Алые небеса Сеула - Райдер Катерина

В случае с Машей это… хорошо подвешенный язык. И пусть переболтать Соколову – вызов, достойный храбрых и одновременно отчаянных, я попробую.

Начинаю с посредственных тем. Пока «соперница» оправляет на мне рубашку, намеренно смотрю в окно, обделяя девушку вниманием (вдруг снова заклинит), попутно выдавая высокопарные оды «красотам сегодняшнего утра». Далее: пересказываю прогноз погоды на ближайшие дни, извиняюсь за дешевый рамён на завтрак, обещаю в ближайшем будущем приготовить что-нибудь более изысканное. А еще задаю кучу бессвязных вопросов, причем подряд, не позволяя Марии опомниться.

«Как спалось? Что думаешь по поводу ортопедических подушек в спальне? Не мешало ли солнце с утра? Кофе с сахаром или без? Как напор воды? А полы с подогревом в ванной заметила?..» И это лишь малая часть ахинеи, выдаваемой мозгом и, соответственно, ртом. Неудивительно, что спустя пять минут Соколову начинает, мягко сказать, перекашивать от удивления или шока… фиг знает. Главное, я больше не подчиняюсь зову той части тела, что находится ниже пояса.

Не издавая ни звука, Маша плетется к стулу, забирается на него и, приложив к пылающим щекам ладошки, смотрит на меня озадаченно. Я наконец замолкаю, довольно усмехаясь. Интересно, каково быть на моем месте?

– Ты чего? – еле слышно выжимает Соколова, выманивая на мои губы победоносную улыбку, подстегивая пойти ва-банк.

– Кстати… – Усаживаюсь рядом, продолжая безобразничать с важным видом. – В спальне просторно, можем поставить туалетный столик справа от окна. Если света недостаточно, купим зеркало – специальное, с лампочками. Гардеробная большая, перестраивать не нужно, кроме того, все твои вещи умещаются в один чемодан. – Мельком кошусь на собеседницу.

Еще чуть-чуть, и ее челюсть рухнет в глазунью. Чудом сдерживаюсь, чтобы не заржать.

– Между прочим, рядом со спальней есть свободная комната. Ну… на будущее. – Горделиво киваю. – А пока, если хочешь, можем оборудовать там второй кабинет. В принципе если что-то не нравится, цвет стен, например, или жуткий половик у двери, ты только скажи… Сразу переделаем, не проблема. – Запихиваю в рот яичный желток, прихлебываю кофе и интенсивно жуя, заглядываю Соколовой в глаза.

Девица в афиге. Жаль, сфотографировать не могу, рано выходить из образа. Обычно именно Мария вводит меня в ступор, посему хочу насладиться моментом как следует.

– Мм?.. – киваю вопросительно, вижу ведь, девушка хочет что-то сказать.

– Чего? – потрясенно лепечет она, еще более тихо, нежели в первый раз.

– Как это чего? – Изображаю глубочайшее изумление, откидываясь на спинку стула.

Маша через силу глотает минералку из бутылки.

– После случившегося ты обязана на мне «жениться». Закончим сегодня работать, заберем твой чемодан и прямиком в посольство – узаконивать отношения, – выдаю на полном серьезе «контрольный выстрел», после чего девушка со звучным хлюпом выплевывает воду в собственный завтрак.

ВОТ УМОРА!

– Че-че-че-го? – заикаясь, выкашливает Соколова, и я сдаюсь, не могу держать смех внутри, заходясь гортанным гоготом.

– Ты реально поверила?..

– О боже! Какой же ты дурак! – вскрикивает русская, швыряя в меня запечатанные палочки, от которых я ловко уворачиваюсь, продолжая смеяться. – Я думала, у меня сердце остановится! Не делай так больше! – добавляет она.

Неоднозначно пожимаю плечами, поскольку ничего обещать не могу: когда Мария растеряна, она становится еще притягательнее. Но, врубив милосердие на максимум, позволяю девушке прийти в себя, останавливая поток иронии и фиглярства фразой о том, что все нормально, а переживать не стоит.

Ведь скоро ее ждет новое потрясение, причем настоящее.

– Если бы с утра было свободное время, я бы сбегал в кондитерскую за твоими любимыми вафлями. – Теперь меняю тему: – Зря не завел будильник. Хорошо, что до офиса пешком пятнадцать минут.

