Ласковые имена - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

– Кто там? – спросила Эмма.

– Это Пэтси, – весело ответили из-за двери. – Пойдем походим по магазинам.

– Вот видишь. – Вообще-то Флэпу нравилось, когда приходила Пэтси.

– Подожди пару минут, – крикнула Эмма. – Флэп не совсем одет.

Пока Флэп натягивал трусы и брюки, Эмма успела одеться, прибрала постель и с помощью тряпок и бумажных салфеток вытерла кровь. Флэп был босиком и имел несколько жалкий вид, вероятно оттого, что кровотечение не останавливалось.

– Проверь свои передние зубы, – шепнул он. – Я порезался до кости. Что мы ей скажем?

– А зачем мне врать своей подруге? – шепотом ответила Эмма. – Когда-нибудь она тоже выйдет замуж. Так пусть посмотрит, что такое брак.

– Не вижу в твоей идее ничего хорошего.

– Пойди, подставь руку под холодную воду. Подруга моя, и я сама с ней разберусь.

Флэп с печальным видом проскользнул в ванную, а Эмма открыла дверь. Ее подруга Пэтси Кларк в красивом белом с коричневым платье стояла на веранде, просматривая газету, вынутую из ящика Гортонов. Это была стройная девушка с длинными черными волосами – красивая всегда, а особенно в таком платье.

– По-моему, тебе лучше не входить, – сказала Эмма, придерживая дверь. – Ты слишком хорошо выглядишь. Мне бы хотелось, чтобы ты перестала наряжаться, когда собираешься сюда. Ты еще хуже моей матери. Вы обе заставляете меня чувствовать, что я более неуклюжа, чем на самом деле.

– Если бы она уступила тебе немножко своих денег, ты бы могла купить себе что-нибудь новенькое, – заметила Пэтси. – Меня всегда возмущало, что она критикует твои платья, а не дает тебе денег на одежду.

– Давай ей позвоним и скажем об этом. Может быть, сегодня она возьмет и расщедрится. Иначе я не могу отправиться с тобой по магазинам.

Она открыла дверь, и Пэтси, хорошенькая, благоухающая, веселая и счастливая, влетела в дом. Как только Пэтси вошла в спальню, которая служила в доме Эммы и гостиной, она объявила:

– Я чую кровь.

В следующую секунду она заметила выбитое стекло, и прищурившись, устремила проницательный взгляд на Эмму.

– Кто-то пытался выкинуть кого-то из окна? Открыв рот, Эмма указала на свои передние зубы.

– Да и кто-то об мои зубы обрезал себе руку, – добавила она.

Как и ее мать, Пэтси отличалась тем, что умела моментально почувствовать правду. Втайне Эмма считала, что они и не выносили друг друга из-за того, что были совершенно одинаковые. Никто, кроме ее матери и Пэтси, не мог быть так поглощен собственной особой, но, как и Аврора, Пэтси обычно была приятной в общении. Она была сообразительна, активна, и у нее был неиссякаемый интерес ко всем делам Эммы. Как казалось Эмме, единственное, что отличало ее мать от Пэтси, было то, что Аврора имела большую практику и сильнее развила все свои черты. Она во всем была лучше Пэтси, и всегда подчеркивала свои преимущества, когда они собирались вместе.

Пэтси восторженно уставилась на зубы Эммы.

– Я всегда знала, что все они грубияны, – заметила она. – И он ведет себя как ни в чем не бывало? Я бы никому не дала себя ударить. – Потом она подошла к разбитому окну и выглянула вниз. – Не так уж высоко. По-моему ты бы выжила.

Эмма почувствовала с некоторым облегчением, что жизнь налаживается. Зевнув, она уселась на кушетку с газетой, которую принесла Пэтси.

– Потом почитаешь, – сказала Пэтси. Она нетерпеливо расхаживала взад и вперед по комнате, разглядывая вещи. – Позвони своей матери и попробуй вытянуть из нее немного денег.

– Нет, надо подождать, пока Флэп уйдет. Не мечись. Мы же еще не позавтракали.

В этот момент появился Флэп, у которого рука была обмотана тряпкой. Вид у него был самый невинный, и одновременно самый привлекательный. Эмму он совершенно сразил, и она простила ему содеянное, но Пэтси не собиралась проявлять такого мягкосердечия.

– А я-то считала тебя таким милым, – сказала она, окидывая его ледяным взглядом.

