Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

— Нет! — голос звучит громче, чем я планировал. — Я не могу больше так. Я пытаюсь сохранить мир, но ты просто...

— Я просто что? — она срывается на крик. — Я просто пытаюсь вернуть своего парня. Я просто пытаюсь извиниться, потому что знаю, что облажалась. Я знаю, что поступила мерзко. Я знаю! Мне жаль!

— Ты трахнула моего товарища по команде в мой день рождения! — она вздрагивает, но мне уже все равно. Я слишком долго был мягким, а у нее хватило наглости строить из себя жертву, будто это не она причинила мне боль. — Ты отправляла моему товарищу по команде похабные сообщения в нашу годовщину! Ты смотрела в камеру, когда член моего товарища по команде был у тебя между грудей, и улыбалась. Ты, черт тебя дери, улыбалась, Аманда! Тебе не жаль, ты сожалеешь, что была поймана. У нас было столько воспоминаний, но во всех них был и он. Так что не строй из себя страдалицу.

Хуже всего то, что дело не только в Брайсоне. Может, она и не спала с другими, но флиртовала с каждым, кто уделял ей хоть толику внимания. Она это обожает и именно поэтому полезла к Брайсону – он ей это дал.

— Я не знала, что он тебе это отправит, — робко говорит она.

Я смеюсь, потому что это должно быть шуткой.

— Ты не только переспала с ним, но и знала, что у него есть девушка. Ты знала, что он встречается с Джозефиной. Знала, и вам обоим было плевать. Так что что бы я ни делал с Джозефиной, это не твое чертово дело.

Ее колотит от ярости, она сжимает руки в кулаки, дыхание срывается, сбивается.

— Ладно, неважно, — она проходит мимо, но уже в дверях оборачивается. — Он хочет ее вернуть, знаешь ли. Брайсон, — она произносит его имя так, будто мне нужно уточнение, а потом выбегает и хлопает дверью.

Секундой позже заходят парни, делая вид, что ничего не слышали, но я знаю: они слышали все.

— Вот почему я не обременять себя отношениями, — заявляет Энджел и я понимаю, что он просто пытается разрядить обстановку, но так зол, что иду в свою комнату, хватаю нужные вещи и ухожу.

Сорок минут спустя я влетаю на подъездную дорожку к дому Джози. Опоздал всего на десять минут, но она уже могла лечь спать. Я надеюсь, что нет, и надежда вспыхивает, когда замечаю ее снаружи рядом с машиной, с открытой водительской дверью.

Весь гнев, что клокотал во мне, растворяется в один миг при виде ее. Мысли об Аманде, Брайсоне и том электронном письме, что я еще не открыл, уходят на второй план. Светящиеся карие глаза заполняют все мое поле зрения, когда я ставлю машину на стоянку и выскакиваю с подарком в руке.

— Привет, что ты...

— Да что с тобой не так? — внезапно взрывается Джози, голос срывается от ярости, глаза пылают убийственным огнем. Я замираю.

— Что случилось? — я подхожу к ней, но та отступает и отодвигается от меня.

— Что случилось? — с неверием повторяет она. Ее резкий, злой голос пронзает меня, а все тело дрожит так сильно, что это ошеломляет. — Что случилось? Ты сказал тридцать минут! Ты сказал... — она идет на меня и вонзает палец в мою грудь. — Тридцать минут, Дэниел! Ты сказал, что будешь... — ее голос хрипнет, срывается. — Здесь через тридцать минут. Ты обещал!

— Джозефина, эй, вот он я, прости. Я не...

— Нет! — кричит она, резко отступая и поднимая руку, не подпуская меня ближе. — Я не хочу, чтобы ты был здесь. Уходи. Это была ошибка. Забирай свои вещи и проваливай!

Она тяжело, надорванно выдыхает, вбегает в дом и оставляет меня одного снаружи.

26

Джозефина

Мама: Буду через тридцать минут. Надеюсь, все осталось на своих местах.

Я не понимаю, зачем ей возвращаться домой, если мы все равно не проведем Рождество вместе.

Я сижу в гостиной, решая, что не стану отвечать на ее сообщение. Смотрю на елку, которую она нарядила без меня. Не то чтобы мы когда-то украшали ее вместе, или вообще делали хоть что-то. Если это не связано с плаванием. Это единственное, во что она хочет быть вовлечена.

