— Нет? — с удивлением спрашивает он.
Двери лифта открылись, а Мэтт стоит, не двигаясь.
— Просто не сейчас… — Я мягко выскальзываю из его объятий. — Мне срочно нужно кое-что записать. У тебя есть какой-нибудь лишний блокнот? Хоть тетрадь в клеточку?
Не могу себе позволить попросить его ноут, это слишком личное.
— У меня есть кое-что получше. — Мэтт уходит в спальню и возвращается оттуда с коробкой. В ней ноутбук. — Это тебе. Чтобы не пропадало вдохновение. Ворд установлен.
Господи, ну скажи, за что? Что я такого чудесного сделала в жизни? Чем заслужила такое счастье?..
Я целую Мэтта, жарко его благодарю и сбегаю на кухню.
А может, еще не сделала — сделаю? Напишу замечательную книгу. За вуалью чувственных сцен скрою искреннюю и трогательную историю, которая вдохновит читательниц, поможет, подскажет, убедит — чудеса возможны!
Пишу, пишу, пишу, даже не переодевшись.
Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я возвращаюсь в реальный мир, одежда на мне почти высохла.
Перечитываю сцену нашей с Мэттом близости, возбужденная до предела. Потом перечитываю снова, чтобы убрать шелуху. Но в таком состоянии искать повторы, примерять, какое слово больше подходит: «берет» на руки или «подхватывает» — мучительно! Писать эротику очень, очень сложно! Неужели авторы этого жанра постоянно живут в таком состоянии? И выживают?!
Мне срочно нужен Мэтт.
Он лежит на диване в гостиной, читает книгу. На стеклянном столике возле него — бокал красного вина.
Тяну Мэтта за руку, толкаю ладонями к стене. Прижимаюсь к нему, впиваюсь в губы поцелуем.
— Эй, писательница… потише! — пытается перехватить инициативу Мэтт, но меня уже не остановить.
Я сама расстегиваю ему ширинку. Кусаю за подбородок.
— Вероника… — Он еще пытается меня сдержать.
Затыкаю его поцелуем.
Мэтт одним движением меняет нас местами, задирает платье и входит в меня. Двигается неистового, с утробным рыком, едва не вколачивая меня в стену.
Пытаюсь поменять положение, но где уж там. Он не больно, но ощутимо заводит мою руку за спину — не шевельнуться. Его движения настолько страстные, жадные, что ощущения захлестывают, все, почти… Мэтт с громким стоном вжимается в меня в последний раз и затихает.
Я сначала даже не понимаю, что произошло.
Потом понимаю.
Ноет рука. Вынимаю ее из-под Мэтта.
— Не было больно? — спрашивает он.
Мотаю головой.
— А я предупреждал… — удовлетворенным тоном говорит он.
Но вот я совсем не удовлетворена.
— И что ты теперь будешь делать? — ехидно спрашивает он.
Мэтт такой довольный, расслабленный — полная моя противоположность.
— А что обычно делают в таких случаях? — бурчу я.
Он медленно, наслаждаясь, целует меня в шею, под самой мочкой уха — невероятно эрогенная зона!
— В таких случаях говорят: «Мэтт, помоги мне кончить».
М-м-м… Меня заводит, когда он так говорит, хотя и по-прежнему дико смущает.
— И что ты будешь делать, если я попрошу?
— У меня сто и один способ, как помочь тебе выжить в этой ситуации. Какая твоя любимая цифра?.. — шепчет он на ухо, прижимаясь сзади, одной рукой обнимая меня, другой упираясь в стену.
И именно сейчас — ну почему именно сейчас?.. — мой взгляд упирается в тонкую, почти незметную полоску на его безымянном пальце, она чуть светлее кожи. След от кольца.
Глава 33
Мне показалось.
Ведь этого не может быть.
Целуя меня в шею, Мэтт стягивает платье с плеч. Не вижу его руки с отпечатком кольца, и поэтому так просто убедить себя, что ошиблась. Просто игра света, просто слова Илоны, которые заставляют видеть несуществующее…
Но я видела. Прямо перед своими глазами.
Зажмуриваюсь. Под веками жжет.
Как же я хочу обмануться! Но даже писательское воображение не способно придумать ни одного объяснения, кроме очевидного.
Меня затапливает паника. Так я чувствовала себя в детстве, когда, не умея плавать, упала с пристани в воду. Вот и сейчас будто тону, отчаянно барахтаюсь, пытаясь ухватиться хоть за какое-то другое объяснение, но другого объяснения нет.
