Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

— Сколько нужно дать.

Юля робко улыбнулась.

— Кто сколько сможет, но чем больше, тем лучше.

Глеб подошёл к оставленной на подоконнике барсетке и достал из портмоне триста рублей.

— Держи! — вручил по-царски в протянутую руку, параллельно выключив плиту. — Больше нет.

— И всё?

— А ты ждала миллион?

— Нет, но… — запнулась, встретившись с выжидающим взглядом. С зарплатой в две с половиной тысячи, мог бы дать и больше. Закрыла глаза, сдерживаясь. Хреново, когда нет своих личных денег. Зарплата через неделю, сильно не шиканешь.

— Милая, если я не ошибаюсь, это благотворительная помощь, так?.. Так. Я не обязан выворачивать карманы, лишаясь запасов ради незнакомой мне родни какой-то там подруги. Если нуждаются в деньгах, пускай попросят у наших олигархов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Но они тоже не обязаны, — съязвила, понимая с горечью, что как не крути, а Глеб прав. Это только для него Бондарчук никто, а для неё — подруга. Она просто не сможет оставаться в стороне. Совесть не позволит. — Мне нет до олигархов никакого дела, — заметила тихо, — мне важна твоя отзывчивость.

— Я её и продемонстрировал, — пожал он плечами, усаживаясь за стол. — При нынешних зарплатах, поверь, больше твоей Наташе никто не даст. Мне в свое время никто не дал.

— Но…

— Всё, — поднял руку, давая понять, что разговор окончен.

— Хорошо, — кивнула своим мыслям, больше не собираясь унижаться. Вот и аукнулось её просиживание дома. У неё не было своих личных денег, всё, что имела, чем владела — всё куплено или подарено мужем. Одежда, украшения, мебель… Всё. И ничего не предъявишь — не имела права.

— Ты куда? — поднялся из-за стола Глеб, увидев, как она оставила его одного, направляя в их спальню. — Юль!!

Мышление: раз горе не мое, то и переживать нечего, задело больше всего. Она ведь не просила отдать все деньги, а всего лишь проявить участие. Ладно, у неё есть что продать. Поднявшись в комнату, нашла в одной из шкатулок личные серебряные кольца и довольно улыбнулась. Пускай и старые, и много за них не дадут, но хоть что-то. Это её, без всякого выпрашивания и унижения.

— Немедленно положи на место! — процедил угрожающе Глеб, поднявшись следом. Юля с вызовом вскинула подбородок, ещё плотнее сжимая пальцы. — Я не разрешал тебе брать украшения и не для этого их дарил!

Волна дикой обиды и возмущения затопила её с головой, наполнив рот приторной горечью.

— Не бойся, никто твои побрякушки не брал, — вспылила от такого отношения. Может, они ещё и из-за этого поссорятся? А что? Из-за денег они ещё не скандалили. Только после таких вот плевков в душу пускай не обижается, что она холодна в постели или не отвечает взаимностью. Медленно раскрыла ладонь, демонстрируя серебряные кольца. — Можешь не трястись, это мои кольца, купленные на мои деньги.

Глеб рассмеялся.

— Не позорься. Тебе за них и пятидесяти рублей не дадут.

Юля пожала плечами, не обращая внимания на насмешливый тон.

— Хоть что-то. Я не могу остаться в стороне, зная, что даже лишняя копейка сейчас на вес золота.

Никак не отреагировав на её колкость, он вышел из комнаты, и не успела Юля перевести дыхание, как снова вернулся с зажатой в руках купюрой.

— Вот, — пренебрежительно швырнул на кровать пятьсот рублей. — Считай, я купил их. Довольна?

Надо же, какое благородство! Два захудалых колечка он оценил дороже, нежели человеческую жизнь. И хуже всего то, что сейчас как никогда чувствовалась вот эта черта «твое-мое». Вроде, и одна семья, и всё должно быть общее, а на деле…

— Довольна! — хотела пройти мимо, но Глеб перекрыл проход.

— Юль, всем не поможешь, — притянул её к себе, не особо переживая по поводу её обиженного взгляда. — У меня сейчас только так. А то, что я откладывал на отдых — это мои личные деньги и я не обязан тратить их на незнакомых мне Свет и Полин. Я вообще не понимаю, — добавил обижено, — почему ты вечно пытаешься поскандалить? Тебе жить скучно или как?

— Я пытаюсь? — ничего себе заявочка! Да если бы она хотела поссориться, то нашла бы к чему придраться ещё полчаса назад.

