Одинокие сердца - Мадарьяга Итсасо Лосано
Виолетта вспомнила тот разговор, и теперь он вызвал у нее скорее смех, чем негодование. Ее тогда разозлили не столько слова Теобальда, сколько тот факт, что он считал, будто Одри — только лишь потому, что она девушка, а не юноша, — не должна иметь право выбора.
Поводом для этого разговора послужила возникшая у Виолетты идея, в которой, в общем-то, не было ничего глупого или нелепого. Это было последнее лето перед поступлением Одри в университет, и Виолетта подумала, что раз уж ее дочь проявляет такой интерес к искусству, ей следует провести лето за границей, а именно в Италии: там она одновременно и отдохнет, и познакомится с чужой страной, и воочию увидит произведения искусства, к которому испытывает такое сильное влечение. Если изучение искусства и в самом деле является для Одри призванием, то там она это почувствует.
Теобальд, конечно же, решительно выступил против. Виолетта поговорила об этом с Сэмюелем, и тот тоже воспротивился, причем даже более эмоционально. Он был уверен, что Виолетта не сможет настоять на своем. Сэмюель попросту не воспринимал ее всерьез, и она позволила ему и дальше оставаться при своем мнении.
Как-то прохладным вечером в конце весны, когда Виолетта, уединившись в библиотеке, вышивала, туда вдруг вошел Теобальд. Не произнеся ни слова, он уселся — скрестив ноги, с характерным для него высокомерным видом — прямо напротив невестки, вознамерившись, видимо, сказать ей то, что считал необходимым, и не желая выслушивать никаких возражений. Виолетте была уже знакома его манера поведения, а потому она отреагировала на его появление абсолютно спокойно. Женщина лишь слегка улыбнулась — так, чтобы ее улыбка не казалась натянутой, — и с притворным интересом выслушала Теобальда, ни разу его при этом не перебив.
— Тебе прекрасно известно, Виолетта, что я никогда не одобрял и не одобряю того, как ты воспитывала мою внучку.
«Его внучку». Теобальд, похоже, забыл, что Одри прежде всего ее дочь, а уже потом его внучка. Виолетта, однако, не стала обращать на эту фразу внимания.
— Ты всегда ей слишком много позволяла и воспитывала ее, на мой взгляд, слишком уж либерально. Вместо того чтобы готовить ее к замужеству и материнству, ты забивала Одри голову нелепыми идеями о женской независимости. Чушь! — Теобальд сделал пренебрежительный жест рукой. — Тебе предстоит еще не раз пожалеть об этом — поверь мне, Виолетта. Одри всегда была чудесной девочкой, и она не раз давала мне повод ею гордиться. Чувствуется, что в ней течет кровь Сеймуров.
Виолетте захотелось крикнуть, что в Одри течет еще и кровь Гамильтонов и что она, Виолетта, не поднимает из-за этого шумихи.
— Однако ты пытаешься добиться того, чтобы она стала первой в нашей семье женщиной, которая получит университетское образование. Что за ерунда! Скажи мне, Виолетта, зачем женщине учиться в университете? Это будет пустой тратой времени и денег! Если Одри хочет изучать искусство, то у нас есть книги, которые для этого могут понадобиться, и можно приобрести их еще сколько угодно. Я не против того, чтобы у женщины имелись какие-то свои интеллектуальные интересы, — совсем не против, — однако женщина всегда должна быть центром семьи, ее опорой, а потому ей не следует заниматься зарабатыванием денег. Это — обязанность мужчины. Мне кажется, тебе не на что жаловаться, Виолетта.
Виолетта слушала Теобальда с напряженной улыбкой, не столько вникая в смысл произносимых им слов, сколько всячески пытаясь подавить назревающую в ее душе бурю.
— Женщинам следует быть скромными, молчаливыми и внимательными. Они должны говорить только тогда, когда им надлежит это делать, и молчать, когда их мнением никто не интересуется. Они обязаны быть превосходными хозяйками, образцом элегантности, и должны, являясь предметом гордости для своих мужей, всегда находиться в их тени, на втором плане. Давать женщинам слишком много свободы — это неправильно. Они попросту не умеют ею пользоваться… В общем, не может быть даже речи о том, чтобы Одри поехала в Италию. Я считаю, что такая поездка ей ничего не даст, не принесет никакой пользы. Музеи есть и в Лондоне. Я не против того, чтобы вы посещали их тогда, когда вам вздумается. А вот о поездке в Италию даже не мечтайте.