— Нет? — будоражащим шепотом Мэтт повторяет мою мысль, и от этого мне становится дурно. — Снова нет?
Он считает мое поведение игрой. Он не понимает…
Я выворачиваюсь, отталкиваю его. Мэтт не ожидает такого, отпускает.
— Что с тобой? — теперь его голос звучит взволнованно.
Он ловит меня за руку, пытается притянуть к себе, но я вырываюсь, отгораживаюсь от него ладонями.
— Подожди… Я сейчас вернусь.
Меня мутит.
Ухожу на кухню, придерживаясь рукой о стену. Воздуха не хватает, перед глазами цветные пятна.
Выпиваю залпом стакан воды — вроде должно помочь — зубы клацают о стекло.
Вода словно и в самом деле помогает.
Опираюсь ладонями о стол и дышу, дышу… С каждым вдохом паника потихоньку отступает.
— Вероника, ты в порядке? — Мэтт уже возле двери.
Он с голым торсом, в светлых домашних штанах. Волосы еще чуть влажные после ливня. Такой красивый, такой мой… От этого только больнее.
Почему именно сейчас? Ведь я столько раз видела перед собой его руки, гладила их, целовала… Я даже подумать не могла о кольце, пока эту мысль не заронила Илона. Пока эта мысль не проросла…
— Я же попросила подождать, — цежу сквозь зубы.
— Та-а-ак… — Мэтт заходит на кухню. Прислоняется спиной к стене, руки скрещивает на груди. — Ты точно не в порядке. Что случилось?
Что случилось…
Я медлю. Стоит дать имя этому кошмару, и он станет реальным.
Как такое сказать Мэтту? Вот так, прямо в лицо?..
Слова застревают в горле.
Не смотрю ему в глаза.
Выдыхаю.
— Помнишь, мы играли с твоими друзьями в игру «Никогда не»? Давай сыграем.
Поднимаю на него взгляд. Хочу увидеть его в эти последние секунды, пока он мой. Пока мы еще вместе.
Мэтт смотрит на меня с непониманием, чуть сведя брови.
— Ну давай.
Я набираю в легкие воздух.
— У меня никогда не было жены.
Тишина.
Будто весь мир застыл.
— А… Вот в чем дело.
Ни шока, ни паники, ни удивления. Даже тени неловкости не проскальзывает по его лицу. Я настолько не ожидала такой реакции, что у меня вопреки логике появляется надежда.
— Ты женат? — уточняю я, несмотря на всю очевидность ситуации.
— Да. Я женат.
Господи, господи, господи… я встречаюсь с женатым мужчиной… я влюбилась в женатого мужчину… господи… Мэтт женат!
Мэтт садится на стул и протягивает руку.
— Иди ко мне.
— Не-е-ет…
— Почему нет? Что поменялось?
Я аж дергаюсь.
— Что поменялось?!
— Я все тот же. Ты — та же, — говорит он спокойным, ровным тоном. — И то, что мы чувствуем друг к другу, — не изменилось. Да, у меня есть формальная жена. Это как… если бы у меня была кошка. Ты не стала бы избегать меня из-за кошки?
Я таращусь на Мэтта. Не могу поверить в то, что слышу.
— Жена. Это. Не кошка!
— Почему это так тебя впечатлило? Ты что, замуж за меня собиралась? — таким же обманчиво-спокойным, с легкой насмешкой тоном спрашивает Мэтт, а затем рывком усаживает меня к себе на колени. Проводит кончиком носа по моей шее. Это так приятно…
Не хочу это чувствовать!
— Не собиралась, — сквозь зубы отвечаю я, пытаясь выпутаться из его объятий, но где уж там.
— Тогда в чем проблема?
— В обмане. Ты обманываешь свою жену.
— Это что, какая-то женская солидарность? Тебя этот обман не коснется. В чем проблема?
— Я не хочу, чтобы мои чувства к тебе делали больно другим людям.
У меня мысли путаются. Почему я чувствую себя так, будто неправа? Будто делаю из мухи слона? Но Мэтт женат. И никакие разговоры этого не изменят.
— Наши с тобой отношения моей жене больно не сделают: у нас договорной брак, ей наплевать на меня. Она хочет только нажираться в дорогих клубах и трахаться с кем попало. И меня это абсолютно устраивает. Так что, если ты не собираешься за меня замуж, тебя тоже должно все устраивать.
