Просроченное завтра (СИ) - Горышина Ольга

— Тетя Маша, ну ясно же что не по работе. Он собирался сестру взять, а у той свидание. А он терпеть не может ее парня. Они поскандалили прилюдно. Его сестра в том же офисе работает. И он отдал мне билеты. Показать? — спросила она, готовая встать и вытащить доказательство из сумки. Надоело! Хватит ее всем подряд отчитывать. Она не дура! — А у Макса концерт. И они вдруг устроили рабочую субботу. В итоге решили идти вместе.

— Аленка, — тетя Маша сложила руки перед собой. — Ты красивая, молодая и глупая…

Алена кивнула. Спорить тут бесполезно. Быстрее выскажется, быстрее заткнется.

— Именно такая, знаешь же, им всем и нужна. И им ничего не будет за это в нашей стране. Ну, зачем ты его провоцируешь? Не ходи ты с ним ни в какой театр. Ну не будь дурочкой.

— Тетя Маша, я уже с ним ходила и в музей, и на концерт Макса. И не собираюсь останавливаться. Мы еще с ним куда-нибудь пойдем. С ним ходить намного безопаснее, чем без него. Уж вы-то после телевизора понять это можете?

— А ты не можешь понять, что надо взрослому мужику, не можешь? — завелась тетя Маша. — Что ему это просто нужно и он не будет тратить время на ту, которая ему не даст?

— А вы что думаете, у него до меня никого не было? Он вот ждал, когда я появлюсь, да? Потому и вакансию открыл, так, что ли? — И когда тетя Маша, поджав губы, промолчала, Алена понизила голос. — Не надо накручивать ни себя, ни меня. Я и так устаю там от постоянного прессинга. Всего три человека в офисе. Все как на ладони. И попробуй сложа ручки посидеть. Не надо меня еще и дома доводить! И кто их знает, может и в воскресенье что-нибудь придумают. Меня прямым текстом попросили забыть про выходные.

— А матери сказала?

— Да.

Телефонный разговор с той был тяжелым. Ее пытали, точно каленым железом, обо всех и обо всем, а рассказать было не о чем. Александр Сергеевич прав — она нифига не работала и потому приходилось сочинять на ходу. Потому как расскажи она, что моталась туда-сюда то с одним мужиком, то с другим, мама ее пропесочила бы похлеще тети Маши. Но ложь получалась более-менее правдоподобной — ведь кто знает длину переводимых документов, кроме нее самой! Только вот отказ приехать на выходные приняли в штыки. Ни дождь, ни концерт Макса не действовали.

— Мама, я не поеду на электричке в дождь и одна. Не поеду!

А потом она позвонила и сказала про то, что купила билеты в театр. Про Стаса нельзя было упоминать. Так бы к обиде добавился еще и страх за нее. А теперь звонить и сообщать о рабочим субботнем дне было глупо. Она не едет, с этим смирились. Теперь лучше быстро поесть и лечь спать в надежде не проснуться завтра с соплями. Хотя они стали бы отличным предлогом не ходить в дом с маленьким ребенком. Но тогда отменился бы и театр. И пропали бы билеты. Стас не станет заезжать за ними. Если он решит взять с собой другую, он купит и другие билеты. Свято место пусто не бывает. А место подле него кому-то действительно может казаться лакомым. Кому-то. Например, Полине…

Алена пыталась уснуть, но сон не шел. Она вслушивалась в свой организм, пыталась не хлюпать носом, но он почему-то хлюпался. И в какую-то минуту она поняла, что плачет. Подушка вымокла, а Алена так и не решила, по кому или чему ревела. Но когда щелкнула входная дверь, слезы мгновенно высохли. Алена вылезла из-под одеяла и подкралась к двери — через тоненькую щель она увидела, что Полина вернулась одна. У нее спектакль, у Макса — концерт. Наверное, до клуба далековато, чтобы присоединиться к тусовке. Или никакой тусовки нет. Или есть, но Макс все равно послушной собачкой прибежит домой. Из- за чего она плакала? Из-за этой дуры, точно! И дурака брата. Нельзя терять такой возможности. Записку она не отдаст — она ей нужна в стратегических целях. Но можно сказать, что она ее со злости выкинула. Или лучше — что Стас в сердцах разорвал ее и выбросил. Да, так лучше, чтобы эта дура не подумала, что у нее есть хоть какой-то шанс со Станиславом Витальевичем.

