F 20. Балансировать на грани (СИ) - Вечная Ольга

— Боже, как хорошо, что ты здесь, — бросилась я к нему, не способная поверить в невероятное стечение обстоятельств, которые привели Олега в мою машину. Судя по заспанному лицу, Олег задремал, пока дожидался меня, — ты не представляешь, как я испугалась, — старалась поделиться дрожью своего тела с ним, отдать свой ужас, наслаждаясь облегчением и его силой, ощущением безопасности. С тех пор, как мы познакомились, Олег стал моей поддержкой, главной опорой в жизни. Учил меня быть счастливой, не обращать внимания на мнения других людей, получать удовольствие от секса, еды, простых объятий. А теперь он спас меня от ограбления и, возможно, насилия.

Воспользовавшись его расстегнутой курткой, я протиснула руки под одежду и обняла его так крепко, что если бы он вздумал застегнуть молнию, мы бы оба поместились под его одежду. От моего напора Олег охнул, но в ответ не обнял.

— Это кто? — спросил он довольно грубо. Недовольство в его голосе резануло по ушам, в это момент я готова была услышать или что-нибудь ласковое, или его крик на тему: какого черта я шляюсь по ночам в одиночестве? Мне казалось, что я заслуживаю и первое, и второе в равной степени.

— Понятия не имею. Прицепился ко мне на улице Стасова и шел следом. Я себе и представить не могла, что он начнет приставать. Вокруг, как назло, ни души. А ты как здесь оказался? Любимый, ты будто почувствовал, что нужен мне, — и снова вцепилась в его плечи, но Олег меня отстранил, на расстояние вытянутых рук.

— Я спрашиваю, кто это, Аля? — ледяным тоном произнес он, — это не Дмитрий и не Сергей, я бы узнал.

— Я клянусь, что не зна…

— Не лги мне!

— Олег, ты не видишь что ли? Меня до сих пор трясет, я не имею ни малейшего понятия, кто этот алкоголик, который приглашал меня к себе в гости. Ты же не думаешь, что я с ним… — я брезгливо скривила лицо, все еще ощущая тошнотворный запах.

— Я не знаю, что думать. Я приходил к тебе в офис сегодня днем — тебя не было в кабинете.

— Мне не передавали.

— Я прождал тебя на улице, у входа в бизнес-центр до девяти, потом решил прогуляться и нашел машину, спрятанную в этом дворе. Ты, видимо, забыла, что я знаю об этом месте.

— Олег, днем у меня были дела, но на работе я появилась в четыре. Понятия не имею, почему ты не видел, как я захожу в здание. Да спроси хоть у кого…у Нины, у охраны…

— Вы все в сговоре! — психанул он, ударив ладонями по машине.

— Да нет же! Днем я была у твоей матери, спроси у нее. Или ты считаешь, что она тоже хочет скрыть мою измену тебе?

На его лице впервые отразилось сомнение в собственных убеждениях.

— Зачем ты ездила к маме?

— Чтобы поговорить о тебе. Олег, может, поедем домой, мне не по себе здесь, — я опасливо оглянулась. Из окна третьего этажа на нас в упор смотрел полный лысый мужчина, голый по пояс. Надеюсь, что по пояс. Олег тоже заметил свидетеля нашей семейной разборки и кивнул, открывая мне дверь, затем уселся рядом, и я вырулила, наконец, с ужасного двора, в котором едва не случились страшные вещи. Завтра утром позвоню в полицию. В голове не укладывалось, что недалеко от оживленного проспекта можно встретить подобных людей. Возможность в любой момент дотронуться до Олега невероятно успокаивала. Я начала храбриться, убеждая себя, что инцидент исчерпан, говорить о нем не стоит. Будет мне уроком на будущее.

— Так зачем ты ездила к маме? — в его голосе звучало недоверие. Дорога была практически пустой, поэтому я могла позволить себе отвлекаться на серьезный разговор.

— Хотела поговорить о тебе. Милый, я вижу, что тебе становится хуже, я очень хочу помочь. Пожалуйста, не обижайся на меня за эту поездку. И перестань думать, что у меня есть отношения на стороне.

Он помолчал некоторое время.

— И что она тебе сказала?

— Да ничего особенного. Показала твои детские и юношеские фотографии.

— Говорили об аварии?

— Немного.

Следующие пятнадцать минут в машине звучали голоса лишь полуночного ди-джея и нескольких исполнительниц нашей и американской эстрад.

