Взрослые люди (СИ) - Шнайдер Анна

— А что муж-то? — язвительно протянула я. — Он разве виноват? Ну увидела я его. Зачем так нервничать? Дело житейское, он ведь живой человек, ему секс нужен. Ну, ты знаешь, как это бывает, да, когда очень хочется? Он не собирался меня оставлять. А я сама виновата, что перенервничала, что не вызвала скорую вовремя, да и вообще — сама. Он кобель, но остальное — результат моей безответственности.

— Пи… — хотел выругаться Виктор, но проглотил слово. А потом зачем-то начал оправдываться: — Ась, я понимаю твою аллюзию, но не надо меня сравнивать с этим де…

— Ты, на самом деле, отличаешься от Андрея, — перебила я его. — Хотя бы потому что не стал жениться и причинять кому-то боль своими изменами. У моего бывшего мужа на подобное, к сожалению, не хватило духу. Да, Витя, — я рассмеялась, глядя на его обескураженное лицо, — я признаю: в том, чтобы сознательно избрать одиночество, не желая никого ранить, тоже есть доля мужества. И честности. А я, знаешь ли, люблю честность… Пожалуй, больше всего на свете. В общем, — заключила я, желая закрыть тему поскорее, — теперь ты, наверное, понял, что значит «закодирована».

— Да, — глухо и как-то очень задумчиво ответил Виктор. — Теперь понял…

66

Ася

Как я и предполагала, Сеньке сняли швы и отправили её на долечивание домой, наказав приехать ещё раз, на контрольный осмотр через месяц после операции. Так что в клинике я не провела и получаса — минут пятнадцать, и, выскочив оттуда, словно пробка из бутылки, с улыбкой пошла навстречу Виктору, который…

Ха! Он курил! Курил, наворачивая круги вокруг машины, и, кажется, сам понимал, что поступает как подросток, — потому что, увидев меня, слегка порозовел и отбросил сигарету в сторону.

— Иди затуши, — я укоризненно покачала головой. — Или выброси вон в урну. А то пожар начнётся ещё. Не надо швыряться окурками. Не знала, что ты куришь, кстати.

— Я и сам этого не знал, — хмыкнул Виктор, и я рассмеялась.

После того как Виктор, будто хороший мальчик, поднял окурок с газона и переместил его в урну, мы сели в машину и молча покинули стоянку ветеринарной клиники. И чем дальше отъезжали, тем сильнее я нервничала.

Как девчонка на первом свидании, ей-богу. Впрочем, с учётом того, сколько лет у меня не было этих самых первых свиданий, наверное, действительно девчонка.

— Может… — вдруг вякнул Виктор, а затем огорчённо протянул: — Ах да, тебе же надо Сеньку домой отвезти…

— Ты хотел предложить вместе позавтракать? — Я тут же ухватилась за эту тему, как утопающий за спасательный круг.

— Не знаю, как назвать. Для обеда ещё рано, для завтрака поздновато…

— Назовём чаем, — улыбнулась я. — Но ты прав, Сеньке надо домой. И, кстати, чай можно попить и у меня дома. Мы с Ликой вчера вечером печенье пекли. Заодно попробуешь.

Виктор обрадовался. Заулыбался, гордый такой, надулся весь, будто шарик. Понимаю-понимаю… Конечно, приятно, когда женщина, которая ещё пару недель назад тебя чуть было не послала в пешее эротическое, приглашает на чай.

И не только на чай, но об этом лучше пока не будем. Вдруг спугну?

Подумала об этом — и самой смешно стало. Как же всё-таки порой переворачивается наша жизнь! Кто бы мог предположить, что я буду опасаться спугнуть Виктора-бабника предложением заняться сексом? А вот поди ж ты…

Пока ехали ко мне домой, болтали об отвлечённом, никак не затрагивая всё то, что я поведала Виктору менее часа назад. Он рассказал мне о родителях, которые, как и мои, к сожалению, уже умерли, о том, как уехал из родного города, чтобы что-то изменить в своей жизни, я, в свою очередь, вспоминала времена адаптации — когда почти каждый день близнецы и Лика давали мне, что называется, просраться. Да, грубое слово, но без него никак. Первые несколько месяцев после детского дома были кошмарными, и порой я всерьёз опасалась, что не выдержу. Лика всё время рыдала, отказывалась от еды, капризничала по любому поводу — с ней вообще нельзя было договориться. Ночью не спала, постоянно просыпалась и ревела. Мальчишки были хмурыми и замкнутыми, и я прям чувствовала, что они ждут подвоха. Вот-вот, сейчас эта странная тётя приведёт какого-нибудь дядю, и тот им покажет, что их место возле параши. Не доверяли мне совсем.