Не дожидаясь ответа, Теобальд поднялся, поправил пиджак, слегка наклонил, смотря на Виолетту, голову, и вышел, оставив невестку, изнемогающую от ярости и возмущения, с все той же фальшивой улыбкой на лице.
Ну что ж, ладно, Одри в Италию не поедет. А вот проигрывать в битве за университет Виолетта отнюдь не собиралась. Она сделала над собой сверхчеловеческое усилие, чтобы заставить себя выслушать свекра и ни разу его при этом не перебить. Слава богу, что она сидела далеко от камина и не могла дотянуться до кочерги, иначе… Слушая Теобальда, Виолетта вдавливала в палец иголку, которой вышивала, каждый раз, когда ей становилось трудно сдерживать негодование, и теперь палец был весь исколот и болел… У нее все же имелся козырь, и она не собиралась проигрывать эту партию. Виолетта больше не поднимала дома вопрос об университете, а просто помогла Одри туда поступить — втайне от Сэмюеля и Теобальда. Для этого они с дочерью стали ездить в конце почти каждой недели в Лондон — якобы за покупками, но на самом деле в магазины они почти не заглядывали. А еще они отправились на несколько недель в Кентербери к Шарлотте. Виолетта рассказала сестре о своих переживаниях и горестях, и они уже вдвоем помогали Одри стать студенткой. В конце своего пребывания у Шарлотты Виолетта поняла, какое оружие ей нужно использовать, чтобы добиться согласия своего мужа на поступление Одри в университет.
Услышав от Виолетты о том, что Одри станет студенткой, Сэмюель побледнел — и это, пожалуй, было единственным внешним проявлением беспокойства, которое он себе позволил. Выражение же его лица ничуть не изменилось.
— Что ты сказала, Виолетта? — спросил он, садясь в стоявшее в их спальне кресло.
Виолетта поняла, что вот теперь-то ее муж будет слушать ее очень внимательно. Стоя прямо перед ним с руками, скрещенными на груди, она абсолютно спокойным тоном повторила:
— Я сказала, что Одри поступила в Лондонский университет и что если с твоей стороны или со стороны твоего отца будет предпринята попытка не позволить ей там учиться, я уеду вместе с дочерью из «Виллоу-Хауса» и дам ей возможность заниматься тем, чем она только захочет.
Больше Виолетта ничего говорить не собиралась. Сэмюель растерялся: он не знал, как ему реагировать на заявление супруги. Он еще никогда не чувствовал в ней такой решительности. Возможно, это был как раз тот случай, когда человек, которому очень долго приходилось безропотно подчиняться чужой воле, в один прекрасный момент вдруг осознает, что у него вполне хватит смелости и мужества для того, чтобы дать отпор хоть целому миру — чего бы это ему ни стоило. Что-то в решительности и невозмутимости Виолетты говорило Сэмюелю о том, что она не шутит и вполне способна исполнить свою угрозу. Виолетта была готова к самым решительным шагам.
— По правде говоря, Ви, я сомневаюсь, что есть необходимость…
— Есть, Сэмюель, есть. У тебя нет права отказывать Одри самой выбирать свою судьбу, и я не позволю тебе этого сделать. На этот раз — не позволю.
На этот раз — не позволю. Было очевидно, что Виолетта терпела очень долго, что мужчины в «Виллоу-Хаусе» слишком сильно согнули ветку, и она, вместо того чтобы сломаться, выпрямилась со всей силой, которую ей придало накопившееся в ней напряжение, и стала хлестать Сэмюеля по лицу — снова и снова, снова и снова, — и хлестала до тех пор, пока совсем не перестала двигаться… Виолетта дала мужу понять, что на этот раз он и его отец с ней не справятся.
— Если я узнаю, что ты что-то пытаешься предпринять, я — клянусь тебе всем самым святым, что у меня есть — уйду из этого дома. И я отдаю себе отчет в том, что я сейчас говорю.
Произнеся эти слова, Виолетта решительным шагом вышла из спальни.
Похожие книги на "Одинокие сердца", Мадарьяга Итсасо Лосано
Мадарьяга Итсасо Лосано читать все книги автора по порядку
Мадарьяга Итсасо Лосано - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.