– Не думала, что запомнишь… – Маша смущается, а моя грудь наполняется теплом. – Люблю вафли, мне их бабушка готовила, когда хотела побаловать. Одно из лучших детских воспоминаний… Всегда их ем, когда скучаю по дому. А у тебя есть такое блюдо?

Ненадолго задумываюсь, всем сердцем желая поддержать разговор. Мне уютно с Марией. Хочу продлить ощущение настолько, насколько возможно.

Откровения девушки возвращают меня в детство: на маленькую кухню, пропитанную ароматами жареного риса и кимчи из редиса, за овальный стол, накрытый на четверых, к самому вкусному блюду в мире.

– Да… – отвечаю, витая в прошлом, даже отчетливо вижу розовые пионы на идеально отутюженном материнском фартуке. – Нам с братом мама часто готовила пибимпап [41].

– Не знала, что у тебя есть брат. Младший? – интересуется Соколова.

Невольно киваю, но тотчас потрясенно вздрагиваю, сжимая палочки до хруста, сообразив, что облажался.

Неужели я потерял контроль?! Зачем упомянул Сoхёна? Ким Соджин, ты придурок!

Маша же углубляется в тему родственных связей, но я не могу позволить ей копаться в моей прошлой жизни, по крайней мере, сейчас, поэтому снова перевожу разговор в другое русло – резко, бескомпромиссно, даже если это выглядит странно.

– Вкусно? – И гадаю, сработает ли: Мария весьма прозорливая личность, и велика вероятность, почувствует, что я не просто так слился с личных вопросов.

Но, слава Будде, опасения напрасны, Соколова улыбается, благодарит и начинает открыто флиртовать. Это хорошо, приятно, лестно, но настроение вопреки всему портится. Мне уже не переключиться, мысли намертво прилипли к Сoхёну, у которого теперь и фамилия-то вряд ли Ким…

В последний раз я видел брата пятнадцать лет назад, в тот самый день, когда за мной пришли люди Пака. Я знал, председатель не тронет ребенка, он не представлял угрозы в силу возраста. Поэтому я и сбежал, наступив на горло чувствам, закрыв глаза на слезные мольбы братишки забрать его с собой.

Впрочем, а какой у меня был выбор? Что я мог? Один, без семьи, денег и жизненного опыта? Тринадцатилетний подросток, слабо понимающий, как устроен мир, еще и с первоклашкой на руках…

В восемнадцать, обзаведясь первым поддельным удостоверением, я вернулся в Сеул, твердо намереваясь отыскать брата. После долгих поисков по детским домам выяснилось, что Сохёна усыновили ровно через неделю после моего исчезновения. Однако более никакой информации раздобыть не удалось, ведь я не мог заявить о правах, скрывая истинное имя. И даже хакерские навыки не спасли – по какой-то причине досье мальчика отсутствовало в базе приюта.

На протяжении последующих нескольких лет я не оставлял попыток узнать о новой семье Сохёна хоть что-то. Но, увы, ни одна не увенчалась успехом. В итоге пришлось сдаться, и все, что мне осталось: воспоминания, пожирающее изнутри чувство вины, браслет дружбы, который я ни разу не снимал за прошедшие годы, и надежда, что младший брат живет счастливо.

М-да… А утро так хорошо начиналось…

Глава 22

Мария Соколова

Никогда прежде не спала столь спокойно на новом месте, в постели с, казалось бы, почти незнакомым мужчиной, правда, значащим слишком много, чтобы считать его таковым. Однако утреннее солнце, прицельно освещающее лицо, слишком назойливо. Яркие лучи вынуждают крутиться, искать укрытие и в результате – проснуться.

Приоткрываю один глаз, вижу рядом сладко сопящего парня. Губы растягиваются в счастливой улыбке. Настроение взлетает примерно до небес вне зависимости от надобности, и я переворачиваюсь на бок, подпирая голову ладонью, чтобы любоваться красавчиком было удобнее. О факте наступления нового (на минуточку!) буднего дня даже не вспоминаю, вероятно, мозг еще дремлет. Благо хоть и с запозданием, но взгляд умудряется различить что-то, помимо Соджина, падая на наручный фитнес-браслет.

– Черт! – Резко сажусь, несколько раз усердно моргаю, чтобы очнуться – во всех возможных смыслах – и начать воспринимать реальность объективно. Остался час до начала рабочего дня!