На нервной почве, я тогда думала, поседею. Похудела килограмм на пять, начала греметь костями. И постоянно пила магний, чтобы хоть как-то успокаиваться. А потом…

Сначала Лика начала спать по ночам. Затем — тянуть ко мне руки, улыбаться и говорить «мама». Услышав это, мальчишки напряглись, попытались даже объяснить сестре, что она не права, — но что можно объяснить годовалой девчонке? Лика приняла меня, а вслед за ней меня приняли и близнецы. Однако прошло не менее трёх месяцев, а то и больше, прежде чем Тёма и Лёшка перестали ждать от меня подлянки каждый божий день.

67

Ася

Виктор впечатлился и сообщил, что никогда не задумывался, насколько сложно может быть с приёмными детьми. Ему казалось, это легче, чем со своими, потому что не надо ходить беременной девять месяцев и рожать. Вот тебе готовый «продукт», бери и пользуйся. Я даже засмеялась, услышав подобное.

Да, несмотря на свою проницательность, в каких-то вопросах Виктор был наивным, словно ребёнок. Впрочем, наверное, я тоже.

Он поднимался в мою квартиру на лифте с таким торжественным и благоговейным выражением лица, что я не выдержала — и начала смеяться. Еле вставила ключ в замок, пока Виктор смиренно стоял сзади с Сенькиной переноской и горячо дышал мне в ухо.

Я вошла в прихожую, поставила переноску на пол, открыла дверцу — и хмыкнула, когда мой найдёныш сразу поковылял в ванную, к лотку.

— Ты бы видел, как близнецы и Лика держали её над лотком в первые дни, — засмеялась я, пока Виктор скидывал ботинки. — Словно ребёнка над горшком. Она же не могла добраться туда сама из-за сломанной ноги. Пыталась ползком, будто червяк, но у неё не получалось. Они Сеньку жалели и, как только она начинала беспокоиться, по очереди относили в лоток.

Виктор вновь выглядел ошеломлённым. По-видимому, он даже не представлял, что подобным можно заниматься.

— А как ты знакомила Сеньку с остальными? — поинтересовался, делая шаг вперёд и становясь ближе ко мне. В животе то ли нервно, то ли возбуждённо затянуло, и я на мгновение задумалась — сейчас? Или позже, после чая?

Чёрт, давно я никого не соблазняла.

— Да обыкновенно, — пробормотала я слегка растерянно, продолжая смотреть Виктору в глаза. — По одному запускала в комнату, чтобы нюхались. Потом собрала всех вместе. Они же привыкли к компании, Сеньку приняли быстро. Облизывают её теперь по очереди, а то у неё самой плохо получается.

— Облизывают… — рассмеялся Виктор, блеснув ослепительной улыбкой.

И я решилась.

Это оказалось несложно, несмотря на то, что я тысячу лет не проделывала ничего подобного. Подойти ещё ближе, положить руки на плечи, приподняться, приоткрыть губы и прижаться ими к губам мужчины, который тоже не остался безучастным — сомкнул ладони на моей талии, прижимая к себе ещё крепче и выдыхая моё имя прямо мне в рот.

Последние сомнения вылетели из головы моментально, как только мы начали по-настоящему целоваться — слишком приятно это оказалось. Хотя «приятно» всё-таки не то слово. Крышесносно, обалденно, захватывающе… И отрываться от этого интересного занятия не хотелось вовсе.

Мне нравилось всё. И то, как Виктор ласково поглаживает меня по спине уверенной ладонью, и то, как, осмелев, легко сжимает ягодицы. И как требовательны, но тем не менее нежны его губы, изучающие мои, и как они перемещаются по моему лицу, спускаясь к шее.

Я откинула голову, млея от того, с каким пылом Виктор целует мне шею, то отрываясь от моей кожи, то припадая к ней с тихими стонами. Он вообще не стеснялся издавать звуки, и это возбуждало едва ли не больше, чем его действия.