Хитрость (ЛП) - Ромиг Алеата

– Алтон, я потрясена. Это... будет... – я сглотнула. – ...Я счастлива быть твоей женой.

Он взял меня за руку.

Теплый. Липкий.

Нет, доктор Сэмс сказал думать только о хорошем. Теплый и нежный. Да, нежный. Алтон Фицджеральд был нежен. Вот что я сказала себе.

– Я считаю, что мы должны быть откровенны с моей дочерью, Алтон.

– Да, сэр.

Отец продолжил.

– Как упоминал Алтон, это необычно, но я считаю, что это в интересах всех. Решение уже принято. Ты ведь знаешь это, Аделаида?

Алтон все еще держал меня за руку, и я решила, что было бы приятно, если бы кто-то был рядом со мной, когда Чарльз начал свою речь. Посмотрев туда, где наши руки соприкасались, я улыбнулась. Возвращаясь к своему отцу, ответила:

– Да, знаю. Что дальше?

Да, моя борьба закончилась. Я была идеальной дочерью и женой.

– Вас двоих будут видеть все чаще и чаще вместе. Весной, ты тайно сбежишь.

– Сбегу? – спросила я.

– Дорогая, – вмешалась мама. – Мы устроили пышную свадьбу. Сейчас важнее сделать это законным.

– У меня не было, – перебил Алтон.

Я повернулась к нему, широко раскрыв глаза.

– У тебя не было чего?

– У меня не было свадьбы. Я сказал твоему отцу, что побег лучше, чем свадьба в суде. Это даст нам настоящую свадьбу, что-то особенное, без большой суеты.

Моя голова медленно двигалась вверх и вниз. Мне это нравилось. Значит ли это, что Алтон действительно вел переговоры с моим отцом? Он не принял все на условиях Чарльза, и все же мой отец согласился на Алтона? Мне было любопытно.

– О чем еще велись переговоры? – спросила я.

– Аделаида, – сказал Алтон. – Боюсь, этот термин звучит слишком похоже на язык бизнеса. Я бы предпочел, чтобы ты думала об этом как о более личном, без сделок и соглашений.

В его речи был тембр, ритм, который успокаивал меня.

– Спасибо, Алтон. Я ценю это. Однако, что бы ни говорил тебе мой отец, я способна понять свою роль в переговорах, которые произошли. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать хорошей женой. Я также соглашусь на все, но я хочу знать... мне нужно знать, о чем велись переговоры.

Он посмотрел на моего отца. Я переводила взгляд с одного на другого, пока они безмолвно спорили между собой.

Наконец отец откашлялся.

– Как я уже сказал, вы сбежите. Будет заключен брачный договор.

Я кивнула, радуясь, что отец решил позаботиться о моих интересах.

Он продолжил:

– Я не буду утомлять тебя подробностями, только основными моментами. В случае смерти кого-либо из вас или развода, все владения Монтегю отойдут Александрии.

– Стой! Что? Кого-нибудь из нас?

– Да, – сказал Чарльз. – Это еще не все.

Я убрала руку и посмотрела на Алтона.

– Ты согласился на это?

– Согласился. Мы оба здоровы, и я ждал до сих пор, чтобы жениться. Я не собираюсь разводиться. Этот пункт не является проблемой.

– Но, в конце концов... мы не будем жить вечно.

– Александрии будет приказано позаботиться об одном из вас, – добавил Чарльз.

– Соглашаясь на этот брак, Алтон принимает тот факт, что у него никогда не будет собственного наследника. Он знает о твоей неспособности забеременеть.

Я ненавидела, как холодно это звучало. Неудивительно, что у меня были проблемы с сексом. Кроме того, ему сорок три года. Если бы у него были дети, он бы уже это сделал.

– Лаида, то, что ты сейчас услышишь, не должно повториться, – предупредил отец. – Мы с Антоном долго обсуждали это, и я решил, что для того, чтобы это сработало, ты должна знать о ставках.

– Что?

– Ты согласна?

Хотя мой пульс участился, я кивнула.

– Как ты упомянула, вы с Алтоном не будете жить вечно, как, очевидно, и твоя мать, и я. Согласие Алтона Фицджеральда на этот брак является гарантией того, что его потомство унаследует имя и статус Монтегю и все, что с ним связано.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, что я упускаю.

