Переломный момент (СИ) - Мясникова Ирина Николаевна

– Тогда коньяк, – провозгласила Мальвина.

– А мне шампусика для разгона, – звезда плюхнулась рядом с вертлявым, при этом её колени оказались примерно на одном уровне с головой. Видимо, звезда приехала на съёмки надолго и, в отличие от Леры, взяла с собой туфли на высоких каблуках. Сидеть подобным образом оказалось неудобно, и звезда взгромоздила бесконечные ноги на столик. Вертлявый помахал официанту, тот подошёл взять заказ и посмотрел на звезду с умильной улыбкой.

– Когда ты заходишь на кадр? – поинтересовалась звезда у Мальвины, и Лера представила, как та жужжащей пчелой прицеливается к кинопроцессу, а потом пикирует вниз и рраз! Начинает изображать какую-то дуру с вытаращенными глазами.

– Послезавтра. Надеюсь, ненадолго, я же королева эпизода. Чих-пых, недельку-другую отстрелялась и домой.

– Счастливая, а я тут торчу уже неделю и неизвестно ещё сколько потребуется. Вот радость, хоть Феликс приехал на три дня. – Она потрепала вертлявого по макушке.

– А про что кино? – поинтересовалась писательница.

– Галиматья очередная, – звезда махнула рукой. – Главная героиня, это, разумеется, я, администратором в отеле работает, и её все домогаются: и отдыхающие, и персонал.

– Ты мне не говорила! – Вертлявый уставился на звезду с подозрением. – Это не порнушка случайно?

– Если б порнушка! – Звезда закатила глаза. – Скукота, сплошная болтология, производственные проблемы.

– Эта галиматья по книге какой-то или, как сейчас принято, по сценарию автора идеи, а автор идеи обычно режиссёр? – продолжила допытываться писательница.

– Да хуй знает, – звезда беспечно махнула рукой, – а почему вы спрашиваете?

Несмотря на то, что матерное слово совершенно не вязалось с интеллигентной внешностью звезды, прозвучало оно весьма органично.

– Болтология обычно по книге, но там актёрам есть, что играть, а вот когда идея и сценарий на коленке от группы товарищей, тогда актёры обычно пучат глаза и думают, чем руки занять, хотя для боевиков это самое то, ну, или для порнушки, – пояснила писательница.

– Точно подмечено, – согласилась звезда. – Вы явно в теме.

– Я писательница, но по моим книгам ничего не снимают, я не укладываюсь в рамки. Сейчас вот заказ на семейные ценности пошёл вкупе с патриотизмом. Кстати, а как ваше кино согласуется с этим заказом?

– Прекрасно согласуется! Там в финале семейные ценности торжествуют и патриотизм с ними. Сами понимаете, мне пришлось весь сценарий читать.

– Бедняжка! – сказала Мальвина. – Выпьем за ценности?

– За ценности всегда, – поддержал Мальвину вертлявый Феликс. – Они наше всё, а ещё скрепы.

– Как же я устала, – поведала звезда с тяжким вздохом после того, как опрокинула в себя бокал шампанского. Феликс заботливо подлил ей ещё из бутылки в ведёрке со льдом, принесённой официантом.

– От чего же? – участливо спросила Мальвина.

– Мне все завидуют, я востребована, вот они и тычут в меня пальцем, – пожаловалась звезда.

– Кто? – не поняла Лера.

– Все! Почему, ну, скажите, почему я должна чего-то такое объявить, в чём-то определиться, высказать свою точку зрения и позицию? Нет у меня никакой позиции! Я просто хочу жить как раньше и отдыхать не в пустыне, а где всегда! Точка! Желательно на яхте.

– А для этого, – вставил Феликс, – моя дорогая, тебе надо было заранее домик на Взморье покупать как некоторые. – Или, на худой конец, замуж за еврея выходить, – добавила Мальвина. – Феликс, ты не еврей случайно?

– Нет. Я обычный подсанкционный бюрократ, – Феликс ухмыльнулся.

– Тогда не поверю, что у тебя нет домика на Взморье.

– У меня много чего есть, но я по недружественным странам теперь не ездец.

– Тогда тебе придётся развестись и всё переписать на жену.

– А вот фигушки, знаю я эту жену. – Он чмокнул звезду в оголённое плечо. – Глазом моргнуть не успеешь, как она наплюет на патриотизм и вместе с моими семейными ценностями найдёт себе какого-нибудь фраера голоштанного, будет там в Парижах и Венециях по митингам бегать, выражать свою позицию, чтоб в неё такие же дурочки пальцами не тыкали.

