывает клыки и тоже наклоняется вперед. — Еще аргументы есть? 

— То есть, все, что я рассказала, тебя не смущает? 

— По-моему, это даже мило. Местами забавно, а местами почти гениально. Так все разыграть, убедить себя в чувствах, навязать их кому-то. Прикольно. Об этом тоже книгу напишешь? 

«Я уже готов сдаться ему. А ты?» — с предвкушением говорит внутренний редактор.

Отстраняюсь, вжимая лопатки в спинку стула, бросаю ложку на стол и складываю руки на груди. Сдаться? Катя Карпова и сдаться — две несовместимые вещи. Дарий хитер, наверное, даже больше чем я, но… это не значит, что я упаду ему в ноги после парочки комплиментов. 

— Вообще-то она уже есть, но еще не закончена. Я работаю над финалом. 

— Это заметно. Думаю, эту историю ждет успех.

— Да что с тобой не так? Ты не хочешь сказать, что я больная? Кинуть деньги на стол и уйти?

Дарий скользит вниз от моего лица и останавливает внимание на закрытой позе рук:

— Хочу кое-что спросить.

— Ну-у-у, спроси, — медленно произношу я, придавленная к стулу его спокойствием.

— Почему именно плохие парни? Почему не хорошие? Если ты хочешь любви, то логичнее выбрать вторых.

Дарий вновь возвращается к моим глазам, но я поспешно опускаю взгляд. Воспоминания о любимых романах и фильмах мелькают в мыслях, сердце сжимается на тех моментах, где герой сходил с ума от любви и переизбытка чувств. Когда он не мог контролировать себя, был готов на все ради той самой, и этот герой никогда не был хорошим.

— Хорошие любят всех. Их эмоции, внимание и время распределены равными порциями между теми, кто им дорог, а плохие... — Волна мечтательных мурашек проносится вниз по шее и плечам. — Если они и правда полюбят, то только одну. И все, что у них есть и что они могут дать, достанется ей.

— Вот оно что. Ты еще и монополистка.

— Уже готов сдаться? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет. Твой план не сработал. Ты не напугала меня, а лишь заинтересовала еще больше.

— Так помоги мне. Скажи, что тебе не нравится в людях, и я надену этот образ.

— Мне в целом не нравятся люди, — усмехается он. — Я помог?

— Вообще нет.

— Тогда, предлагаю решить, что мы будем делать с твоим бывшим.

— Мы, — ставлю интонационное ударение, — ничего не будем с ним делать. Тебя это вообще не касается.

— Ты такая упрямая, — цокает языком Дарий. — Как это не касается? Я ведь уже в сюжете. Что там должен сделать книжный бэд бой? Забить стрелку, поставить пару синяков и сказать, чтобы он больше к тебе не приближался? Уверен, я справлюсь, не волнуйся.

«Он рассуждает точно, как ты», — пораженно говорит внутренний редактор.

Подвисаю ненадолго, не моргая глядя на Дария. Так вот, значит, как меня видят друзья. Не удивительно, что они считают меня сумасшедшей. 

— Если ты против, то я не стану. В конце концов, ты же у нас здесь автор, — продолжает Дарий, как ни в чем не бывало.

— Ты меня троллишь, да? — неуверенно спрашиваю я.

Дарий оскорбленно прижимает ладонь к груди:

— Я?! Как ты могла  такое подумать?

— Тебя очень сложно понять. 

— Потому что ты намеренно ищешь подвох, Катюш. Твоя зацикленность на притворстве и книжных образах мешает видеть реальность. Я не притворялся ни разу, все мои действия и слова вытекают из желаний, иногда обдуманных, иногда спонтанных, но в них нет извращенной мотивации.

— Напомни-ка свой диагноз.

— Я здоров, — отвечает Дарий, прошибая меня уверенностью, которая не терпит споров.

— Да? А я Джоан Роулинг, — бросаю язвительно.

— Приятно познакомиться, Джоан. Вы уже готовы отбыть из этого заведения? Кажется, вино ударило вам в голову.

— Готова, но не надейся на продолжение вечера. — Слова вырываются так быстро и необдуманно, что я с удовольствием стукнулась бы сейчас лбом об стол.

Взгляд Дария темнеет, а губы напрягаются и растягиваются в сдержанной улыбке:

— Осторожнее, Катюш. Обычно я принимаю все вызовы, которые мне бросают.

Воздух вокруг теплеет, каждый вдох наполняет меня сладким паром влечения и желания, напоминая о нашей ночи. Нет, нет, нет. Только не это. Я не собиралась его провоцировать, бросать вызов тем более, ведь шансов на победу у меня почти нет. Пора уже с этим смириться.

— Сделай для меня исключение, — с сожалением прошу я. — Хотя бы сегодня, потому что я не в форме.

— Ты держалась молодцом, — ласково говорит Дарий. — Хватит себя недооценивать.

Похвала прошибает насквозь, и я морально уменьшаюсь в размерах так, что ноги перестают касаться пола. Руки падают на колени, сжимаю их в кулаки и запрокидываю голову, чтобы взглянуть на мужчину, который смотрит на меня с душераздирающей теплотой и умилением. Как будто нет во мне изъянов или отклонений. Как будто я самое чудесное, что он когда-либо видел.

— Поехали домой, — тихо произношу я. — Я очень устала.

— Конечно, Катюш. Как скажешь.

В салоне автомобиля витает уютное молчание и теплый аромат лимона и меда. За окном мелькают здания, а дорога все несет и несет нас через ночной город. Дарий любезно отдает мне право выбирать музыкальное сопровождение, поэтому мы уже добрые пятнадцать минут слушаем успокоительный плейлист, под который я обычно работаю над рукописями.

'Cause I lost the game, I can't get lower

Caused you pain, it's taking over

(«Ведь я проиграл эту игру, я не могу пасть ещё ниже.

Я причинил тебе боль, это оказывает сильное влияние»).

Lost the game, Two feet

Искоса поглядываю на Дария, который с прежней правильностью управляет машиной: одна его рука держит руль, вторая лежит на рычаге коробки передач. Пару часов назад он пугал меня до чертиков, а теперь его присутствие окутано безопасностью и спокойствием. Словно все так, как и должно быть. Мы вместе едем домой, и мне не о чем переживать или бояться, ведь у меня есть он. И вся проблема в том, что я не понимаю, кто такой этот самый «он». Я совершенно не знаю его и снова пытаюсь повесить на Дария книжный, а значит, понятный мне ярлык.

«Это не причина, чтобы не влюбляться в него», — бурчит внутренний редактор.

— Что-то не так, Катюш? Слишком медленно едем?

— Нет! — поспешно отвечаю я. — Все отлично!

— Да не бойся ты так, я хороший водитель. — Он давит на газ и переключает скорость. — Пару лет назад я увлекался ралли-гонками по бездорожью, участвовал в городских заездах, а еще пробовал себя в мотокроссе. Водные байки, скоростные катеры, — продолжает перечислять Дарий, а у меня глаза лезут на лоб, — всем, у чего есть мотор и руль, я могу управлять. Реакция у меня хорошая и полно опыта, поэтому расслабься.