В этот момент мы все слышим сирены вдалеке. Все мы, парни, смотрим друг на друга, зная, что у нас не так много времени, чтобы сделать это.
— Джейк, отведи девочек к взлетно-посадочной полосе. Они должны спрятаться до прибытия помощи. Скажи Смиту, что мы нашли девочек, и была перестрелка. В меня стреляли, и Джозеф отвез меня в больницу, — начал я. — Эмми, когда полиция будет допрашивать тебя, скажи им, что те трое убитых — это те, кто похитил тебя. Скажи полиции, что они привезли тебя сюда и держали, пока мы не приехали, чтобы спасти тебя. Скажи им, что я только что сказал Джейку и все. Не упоминай Донована. Смит спросит тебя, был ли здесь Донован. Скажи ему нет. Ты поняла меня, Эмили?
Эмми кивает, быстро соглашаясь. Я вижу решимость на ее лице и борьбу в ее глазах.
— Мы с Джозефом возьмем машины, когда закончим здесь. Идите.
Все начинают двигаться. Джозеф что-то шепчет Алексе. Она кивает и выходит из комнаты вместе с Джейком. Эмми крепко целует меня и выходит вслед за Джейком.
Мы с Джозефом смотрим друг на друга. Джозеф улыбается. Жуткая, как дерьмо, злобная ухмылка. Я не улыбаюсь, не хмурюсь и не испытываю никаких эмоций по поводу этого момента. Я просто хочу покончить с этим раз и навсегда, чтобы мы с Эмми смогли наконец-то двигаться дальше. Осознание, что этот человек перестанет существовать в ближайшие несколько секунд, дает мне все необходимое для следующих шагов.
Мы с Джозефом идем вперед и останавливаемся перед ублюдком.
Донован стонет, а затем фокусируется на нас, стоящих над ним. Его глаза расширяются, и он произносит свои последние слова в этом мире:
— О, бл*дь.
Прошла неделя с тех пор, как он пытался похитить меня. Неделю меня преследовали кошмары, но не о нем, а о мире без Канье. Каждый день воспоминания о моментах, когда я думала, что потеряла Канье, поражали меня, и мне нужно было увидеть или коснуться Канье, чтобы прогнать свой страх. Он понимает это и тянет меня в свои объятия, крепко держа, пока кошмар не пройдет, и мое сердце будет уверено, что он здесь, со мной. И эти жуткие воспоминания растворяются с каждым днем все быстрее и быстрее.
Страх узнать, каково это — потерять Канье, навсегда останется со мной. Но такова жизнь, правда? Рискнуть любить кого-то, зная, что однажды вы можете его потерять. Любовь — это боль. Как иначе, без боли узнать, что такое любовь?
Канье ни разу не упоминал о Доноване с тех пор, как вернулся с Джозефом, да я и не хочу этого знать. Главное, что мы в безопасности.
Мои родители взбесились, когда узнали, что случилось. К счастью, Джейк и Канье смогли успокоить их и объяснить, что монстр больше никогда не будет проблемой. Мои родители понимают, что это значит, и я знаю, что это дает им некое подобие мира.
Лили пришла в тот вечер, ворвалась в мой дом и выбила из меня дух, когда повалила меня на диван, крепко обняв. Я знала, что потеря кого-то еще в ее жизни будет большим ударом для нее.
Когда она отпустила меня, слезы текли по ее улыбающемуся лицу, когда она говорила:
— Я пропустила все удовольствие наблюдать, как плохой парень получает по заслугам.
Она надула губы. Затем мы услышали, как Джейк выругался у нас за спиной:
— Черт, Лили.
Мы обе рассмеялись, а Лили сказала:
— Дай пять, сестра. Ты надрала задницу, — мы дали пять, а потом вспыхнула вспышка. Мы оглянулись и увидели, что Канье держит мою камеру.
— Теперь ты можешь добавить свою фотографию к остальным, Эмми.
Он вышел из комнаты, а я осталась смотреть на место, где он был всего мгновение назад. Моя фотография присоединится к другим фотографиям людей, которые улыбаются, которые счастливы.
Фотография, на которой улыбаюсь я.
