Гипноз для декана (СИ) - фон Беренготт Лючия

Я замолчала на полуслове, вспомнив, что детей ему я тоже не смогу родить. И замуж, он меня, в общем-то, еще не звал.

Так что заканчивай, Алиночка, свои «муахаха», а то всем известно, чем такие спичи в кино заканчиваются.

— В общем так… — я выпрямилась и, уперев руки в боки, несколько секунд переводила взгляд с Бориса на Селену, думая, с кого из них начать.

Выбор пал на Бориса.

— Борис Никифорович… — вкрадчиво позвала, обращаясь к полуспящему мозгу наркобарона.

— Слушаю… — ответил он, будто бы на телефонный звонок.

— Вы помните про наркотик, который у вас украл Вячеслав? Тот, кого вы приказали устранить?

— Помню…

— А теперь забудьте. И всех, кто имел к этому отношение, забудьте. И подчиненным вашим прикажите — чтобы не напоминали вам об этом никогда. Объясните им, что надо непременно замять этот случай, иначе всем будет хуже. Тех, кто будет этому противиться… — я вспомнила недовольное лицо Марат, — устраните, вслед за Славчиком. Всё понятно?

— Понятно… — эхом отозвался Борис.

— Отлично. После того, как вы сделаете это, закройте ваш бизнес в России и уезжайте в… — я задумалась, вспоминая, какая страна географически будет наиболее удаленной отсюда, — в Уругвай! И увезите туда всю вашу банду. Объясните им, что вы получили достоверную информацию о кладе, который закопан в джунглях Амазонки, и вам необходимо его добыть. Пообещайте вашим подчиненным горы золота и кокаина, соберите всех, кого сможете, продайте всё ваши имущество и все активы, и уезжайте из России. Никогда больше сюда не возвращайтесь. Вам ясно?

— Ясно… — прошелестел наркобарон из своей каталки.

— Вот и хорошо, — я удовлетворенно кивнула головой, хоть он меня и не видел. — А теперь спите. Проснетесь, когда я вам прикажу, позовете охрану и прикажете им выпустить меня отсюда. Помнить о том, что я говорила во время гипносеанса, вы не будете, и про то, что я владею гипнотическими способностями — тоже забудете. Теперь вы, мадам… — я нерешительно повернулась к обмякшей Селене.

Что же ей внушить-то… Тут случай особый. Просто так не избавишься от нее, раз Андрей теперь знает, что я умею гипнотизировать. Он сразу поймет, что в любом необычном поведении его матери — моя прямая вина. А уж тем более, если ее вдруг охватит страстное желание посетить джунгли Амазонки.

И тут меня осенило! Сын с ней цацкается только потому, что она ему весьма искусно лжет! Иначе наш борец с наркотиками не общался бы с матерью, которая замешана в наркотрафике!

Вот и надо исправить.

— Селена! — позвала я командным голосом, рискуя вывести ее из транса, и тем не менее не в состоянии сдержать возбуждение.

— Что ты хочешь? — равнодушно спросила она у той самой точки в пространстве, которую продолжала сверлить невидящим взглядом.

— Я хочу, чтобы ты всегда говорила мне и Андрею… ну, то есть, Андрэ — твоему сыну… только правду. Неважно, насколько эта правда страшна или неудобна для тебя. Отныне и навсегда я запрещаю тебе говорить нам вещи, которые не соответствуют объективной реальности. Ты не сможешь больше лгать — каждый раз, когда попытаешься, у тебя будет вырываться правда! Не сможешь даже утаивать от нас то, что мы не знаем, но что может оказаться для нас полезным знанием!

Ишь ты, даже фразу научную вспомнила — «объективная реальность»! Я усмехнулась самой себе. На семинарах бы так красноречиво отвечала, как во время внушений.

Однако времени любоваться собой не было — нужно было заканчивать, будить Бориса и бежать отсюда, пока есть возможность.

— Когда я закончу говорить, ты уснешь, — повторила я приказ, данный наркобарону. — Проснешься, когда совсем стемнеет и здесь зажгут электричество. Помнить о том, что я тебе приказала, ты не будешь. И о том, что у меня есть гипнотические способности, тоже не будешь.