– Разве ты только что не сказал, что не хочешь больше иметь детей?

– Мы больше не обсуждаем детей, – поправил Алтон.

Я искала ответы.

– Патрик? Твой племянник?

– Нет! – сказал Алтон со смехом. – Поскольку я женюсь на тебе, чтобы получить права Монтегю, я хочу гарантировать, что у моего сына будет такая же возможность.

– Т... твоего сына?

– Не возможность, – поправил Чарльз. – Это как соглашение с тобой, так и соглашение Александрии.

Я встала и принялась расхаживать взад-вперед.

– Ей всего четыре года. Я согласилась со всем, что ты сказал. Я понимаю, что это мой долг. Но она же... ребенок.

– Она из рода Монтегю. Она продолжение имени. Это ее долг, так же как и твой, – сказал Чарльз.

– Сын? – Я повернулась к Алтону. – За кого Александрия должна выйти замуж?

Чарльз кивнул Алтону, и тот ответил тем же. Оливия встала и направилась к двери. Все и вся происходило в замедленной съемке. Я наблюдала, отстраненно, как будто все они знали сценические реплики, а я была единственной, у кого не было сценария. Так много эмоций, так много лжи. Я хотела вспомнить инструкции доктора Сэмса, механизмы, как он это называл. Но за то время, которое потребовалось моей матери, чтобы открыть дверь, мой мир разрушился.

Вошла моя лучшая подруга.

– Сьюзи? – воскликнула я. – Почему ты здесь?

– Мы с Оливией будем снаружи.

Отец не спрашивал, и через несколько секунд я осталась наедине со своей лучшей подругой и женихом.

Глаза Сьюзи были необычно красными и опухшими.

– Боже, я ненавижу тебя прямо сейчас, – сказала она, обнимая меня. – Но я всегда буду любить тебя.

Я не могла понять.

– Почему ты плачешь?

– Мы приносим жертвы ради наших детей. Верно?

– Наверное, – ответила я.

Мои глаза расширились, пока я искала ответы у Алтона и Сьюзи. Постепенно некоторые всплывали, но они не имели смысла.

Она взяла меня за руки и крепко сжала их в своих.

– Брайс – мой ангел, моя гордость и радость. Я страдала от неловкости развода и держала голову высоко, чтобы ему никогда не было стыдно. Марсель был неудачником, тем, кто бросил нас. Ему нужен был тест на отцовство. Я не могла этого допустить. Если бы я это сделала, Брайс знал бы правду. Весь мир узнал бы. Они никогда не узнают. Он никогда не узнает.

Где, черт возьми, эта девушка с вином? Мне нужна вся чертова бутылка!

Мои руки взметнулись вверх и вниз, когда я ходила кругами и вставляла кусочки этой новой головоломки на место. Брайс... тест на отцовство... кровь шумела в моих венах, эхо отдавалось в ушах. Вино, которое я выпила, плескалось в животе, когда до меня начало доходить.

– Скажи это. Скажи!

Тон голоса возрос. Я была похожа на льва в клетке, на дикого зверя. Это было неправильно. Лев был королем и заслуживал быть на равнинах Африки; вместо этого он был пойман в ловушку как представление и развлечение. Некоторые могут даже утверждать, что его плен служил цели образования, давая детям возможность узнать о животных, не принадлежащих к их миру. Кто-то должен объяснить это королю джунглей. Для него это было несправедливо. Я чувствовала то же самое. В тот момент я была львицей, тоже запертой в клетке, выставленной напоказ, спрашивающей – не сказавшей – что говорить и что делать.

Сьюзи тихонько всхлипнула, когда шея Алтона выпрямилась, а грудь выпятилась.

– Эдвард Брайс Спенсер – мой сын.

В его голосе звучала гордость, совершенно лишенная раскаяния.

Я посмотрела Сьюзи в глаза.

– Ты никогда ничего мне не говорила. Я твоя лучшая подруга, и ты никогда не говорила мне, что ты и... – я повернулась к мужчине, который спал с моей лучшей подругой, который разрушил ее брак.

– ...почему я не знала?

– Лаида, ты же знала, что мы с Марселем не были счастливы.

– Тогда почему? После того, как вы с Марселем развелись, почему вы двое не...?

Они обменялись взглядами, которые разделяла только интимная близость. Это заставило мой желудок сжаться.