Час ожидания спустя я решаю отбросить раздражение и пишу ей. Она уже должна быть здесь.

Я: Все на своих местах.

Полтора часа спустя.

Я мечусь по комнате, не зная, написать еще раз, позвонить или просто сидеть, ничего не делая. Она разозлится, если я завалю ее сообщениями. Но это на нее не похоже. Если бы она собиралась задержаться, то предупредила бы, чтобы я не ждала.

Два часа спустя.

К черту.

— Это Клаудия Резендис, оставьте сообщение после сигнала.

— Мам, привет, извини, что беспокою, но я просто хотела убедиться, что все в порядке. Ответь мне, пожалуйста.

Четыре часа, десять голосовых сообщений и двадцать сообщений спустя в дверь звонят.

Бросаясь к двери, я, не раздумывая, распахиваю ее. Двое полицейских стоят снаружи, их суровые лица чуть смягчаются, когда они смотрят на меня.

Вся кровь приливает к голове, вызывая головокружение, но я вцепляюсь в дверную ручку, изо всех сил стараясь удержаться на ногах.

— Я сержант Грант Хэнсон, а это мой напарник, Хорхе Чавес. Вы Джозефина Резендис? — я киваю. — Можем войти?

Я бессознательно качаю головой и отступаю, пропуская их в дом. Потом он спрашивает, не присядем ли мы, но я остаюсь стоять, потому что не уверена, что вообще еще способна двигаться.

Он вздыхает. Вздох почти неслышен, но я улавливаю всю его тяжесть, чувствую глубоко в костях, а от слабой, полной сочувствия улыбки на лице Хорхе перед глазами начинают мелькать черные точки.

— Вы дочь Клаудии Резендис? — спрашивает Грант, и все, что я могу сделать, это снова кивнуть. — Ваша мама попала в серьезную аварию, ее доставили в Монтерейский Региональный Медицинский Центр, но она не выжила.

— Нет, — я смеюсь, качая головой с недоверием. — Она сказала, что будет через тридцать минут. Она мне написала, — я открываю сообщение и показываю ему. — Видите? Это не может быть она. Это не она. Этого не может быть... нет.

Он говорит, кажется, целую вечность, но, хотя стоит прямо передо мной, я не различаю ни единого слова. Снова пытаюсь дозвониться, но она не отвечает.

Я слышу бесконечное «Мне жаль». И от Гранта, и от Хорхе. Но осознание происходящего не приходит, пока Грант не спрашивает:

— Есть друг или родственник, который мог бы приехать и отвезти вас в больницу?

— Нет, у меня больше никого нет.

Сползая на пол у кровати, я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Сердце бешено колотится, все тело покрыто липкой испариной. Волосы прилипли к шее.

Я зажмуриваюсь, изо всех сил пытаясь взять под контроль прерывистое дыхание. Он жив, я знаю, что с ним все в порядке, я сама его видела. Это то, что я твержу себе снова и снова, но даже несмотря на то, что видела его, я задыхаюсь. Не могу перестать потеть.

— Джози.

Я поднимаю голову, поворачиваясь туда, откуда раздался голос. Дэниел стоит в моей спальне, а потом опускается рядом на пол.

— Кажется, я говорила тебе уйти, — я отвожу взгляд, прикусываю внутреннюю сторону щеки, лишь бы снова не сорваться. Лицо пылает, в глазах мутно, они наполняются слезами, которым я не позволяю пролиться.

— Джоз, посмотри на меня, — тихо говорит он, и в голосе слышится мольба.

Я не хочу, но не могу его игнорировать.

— Что? — всхлипываю я и ненавижу себя за то, что по щеке скатывается одинокая слеза, а его вид только и делает, что приносит больше боли. В горле встает ком, мешающий говорить, но это не останавливает глухой, душащий рык, вырывающийся наружу.

— Все в порядке, Джози. Я здесь.

Я не сопротивляюсь, когда он обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Дэниел держит крепко, позволяя мне разрыдаться в его объятиях. Не спрашивает, что случилось, не засыпает вопросами. Он просто гладит меня по руке, пока не перестаю всхлипывать.