Мои дорогие мужчины (Наперекор волне) - Робертс Нора

Огромная медная ваза, полная высоких причудливых цветов, стены увешаны картинами, на окнах – шторы того же бронзового цвета, что и покрывало.

«Это комната Анны, – лениво подумал Кэм. – Остальная квартира принадлежит мисс Спинелли. Чувственность и практичность. И то, и другое очень идет ей и прекрасно в ней уживается».

Кэм потянулся к бутылке, оставленной рядом с кроватью, подлил Анне вина.

– Пытаешься споить меня?

Кэм ухмыльнулся. Спутанные волосы, соскользнувший с одного плеча халат, насмешливые глаза…

– Зачем? Ты и так хороша. Хотя было бы интересно…

Анна улыбнулась, пожала плечами, отпила вина.

– Не хочешь рассказать мне о том, как провел день?

– Сегодня? – Кэм театрально содрогнулся. – Кошмар!

– Неужели? – Анна накрутила очередную порцию макарон на вилку и скормила ему. – Хочу знать детали.

– Поход по магазинам. Обувь и все такое. Ужас! – Когда Анна рассмеялась, Кэм почувствовал, что и его губы расплываются в улыбке. Господи, как чудесно она смеется! – Я заставил Этана и Филипа поехать с нами. Будь я проклят, если бы согласился принять весь удар на себя! Парень сопротивлялся до последнего. Можно подумать, я собирался купить ему смирительную рубашку, а не кроссовки.

– Очень многие мужчины не в состоянии оценить все прелести целенаправленного посещения магазинов.

– Вот в следующий раз ты и поедешь. Зато я успел осмотреть здание у залива. Мы сначала побывали там, а потом уж поехали в торговый центр. Подойдет.

– Для чего подойдет?

– Для бизнеса. Судостроительного.

Анна отложила вилку.

– Ты, похоже, настроен серьезно.

– Совершенно серьезно! Здание действительно неплохое. Конечно, над ним придется поработать, но арендная плата вполне приемлемая… особенно если учесть, что мы заговорили хозяину зубы и заставили заплатить почти за весь ремонт.

– Вы в самом деле собираетесь строить яхты?

– Конечно! Бизнес позволит мне сбежать из дома и в то же время спасет от дурного влияния улицы. – Анна не улыбнулась, и Кэм пожал плечами. – Да, я думаю, что это меня устраивает. Пока, во всяком случае. Мы построим яхту для клиента, которого подыскал Этан, а там посмотрим.

– Как я понимаю, вы подписали договор об аренде.

– Правильно понимаешь. Есть возражения?

– Можно было бы напомнить об осторожности, предусмотрительности, деталях.

– Я оставляю осторожность и предусмотрительность Этану, а детали – Филипу. Если не получится, мы потеряем несколько баксов и немного времени.

«Вот такой он и есть: угрюмый, дерзкий, упрямый… И вспыльчивость очень ему идет», – размышляла Анна.

– А если получится? Об этом ты думал?

– Что ты имеешь в виду?

– Если получится, ты окажешься связан еще одним обязательством. Это входит у тебя в привычку. – Теперь она рассмеялась: уж очень раздраженным и удивленным он выглядел. – Забавно будет спросить, как ты себя чувствуешь, месяцев через шесть, – Анна наклонилась к нему и чмокнула в губы. – Как насчет десерта?

Ноющая тревога, вызванная словом «обязательство», исчезла, как только ее губы легко коснулись его губ.

– А что на десерт?

– Пирожные, – ответила она, составляя тарелки на пол.

– Хорошо.

– Или… – глядя ему в глаза, Анна развязала пояс, халат соскользнул с ее плеч, – я.

– Еще лучше, – согласился Кэм и не сопротивлялся, когда Анна притянула его к себе.

Шел четвертый час ночи, когда Сет услышал шум мотора на подъездной аллее. Он спал, но ему снились сны. Плохие. Возвращавшие его в одну из тех вонючих каморок, где грязные стены – тоньше рисовальной бумаги – пропускали все звуки.

Звуки секса – хрюканье, стоны, скрип матрацев, отвратительный смех его матери, обкурившейся наркотиками. Когда ему снились эти сны, он всегда просыпался в холодном поту.

Иногда среди ночи мать подходила к пахнущему плесенью дивану, где Сет пытался найти покой. Если у нее было хорошее настроение, она смеялась и тискала его. Будила, лишая и без того беспокойного сна, вновь бросая в запахи и звуки страшного мира, от которого Сету так хотелось убежать.