Остановив машину, я взглянула на Олега.

— Ну что, идем дом…

Его прищуренные словно в попытке прожечь мою душу серые глаза заставили осечься и замолчать, а в тот момент, когда они встретились с моими испуганными, я почувствовала укол в сердце. Столько энергии, психологического давления было в этом взгляде, что на мгновение я захлебнулась воздухом, запаниковав. Вероятно, еще не отошла от нападения.

— Зачем ты копаешься в этой истории? — ровным голосом спросил он, едва шевеля губами.

— Ты пытаешься меня загипнотизировать? — попыталась пошутить я, с горечью отмечая, что успокаивать и жалеть меня он не собирается. Ему вообще нет дела, что меня менее получаса назад едва не изнасиловали, — применяешь на мне свои «психиатрические» штучки? — улыбка получилась ненатуральной. Ладно, с последствиями нападения справлюсь, обсужу завтра на работе подробности с Ниной, она неплохой психолог. Профессия обязывает. Сейчас нужно разрядить отношения со спасителем. Снова пытаюсь улыбаться, а он продолжает смотреть, словно прорываясь в мой разум, освобождая мои мысли от защитной шелухи, сдирая ее слой за слоем, прорываясь к сердцевине, к самому сокровенному. Это был взгляд профессионала, общающегося с тяжело — больным пациентом. Взгляд человека, пытающегося отделить фантазии от лжи, в моем случае — правдивые мотивы действий от тех, которыми можно прикрыться. Чтобы скрыть истину. Записка жгла карман.

— Почему ты не спросишь у меня напрямую? Зачем эти обходные маневры?

— Я подумала, что тебе неприятно говорить об этом.

— О чем? О том, что на моих глазах, в нескольких метрах от меня машина сбила мою бывшую жену? Или о том, что родители в этот момент порадовались, отказываясь помогать нам? А, может, ты хотела узнать детали дня, когда я совершил убийство? Аля, ты боишься меня? Ты считаешь, что меня напрасно не посадили?

— Нет, Олег, что ты. Я уверена, что это был несчастный случай. Милый, ты говоришь жестокие вещи, твой отец бы обязательно помог, но он был занят на операции.

— Дай угадаю, спасал детей, да? Ха-ха-ха, Аля! Я тебя умоляю, — он потряс ладонями перед лицом, закатывая глаза, — Аля, — вдруг стал серьезным, — жалось к детям и котятам — запрещенный прием. От душещипательной истории с их участием любого на слезу пробьет. Не зря же ты всем и каждому до сих пор рассказываешь, как я откачал девочку у бассейна. Спас невинного ребенка! Герой! Тебе, моей матери, Кате, да всем вам до безумия нравятся подобные байки. Именно из-за того случая ты взяла меня на работу, а потом и пустила в свою кровать, признай.

Я молчала.

— Аля, мой отец не спасал детей. То есть в том автобусе действительно было дети, но они отделались переломами. Мой папа делал операцию водителю и одному из пассажиров. А детские слезы были добавлены, чтобы придать трагичности случившемуся и отвлечь народ от очередного кризиса.

— Но твоя мама сказала…

— Она верит тому, чему хочет верить. А именно, что Николай Николаевич — божество, спустившееся с небес и одарившее ее своим светом.

— Так нельзя говорить про родителей.

— Ты права, я забылся. Аля, — он зажал мой подбородок двумя пальцами и потянул к своему лицу, — перестань собирать информацию. Мне это неприятно. Если тебе нужно что-то узнать — спроси напрямую, обещаю, что отвечу честно. Но я не смогу верить тебе, если ты будешь проводить личное расследование. Хорошо?

Я кивнула.

Олег

Разумеется, я не поверил ни единому ее слову. Она непременно будет выяснять подробности трагедии, повлекшей за собой смерть Алины, но страшило меня другое. Никаких сомнений, в ту ночь Алю кто-то провожал до машины. Мужчина, который, заметив меня, быстро ретировался с места «преступления». У нее роман на стороне? Или интрижка? Или просто ни к чему необязывающий секс?

Бесы, режущие мои мысли подобно шредеру, уничтожающему бумагу, я не могу заниматься с ней сексом, да что там, даже прикасаться к ней не могу, подозревая, что она мне изменяет. Меня трясет от одной мысли, что Аля может принадлежать кому-то, помимо меня. Я умудряюсь одновременно любить ее и ненавидеть за все хорошее, что она делает для меня, за всю боль, которую она причиняет мне.