Света давно учится в другой школе, поближе к дому, но это решение я приняла уже после того видео Антона и Фаины, которое гуляло несколько суток по сети, пока его не удалили спецы Геры. В любом случае, даже в школе об этом узнали, и я решила, что лучше будет Свете учиться в другой школе.
Антонину Евгения Петровна перевела в обычную гимназию около своего дома, и это тоже было к лучшему.
Постепенно жизнь входит в свою колею.
Когда Света заканчивает первый класс, Адель рожает девочку, которую решает назвать Виолой. Мы все встречаем ее у роддома, и пусть она еще немного от нас отдалена, но с Тимом общается регулярно. Как никак, они близнецы, и эта связь, несмотря на разницу характером, играет с возрастом свою роль.
Моя первая внучка так похожа на нашу с Кешей мать, что это трогает наши сердца, заставляя в душе простить Адель. Мне хочется целыми днями возиться с этой крошкой, но Адель не позволяет, всё еще таит на меня обиду, так что мне приходится переламывать себя и держаться какое-то время в стороне.
Понимаю, что должно пройти немало времени, прежде чем мы оба остынем.
В августе, когда Свете должно исполниться восемь, мы снова устраиваем празднество. Только на этот раз для самых близких и друзей самой дочери. Никаких бизнес-партнеров и влиятельных людей.
Поскольку сбор родственников намечен на после обеда, утро мы проводим так, как хочет сама дочка. В зоопарке, где и начинается праздник для нее и ее одноклассников, некоторых из которых сопровождают родители.
Герасим катает Свету на своих плечах, и она гордо смотрит по сторонам, радуясь тому, что и она может вот так смотреть с такой высоты на резвящихся со своим отцом мальчишек-близнецов из ее класса.
– Папа! Папа! – кричат рядом мальчишки, показывая отцу то на львов, то на жирафов.
Я вижу, каким задумчивым взглядом смотрит Света то на них, то на Геру, но молчит, ничего не спрашивает. А когда после зоопарка и детского VR-центра мы возвращаемся домой, Света вдруг поднимает взгляд на Геру и говорит то, от чего мы оба замираем.
– Папа, помоги мне снять обувь, я устала.
Она вместе с этим прищуривается одним глазом лукаво, но при этом я вижу, что в глубине глаз царит страх, что ее одернут, запретят так обращаться. Вот только Гера вскоре приходит в себя и присаживается, заговаривая хриплым тоном. Видно, как сильно его трогает просьба Светы.
– Конечно, помогу, солнышко.
Дочка, как только мы помогаем ей раздеться, убегает играть к камину с новыми игрушками, и поглядывает при этом на коробки под елкой, впрочем, не решаясь их открыть, ведь мы строго-настрого запретили до наступления нового года. Мы же с Герой переглядываемся, и я вижу, как ему важно то, что произошло буквально только что.
Он молчит, но я и без слов понимаю, что доверие Светы для него нечто особенное, что трогает сердце, сжимая его в своих маленьких кулачках.
А вечером, на удивление, даже Адель приходит на ее день рождения с полуторамесячной Виолой. Ведет себя тихо, практически не подает голоса и только поглядывает на меня с затаенной опаской. Хочет поговорить со мной, так что вскоре на кухне мы остаемся одни, пока остальные воркуют с младенцем в гостиной.
– Ты прости меня, мам, что я такой дрянью была, – всхлипывает практически сразу Адель и опускает голову. – Ты, наверное, меня ненавидишь… Как моя Виола родилась, я будто на мир другими глазами смотреть начала. Как представлю, что она поступит со мной также, так сердце кровью обливается. Я никогда не ценила всё то, что ты для меня делала и чем жертвовала. Была только потребителем, а теперь… Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить перед тобой вину.
Я не улыбаюсь, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Никогда бы не подумала, что дождусь от дочери этих слов. Она никогда не извинялась и не признавала своих ошибок. Будь на ее месте любая другая родственница или знакомая, может, я бы отпустила ее с богом, но это ведь моя дочь, родная кровь. Не вытравить ее тень из сердца, особенно когда она тянется к тебе, как цветочек к солнцу.
– А ты бы Виолу простила, Адель? – вместо ответа спрашиваю я ее и наконец слегка улыбаюсь. В груди растекается тепло, от которого мне так хорошо, что хочется взмыть вверх и кружиться от счастья.
– Конечно, она ведь моя дочь, – шепчет Адель.
Я раскрываю руки, и она прижимается к моей груди с такой силой, что я едва дышу.
Конечно, просто так прошлое не станет пылью под нашими ногами, и пройдет немало времени, прежде чем наши отношения станут мало-мальски похожими на нормальные, но первый шаг на пути к этому сделан.
Спустя год, когда мы все снова собираемся в доме, я смотрю на свою семью и чувствую, что отныне всё будет хорошо. В моем окружении только те, кто мне дорог и кому дорога я. А рядом со мной теперь будет идти рука об руку Герасим.
Свадьбу мы с ним решили не играть, но больше по моей инициативе. Не хочу демонстрировать свое счастье всем вокруг. Правду говорят. Оно любит тишину.
– Ты не жалеешь? – спрашивает он у меня вдруг в разгар вечеринки.
Я смотрю ему в глаза и чувствую, что мое решение прийти в ту ночь на разборки к Антону и Фаине было правильным. Оно и привело меня в к тому, что у меня сейчас есть.
Любовь. Тихая гавань.
Муж, который меня ценит.
Дети, которых я люблю независимо от их характеров.
И внучка. Виола…
Я моргаю и снова смотрю на Геру, раздумывая, как бы сложилась наша жизнь, встреть мы друг друга гораздо раньше. Вот только… Нет. Своих детей я не променяла бы ни на какие годы счастья до.
– Ни единой секунды не жалею, Гера. Я люблю тебя.
Первый раз, когда я признаюсь ему в своих чувствах.
Он наклоняется и целует меня, пока никто на нас не смотрит, а я прикрываю глаза, наслаждаясь моментом.
Таких у нас будет еще много, как и многих лет совместного счастья.
Всему свое время.
Время плакать и время смеяться…
Время любить и время ненавидеть…
Время рождаться и время умирать…
И именно с этим человеком я хочу познать всё самое лучшее, что готовит для меня судьба.
Какое бы ни было, мое время.
Конец.