— Ну не я же, — прижался к ней, накрыв руками обтянутые юбкой ягодицы, и силой сжал, вынуждая приподняться на носочках. — Давай, роднуль, вместо того, чтобы дуть губы, лучше поцелуй меня, — произнес с укором, — накорми, как положено, нормальным ужином и удели внимание тому, кто больше на это заслуживает.

Юля вырвала из одерживающих его рук, борясь с желанием напомнить, как он встретил её недавно, но только и смогла, что поцеловала плотно сжатые губы и поспешила на кухню. И правда, на ссоре далеко не уедешь. А то, что в соседней комнате смотрел мультики их сын, наглядно продемонстрировавший сегодня, что уже далеко не годовалый малыш, которому нет дела до родительских стычек, а вполне себе взрослый, всё понимающий мальчик, существенно охладило её пыл. В ссоре всегда присутствую двое. Обвинять в конфликте только одного — нечестно.

Может, и правда, проблема в ней. Придирается ко всему, накручивает себя на ровном месте. Это не Глеб дал слабину, это она сняла розовые очки и посмотрела на мир новыми глазами. Он каким был, таким и остался. Это она упорно не замечала присущей ему надменности, в какой-то мере эгоистичности и зацыкленности на прошлом.

Они стали говорить на разных языках и оттого, что не понимали друг друга, начинали злиться. Нет, чтобы учиться вместе, вместе преодолевать любые тяготы и быть опорой друг другу — они замыкались, таили разрушающую обиду и недосказанность, ожидая друг от друга выполнения непосильных задач. Она всегда уступала, всегда сдавалась первой, боясь стать первопричиной раскола в их семье. Но как же порой надоедало наступать себе на горло и постоянно делать вид, что всё у тебя хорошо, если бы кто только знал…

Глава 8

Сегодня Егор позвал в гости, предложив поговорить в неофициальной обстановке. Он согласился, не видя причин для отказа. Давно не собирались в узком кругу, без всякого пафоса и понтовости.

Пока сидели вчетвером, говорили обо всем подряд, но только не о работе. Лида пожаловалась, что устала от одного и того же, попросив «мальчиков» не затрагивать надоевшую ей тему. «Мальчики» украдкой подмигнули друг другу, незаметно скрестив пальцы, и пылко заверили, что так и будет, но как только девушки решили прогуляться по усеянной благоухающими розами аллее, мужчины быстро переключились на обсуждение куда более важных вопросов, нежели повышение цен на отдых заграницей.

— В общем, с этими г*ндонами нужно быть осторожными, — хлопнул Вала по плечу Студинский, подавшись вперёд. — Могут в любой момент нагрянуть с проверкой.

Вал потянулся к лежащей на краю стола пачке Marlboro и принялся задумчиво поигрывать скользкой упаковкой, рассматривая клонившееся к горизонту солнце.

— Я в курсе проверки, Тарасов предупредил. На элеваторе всё схвачено, сушилки полностью готовы, счётчики только после лаборатории. За*бутся искать, — усмехнулся хищно, представляя кислые мины госинспектора. На этот раз он полностью зачистил все хвосты, дал на лапу в нужных ведомствах, привёл в порядок документацию. Изречение: «предупрежден, значит, вооружен», в который раз подтвердило свою актуальность. Не зря же они с Егором каждые полгода занимались «благотворительной помощью». Кушать любят все. И чем выше ты стоишь, чем сложнее до тебя дотянуться — тем изощренней вкус. — Ты мне лучше скажи, как это Цыганов отхватил маслозавод? Меня не было всего неделю, а тут такие новости. Я аж подохерел, когда услышал.

Егор снял с шампура несколько кусочков прожаренного мяса и откинулся на спинку плетеного кресла.

— У меня не было выбора. Он вырос в этих местах, родители его тут обитают. Оборудовал себя офис на Луначарского, заплатил выставленную на торгах сумму, выплатил обязательный взнос. Я мэр, Вал, а не бандит. Те времена остались в прошлом. Денег нет на элементарный ремонт дорог. Да и лично для карьера в его лице угрозы никакой, — откусил ароматный кусок, наблюдая за смеющейся женой. — Конечно, за три года он может таких дел наворотить, что зачешется там, где и не чесалось. Но и ты меня пойми, — заметил осуждение на лице Дударева, — не мог я ему отказать. Просто не мог. За ним тоже стоит сила, причем нехилая. И включи я заднюю, перекрыв ему доступ кислорода, ещё не известно, чем бы всё аукнулось.