Канье распечатал мою улыбающуюся фотографию и вставил в рамку. В данный момент она находится в столовой на стене, но ее перенесут в мою студию, как только закончат строительство. Другие фотографии нашей семьи и друзей также были вставлены в рамки, добавлены на нашу стену в гостиной. Остальные фотографии я убрала в безопасное место. Это фотографии незнакомцев, но они представляют время в моей жизни, когда я боролась, но держалась. Когда я боролась изо дня в день, как могла. Они показывают, что я выжила.
Неделю спустя.
Я смотрю на голубое небо, ветерок обдувает мое тело. Я лежу на каменистой тропинке в своем розарии. Я вдыхаю свежий, прекрасный запах выращенных мною роз. Протянув руку, я ласкаю розовую розу, глажу лепестки и оцениваю их мягкость.
Помню, не так давно я верила, что моя жизнь и я сама были совершенными только до похищения. Что я никогда не смогу вернуть ту беззаботную, любящую девушку, которой Канье подарил розу на выпускной. Моя роза и тот момент стали моей навязчивой идеей. Вместо того, чтобы смотреть на то, что у меня было, я продолжала смотреть на то, что, как мне казалось, я потеряла. Но теперь, рассматривая эту розу и видя, как потемнели края, как погнулись листья и опали лепестки, я понимаю, что даже розы не могут быть совершенными. Все они на протяжении жизни приобретают свои собственные шрамы, но все равно стоят, высокие и красивые.
Я как роза. У меня есть шрамы, которые нанесла мне жизнь, но я сильная. Я стою прямо, хватаюсь за жизнь каждый день и живу. Я выжила. Я выжила и горжусь собой.
Я слышу скрип открывающейся задней двери и смотрю, как Канье шагает ко мне.
— Моя девочка наслаждается розарием? — спрашивает он.
Я улыбаюсь ему. Наклонившись, он подхватывает меня на руки. Я вскрикиваю от неожиданности и обвиваю ногами его талию.
— Есть кое-что, за что я бы умер, но сделал бы в этом розовом саду, — заявляет Канье со злой усмешкой.
Он быстро ставит меня на землю посреди розового сада, рядом с фонтаном. Меня окружает тепло человека, который никогда не сдавался. Я смотрю ему в глаза и надеюсь, что он видит мою вечную любовь к нему. Канье нежно целует меня в подбородок, а я смотрю на прекрасные, порочные розы, и солнце светит на нас. Мы занимаемся любовью в саду роз, и я отпускаю свое искаженное, совершенное существование и принимаю свою порочную, прекрасную и драгоценную жизнь.
Сегодня мы с Канье устраиваем барбекю в нашем доме с семьей и друзьями. Он думает, что я проснулась сегодня утром и просто захотела устроить барбекю, но у меня для него сюрприз. Я собираюсь удивить всю свою семью.
Я оглядываю двор и улыбаюсь: все выглядит красиво. Канье развесил гирлянды вокруг деревьев, забора и нашего заднего крыльца. Он действительно пошел на все это для простого барбекю, что является бонусом для меня, потому что это означает, что, когда я удивлю его, это будет в красивой атмосфере и, самое главное, в нашем доме.
Я с Лили, Джейком и нашими друзьями. Я касаюсь заднего кармана и нащупываю свой сюрприз. Улыбка украшает мои губы, когда я думаю о том, как шокирован и счастлив будет Канье. Уже почти настало то самое время.
Я ищу в толпе Канье, и мой взгляд останавливается на Алексе. Она смеется с Ником. Это фальшивый смех «я так сильно хихикаю, потому что мне больно». Алекса и Джозеф отсутствовали в течение недели после попытки похищения. Однако Джозеф приходил навестить меня прежде, чем поехать в дом своего дяди в Мексике.
— Эмили, нет слов, которые могли бы исправить ошибки моего отца. Но я хочу, чтобы ты знала, я сделаю все, что в моих силах, чтобы моя семья никогда больше не прикасалась к тебе или твоей семье.
Я просила Джозефа не уезжать. Я сказала, что он не может исправить то, что сделал его отец или что может сделать его дядя. Мы все уговаривали его остаться здесь, с нами, и начать новую жизнь. Но он был полон решимости уйти.