– Как страшно жить! – сказала писательница и затянулась курительным прибором. – Одна моя приятельница очень переживает за Шанель. Говорит, без Шанели никак. Как там в пустыне? Шанель имеется?

– В ассортименте, – сообщил Феликс.

– Там кроме Шанели ещё и вся Москва в полном составе, – добавила звезда. – Знаете, как в песне «куда ни глянь, там ты сидишь». Летишь шесть часов, чтоб эти рожи не видеть, а они все уже там.

– Не любишь ты московских, как я погляжу, – заметила Мальвина.

– А чего их любить? – Звезда фыркнула. – Они все, как и мы, с Тамбова через одного, ну или ваши питерские. Неизвестно, что хуже.

– Тамбовские волки, наверное. Хотя нет, это чекистский термин времён Тамбовского восстания крестьян. Помнится, в лихие девяностые была у нас в городе Тамбовская криминальная группировка. Видать, и они там с вами в пустыне переносят тяжести и лишения нынешней ситуации, – глубокомысленно поведала писательница.

– Ага, – Феликс рассмеялся, – а ещё коучи и прочий офисный планктон. Полный Дубай.

– А чего эти коучи в пустыне делают? – вдруг встрепенулась Галина Ивановна, которая, казалось, мирно дремала в уютном диване.

Звезда, было, открыла рот, но её перебил Феликс:

– Не матерись, дорогая, ты же звезда.

– Правильно ли я понимаю, – Галина Ивановна села ровно и внимательно посмотрела на Феликса, – что те московские, которые не под санкциями, собрались в Европе и тычут оттуда пальцами, а те московские, которые под санкциями, и их прихлебатели собрались в пустыне и корчат рожи тем, которые в Европе?

– Не совсем так, но похоже. В любом случае Шанелью обеспечены и те, и эти. – Феликс махнул официанту и повторил заказ.

– Подозреваю, что за Шанель они все платят российскими деньгами, – заметила писательница.

– Разумеется, а какими же ещё? – Феликс пожал плечами.

– Насосались и сдристнули во все стороны как тараканы, а нам тут отдуваться без Шанели, – Галина Ивановна тяжело вздохнула.

– И без Шанели, и без пенсии, – добавила писательница.

– Пенсии? – Феликс удивлённо моргнул. – Дамы, вы всерьёз рассчитывали на эту пенсию?

– В вашем возрасте, молодой человек, мы на неё точно не рассчитывали, – поведала Галина Ивановна, – мы планировали жить долго и счастливо в достатке и изобилии, путешествовать по Европам, наряжаться в Шанель, но Господь располагает. А скорее всего располагает вовсе не Господь! Наши планы, можно сказать, убедительно пшикнулись. Вы разве планировали вдруг оказаться под санкциями?

Феликс нахмурился.

– Ещё не вечер. Сегодня санкции есть, завтра их нет, – заявил он после недолгого раздумья.

Коньяк и свежий воздух подействовали на Леру благотворно, и она спала безмятежно до того самого момента, когда Галина Ивановна провозгласила подъем. Правда Мальвину вытащить из кровати так и не удалось, поэтому завтракали без нее. На завтраке ни жабика, превратившегося в крокодила, ни жабы не оказалось, да и съёмочная группа явилась далеко не в полном составе.

– Люди творческие обычно просыпаются поздно, когда им на утренник не надо, – сообщила Галина Ивановна.

– Не скажите, – возразила писательница. – Я обычно так за ночь измаюсь со своими персонажами, что утром бегу ни свет – ни заря записать скорее, что там дальше с ними произошло.

– Так писатели, получается, просто во сне свои книги видят? – удивилась Лера.

– Если б во сне! Всю ночь не сплю, верчусь, диалоги выстраиваю. Лютик ругается, говорит, ему спать мешаю.

– А ты ночью не пробовала сразу всё записывать? – поинтересовалась Галина Ивановна.

– Пробовала. Руки не слушаются, пальцы по клавишам не попадают. Организм-то спит ещё, а ангелы уже поют, нашёптывают на ухо.

– Ты уверена, что ангелы? – Галина Ивановна хмыкнула.

– Конечно!

– А я вот читала, что некоторые писатели особенно хорошо пишут по ночам, да ещё набухавшись.