— Ты что-то хотела? — повернула к ней усталое лицо Полина.

— Поговорить.

Алена не заметила, чтобы выражение лица Полины изменилось хоть на единый миг. Слоновье спокойствие — театральная школа у прирожденной шлюшки.

— Заходи, — пригласила она так же безразлично, как и в первый раз, а Алену, как и тогда, било мелкой дрожью.

Полина зажгла верхний свет и закрыла дверь. Алена осмотрелась — все как и прежде. Никакого намека на присутствие Макса. Как ей удается содержать комнату в таком порядке? Где она грязное белье хотя бы хранит? Или богини не потеют? Алена попыталась улыбнуться, но губы приклеились друг к другу, а она пришла сюда, чтобы говорить. Она достаточно уже держала рот на замке. Дальше молчать нельзя!

— Я зашла узнать, не изменился ли у тебя номер пейджера?

Опять в лице никаких перемен.

— Нет, а что?

Алена сжала кулаки, чувствуя, как начинает трястись нижняя губа.

— А то вдруг до тебя не дойдут сообщения Стаса.

— Если он пошлет, то дойдут, — без заминки ответила Полина, присев на край дивана. — Но ведь он не пошлет, так?

— Хоть бы покраснела! — почти выплюнула Алена.

— Ас чего вдруг? — наконец губы Полины дрогнули и сложились в улыбке. — Я свою роль отыграла на ура, раз ты поверила. Но не проси выйти на бис. С меня довольно твоего Стаса.

— Какую роль? — опешила Алена.

— А такую… — Полина откинулась на спинку дивана и сложила руки на животе. — Макс очень переживал за тебя. Ну, я и не придумала ничего лучше, как подсунуть Стасу записку. А чего он так долго тянул? — Полина приоткрыла один глаз, и он показался Алене ярче лампы, и она сама зажмурилась. — Что, хотел пригласить меня куда-то? Я-то надеялась, что он сразу тебе расскажет, если у вас серьезно с ним…

Алена распахнула глаза, но кулаки оставила сжатыми.

— У меня с ним ничего нет. А про записку он мне сказал на следующее же утро. Я еле сдержалась, чтобы не побежать к Максу…

— И зря не побежала, — Полина теперь тоже открыла оба глаза. — А то он, бедный, извелся из-за тебя. Особенно после этого букета. Так с кем из них у тебя серьезно?

— Ни с кем! — почти закричала Алена. — Оставьте меня оба в покое!

Она почти выскочила из комнаты, когда диван скрипнул. Обернувшись, она увидела Полину с подтянутыми к животу ногами.

— Тебе плохо?

Та кивнула.

— Тебе нужна таблетка?

Она мотнула головой и попросила:

— Если не трудно, включи чайник и сделай мне чай с медом. Тебе, кстати, тоже не помешает. Ты простыла, кажется.

Через пять минут Алена сидела на краю дивана со своей чашкой, а Полина со своей в другом углу, уткнувшись в коленки подбородком.

— У вас с Максом серьезно? — почти шепотом спросила Алена.

Полина скосила на нее глаза.

— А как ты думаешь? — Алена молчала. — Я не сплю без любви. Мне секс ради секса не нужен, если ты об этом, — и через секунду добавила: — Завтра дождь. Мне совсем плохо будет. Ты к маме едешь?

— Нет. Я завтра работаю, а вечером иду в театр.

— А к нам когда? Я могу сделать проходки на любой день.

— Не знаю. Я могу работать и в следующую субботу. И Стас точно не пойдет, если ты пригласишь. Он очень злится.

— А ты ему объясни.

— Это будет еще больший скандал. Он вранье на дух не переносит.

— Боженьки… Прям принц на белом коне… На синем Форде, хотела сказать. Где таких дают? Заверните мне парочку…

Алена уставилась в чашку, а потом снова скосила на Полину глаза — та держала руку на животе.

— Хочешь, я диван разберу.

— Не надо. Макс сделает. Я все равно пока не усну. Съешь еще меда, а то сорвешь спектакль чихами. Тебе есть что надеть? — спросила она вдруг громко и твердо.

— Так и пойду.

— В ночнушке, что ли? — почти рассмеялась Полина. — Думаю, ты до театра в таком виде не дойдешь! Дать тебе что-нибудь? У меня есть джинсовая юбка. Длинная трапеция. И есть кофта из шелка. Только под нее надо лифчик красивый, просвечивает сильно.