Если же настроение было плохим, мать дралась и ругалась, а потом бросалась на пол и рыдала как сумасшедшая.

И любое из ее настроений означало для Сета еще одну скверную ночь.

Но хуже этого – в сотни раз хуже – бывало, когда один из мужчин, которых она приводила, выскальзывал из постели, прокрадывался через тесную комнатенку и трогал его. Сет просыпался с криками, отбивался… Это случалось нечасто, но страх никогда не покидал его, и Сет стал спать на полу за диваном всякий раз, как мать приводила мужчину.

Но на этот раз, когда Сет очнулся от кошмара, он не попал в кошмар наяву. Он выбрался из своего страшного сна и оказался на чистых простынях с посапывающим, свернувшимся рядом щенком.

Сет поплакал немного – ведь он был один, и никто не мог увидеть его слез. Затем он потеснее прижался к Глупышу, успокоенный теплом и ровным сердцебиением щенка. Если бы не подъехала машина, он бы снова заснул.

Первое, что он подумал, – полицейские! Они приехали за ним, забрать его отсюда. Казалось, что сердце стучит прямо в горле, но Сет сказал себе, что это глупости. Никто его не заберет, а на крайний случай он давно приготовил себе убежище. Однако он все-таки вылез из кровати и тихо прошлепал к окну посмотреть, кто приехал.

«Корвет»! Если бы он не находился в полудреме, то, конечно, сразу бы узнал шум этого мотора.

Из машины, бодро насвистывая, вылез Кэм. «Путался с какой-нибудь женщиной, – решил Сет, презрительно усмехнувшись. – Эти взрослые так предсказуемы!» Когда же он вспомнил, что Кэм отправился ужинать с чиновницей из социальной службы, его глаза широко распахнулись, челюсть отвисла.

«Ну и ну! – подумал он. – Кэм приударяет за мисс Спинелли». Это показалось таким… странным. Таким нелепым. Он даже не знал, что чувствовать по этому поводу. Зато Сет знал точно, что чувствует Кэм: судя по свисту, он чувствует себя превосходно.

Услышав, как хлопнула парадная дверь, Сет прокрался к двери своей комнаты. Он хотел последить еще немного, но при звуке шагов на лестнице нырнул обратно в постель. Просто на всякий случай.

Когда открылась дверь, щенок заскулил, зашевелился, а Сет крепко зажмурил глаза.

Тихие шаги приблизились к кровати. Сета затошнило от страха, сердце бешено заколотилось. Неужели и этот такой же? И что ему тогда делать?

Глупыш застучал хвостом по кровати. Сет сжался и приготовился к худшему.

– Ты, очевидно, думаешь, что ловко устроился. Хорошенькое дело! Лентяйничаешь полдня, набиваешь брюхо, ночью спишь в отличной мягкой постели.

Кэм говорил тихо и не очень внятно, поскольку ему страшно хотелось спать, но Сету казалось, что из-за наркотиков и алкоголя. Мальчик пытался дышать медленно и ровно, хотя сердце билось о ребра, как отбойный молоток.

– Что и говорить, живешь в свое удовольствие. И сладкая жизнь достается тебе даром. Глупый, глупый щенок… – Сет чуть не заморгал, сообразив, что Кэм обращается к Глупышу, а не к нему. – Ну, это не моя проблема. Пусть твой хозяин сам выкручивается, когда ты вырастешь и станешь занимать больше места в кровати, чем он.

Сет осторожно приоткрыл глаза – чуть-чуть, чтобы можно было смотреть сквозь ресницы. Он увидел, как рука Кэма опустилась, небрежно погладила Глупыша. Затем та же самая рука расправила и натянула на плечи Сета простыню, потом быстро и небрежно, как щенка, погладила по голове и его.

Когда дверь снова закрылась, Сет выждал полных тридцать секунд, прежде чем осмелился открыть глаза. И уставился прямо в открытые глаза Глупыша. Сету показалось, что щенок понимающе ухмыльнулся.

Ухмыльнувшись в ответ. Сет обвил рукой пухлое щенячье тельце.

– Действительно, очень хорошенькое дело, а, парень? – прошептал он.

Соглашаясь, Глупыш лизнул Сета в лицо, затем широко зевнул и закрыл глаза.

На этот раз, когда Сет заснул, его не преследовали никакие кошмары.