Через день палата наполняется голосами — родители приезжают навестить нас. Дверь открывается, и я вижу маму — она улыбается, глаза её блестят, морщинки вокруг них глубже, но мягче, чем раньше. Отец стоит рядом, в чистой рубашке, руки чуть дрожат, но он держится, и я вижу в нём человека, которого почти забыла — не того, что кричал и пил, а того, что качал меня на карусели в детстве.
– Настенька, какой он красивый, – говорит мама, и голос её дрожит, она тянется к ребёнку, но останавливается, смотрит на меня, и я киваю, разрешая. – Как назвала?
– Илюша.
– И имя красивое! Прям как у богатыря!
– Он похож на тебя в детстве, – добавляет отец, и голос его хриплый, но тёплый, и я улыбаюсь, чувствуя, как прошлое, что разделяло нас, уходит, растворяется в этом моменте.
Они изменились к лучшему, как и я, и мы стоим здесь, вместе, не как тени друг друга, а как семья, что нашла себя заново.
Игорь обнимает меня за плечи, и я вижу, как он жмёт руку отцу, как мама гладит его по спине, и понимаю, что он тоже нашёл здесь семью — ту, которой у него не было.
Дома, через неделю, мне приходит смс с незнакомого номера. Открываю его, пальцы почему-то дрожат, и читаю: «Настя, спасибо, что простила меня тогда. Я не заслужила этого, но ты дала мне шанс жить без этого груза. Тимофей растёт хорошим мальчиком — добрым, смышлёным, и я стараюсь, чтобы он не повторил ошибок своего отца. Будь счастлива».
Я стою, держа телефон, и слёзы текут, но я улыбаюсь, потому что её слова — не просто буквы, а точка, что закрывает ту старую главу. Я не держу зла, не держу ничего — она ушла из моей жизни, но оставила след, что больше не болит.
Катя приходит с Соней на руках — малышка тянет ручки к моему сыну, и мы смеёмся, сидим на диване, пьём чай, и я чувствую её тепло, её поддержку, что была со мной с тех дней в офисе. Аня звонит по видеосвязи — лицо её светится, и она кричит: «Насть, я тётя теперь, да?» Мы болтаем, шутим, и я вижу, как они радуются за меня, как держат меня, не руками, а чем-то глубже, и я знаю, что не одна — они моя опора, мои корни, что не дают мне упасть.
Вечером я сижу в детской, смотрю на Илюшу — он спит в кроватке, дыхание тихое, ровное, и свет луны падает на его лицо, маленькое, совершенное. Игорь стоит за мной, обнимает меня сзади, подбородок его лежит на моём плече, и я чувствую его тепло, его любовь, что обволакивает меня, как одеяло.
Я думаю обо всём, через что прошла — об Артёме, его предательстве, об аварии, что сломала меня, о годах боли, одиночества, страха. Всё это было, всё это резало, но привело меня сюда — к миру, что живёт во мне, к любви, что окружает меня, к семье, что я построила с нуля.
Я больше не хочу забыть свое прошлое. Напротив, принимаю своё прошлое — не как цепи, что держат, а как дорогу, что сделала меня сильнее, что привела меня к этому моменту. Оно больше не тень, не груз, а часть меня, что я отпустила, чтобы жить здесь, сейчас, с открытым сердцем. Я поворачиваюсь, целую Игоря, тихо, нежно, и шепчу:
– Спасибо, что ты со мной, – и он улыбается, сжимает меня крепче.
– Иначе и быть не могло, – отвечает он, и я знаю, что это правда.
Я смотрю на сына, на свет в его комнате, на жизнь, что мы создали, и чувствую радость — чистую, глубокую, что заполняет меня до краёв.
Всё, что было, стоило этого — этого мира, этой любви, этого настоящего, что я держу в руках, как сокровище, что не потеряю никогда.