Флэп от этого принял еще более невинный вид, так как он обожал Пэтси, и отдал бы все на свете за то, чтобы соблазнить ее. Ее притягательность для него была столь очевидна, что Эмма рассматривала ее как нечто неизбежное, однако Пэтси, в отличие от Денни, никогда не вызывала никаких неудобств в ее браке. Чувство, стоявшее между Эммой и Денни, было взаимным, в то время как Пэтси совершенно явно ничуть не интересовалась Флэпом, и была более или менее солидарна с Авророй в убеждении, что Эмма со своим замужеством сделала глупость. Эмма иногда при отсутствии иных поводов, подначивая мужа, намекала на его увлечение Пэтси, но ту он настолько не привлекал, что Эмма не ревновала, а забавлялась. Желания приносили Флэпу лишь муки, и это наказание казалось ей вполне достаточным.

– Подобные явления имеют две стороны, – пояснил Флэп.

– Нет, я так не думаю, – возразила Пэтси.

– Вот вы, одиночки, не понимаете, что такое провокация, – продолжал он.

– И я тоже не понимаю, – сказала Эмма. – Я пожалуй, позвоню маме.

– Господи, это еще зачем? – возмутился Флэп.

– Не знаю. Может быть, нам ее позвать на завтрак? У меня неважное настроение. Возможно, у нее в гостях ее кавалер, и она нас пригласит развлекать его?

Один-два раза в неделю ее мать приглашала какого-нибудь своего поклонника на завтрак, и эти завтраки иногда выливались в самые восхитительные пиры, напоминавшие об эпохе барокко: омлеты с различными травами и сырами, особые пикантные соусы, которые она покупала у одной странной старушки, из Хайтс, посвящавшей все свое время приготовлению колбасок, ананасы в жженом сахаре и бренди, каша, которую она заказывала из Шотландии и подавала с тремя сортами меда, а иногда хрустящие картофельные блины, которые никто, кроме нее, не умел готовить. Все самые секретные и ценные рецепты ее матери воплощались в этих завтраках, длившихся часто чуть ли не до ужина.

– Ты хочешь сказать, что у нее сегодня намечается завтрак? – уточнила Пэтси. Она забыла о Флэпе, и от мысли, что, может быть, ей дадут съесть что-нибудь необычайное, в ее глазах загорелся хищный огонек.

Она терпеть не могла мать Эммы и не упускала случая, чтобы ее высмеять, но не бывает людей, в которых не было бы ничего хорошего, и кулинария была как раз той областью, в которой она была готова отдать миссис Гринуэй должное. Пэтси особенно любила завтраки, а у миссис Гринуэй они получались самые восхитительные. Кроме того, завтраки открывали широкие возможности для любопытства. Миссис Гринуэй была или занята приготовлением еды, или кокетничала с гостем, и поэтому Пэтси имела возможность свободно перемещаться по дому и разглядывать всякие интересные вещи, которые были собраны Авророй. Картины, ковры, мебель и другие предметы – именно такие, какие Пэтси хотела бы видеть в своем доме, если бы он у нее был, и она любила, выскользнув из столовой, рассматривать их и предаваться мечтам.

Эмма заметила особый блеск в глазах подруги и пошла к телефону.

– Если хотите, можете ехать туда вдвоем, – сказал Флэп. – Я не поеду. Ты думаешь, мне приятно столкнуться с твоей матерью сразу же после того, как я пытался выбросить ее дочь в окно? Что, по-твоему, она скажет, увидев, что у меня чуть не откушен палец?

– Не знаю, но хотела бы услышать, – сказала Пэтси. – По-моему, у нее все-таки сложилось о тебе правильное мнение.

Эмма по пути к телефону остановилась и обняла своего мужа, чтобы показать ему, что она все-таки на его стороне.

– Давай, звони скорее, – поторопила Пэтси. – Как заговорили о завтраке, я почувствовала, что умираю от голода.

На звонок ответила Рози. В трубке Эмма услышала голос матери, поющей арию.

– Что у вас там делается? – спросила Эмма.

– Готовим, – ответила Рози, но трубка тут же была у нее выхвачена.

– Ну, – сказала Аврора, не допев арию. – Надеюсь, ты звонишь, чтобы принести мне свои извинения. А где ты была сегодня утром, когда мне надо было с тобой посоветоваться?

– Я не могла проснуться, – ответила Эмма. – Долго засиделась за серьезным романом. Пытаюсь совершенствовать свой интеллект.