Еще немного подумав, я добавила — уже не так решительно, краснея от волнения.

— А еще, ты будешь относиться ко мне с симпатией. Так как относятся к любимой женщине родного сына. И ненавидеть будешь не меня, а свои грёбанные наркотики. И наркодилеров. Все поняла?

— Всё поняла, — в тон моем голосу, даже с легкой интонацией вопроса, повторила Селена Антоновна. И тут же, уронив, голову на грудь, сладко и глубоко уснула.

Шумно выдохнув, я огляделась. Мной вдруг охватило страстное желание попытаться сбежать отсюда прямо сейчас, пока эти двое дрыхнут, всхрапыхая на разные лады. Но это стало бы по-настоящему невыполнимой миссией — как я преодолею тот двор, если Борис не даст указание своим псам выпустить меня на свободу?

Придется рискнуть тем, что мое внушение могло не сработать и вместо свободы я сейчас окажусь на месте девчонок или еще где-нибудь похуже…

Выбора у меня не было. Еще раз выдохнув, я громко приказала.

— Борис Никифорович! Просыпайтесь!

Жирное лицо слегка передернулись, оплывшие веки попытались подняться…

— Какого черфааааххх… — еле ворочая языком, прохрипел Борис. Пальцы его задрожали, хлопая по подлокотникам кресла… И снова обмяк лицом в грудь, словно черепаха в собственный панцирь уполз. Похоже, проснуться у него не получалось.

Перепугавшись, я громко хлопнула в ладоши. Еще не хватало, чтобы он тут окочурился у меня!

— Борис Никифорович! Немедленно проснитесь! Я приказываю вам!

— А? Что такое? — хватанув ртом воздух, инвалид буквально подлетел, чуть не выпрыгнув из своего кресла — что стало бы колоссальной проблемой, потому что погрузить его обратно я бы уже не смогла.

С колотящимся сердцем, заранее спланировав этот шаг, я подбежала к нему и схватила толстую ладошку в свои.

— Спасибо, Борис Никифорович! Спасибо вам огромное! Так я могу идти, да?

Несколько ужасных секунд он непонимающе хлопал на меня глазёнками, и с каждой из этих секунд моё сердце билось всё сильнее и сильнее. Вот-вот вспомнит, зачем я здесь и что я только что делала… Вот-вот увидит спящую Селену и закричит, призывая охрану…

— Денис! Толик! — истошно заорал Борис, широко разевая рот и поворачивая, как мог голову к выходу. Моё сердце беспомощно сорвалось и ухнуло в пятки.

В кабинет, мешая друг другу, одновременно вломились двое охранников, которых попросили выйти немного ранее. На лицах их застыла маска ярости и готовности зубами рвать за хозяина, оба держали руки за пазухами…

— Выведите эту… — Борис помялся и пошлепал губами, явно уже забыв, как меня зовут, — …эту… за ворота. Пусть идет себе по добру, по здорову…

У обоих мгновенно обвисли лица — небось, уже представляли себе, как отыграются на меня за отпущенных девчонок. У меня же, наоборот — всё внутри ожило и запрыгало от радости и ощущения близости свободы.

Боже, неужели, у меня получилось?! Неужели, я их переиграла?!

— Как скажешь, хозяин, — кисло протянул один из них — тот, что заявился сюда раньше возбужденный. — А с мадамой что?

Все одновременно посмотрели на спящую Селену. Сердце моё снова понеслось куда-то вскачь — я ведь не внушила ему ничего насчет матери Андрея! Попросту забыла объяснить ему, почему, проснувшись, он увидит свою «виконтессу» дрыхнущей в кресле.

Неожиданно, Борис усмехнулся.

— Обдолбалась уже наша мадама. И когда только успела… Вроде только что беседовали. Ну что стоите? Все вон отсюда! У меня тут дельце одно обнаружилось в Латинской Америке, буду думать…

Он надавил пальцем на рычажок на подлокотнике своего кресла и поехал, огибая спящую Селену, к окну — видимо, там ему веселее думалось.

Стараясь не подпрыгивать от нетерпения, я обошла двух шумно дышащих, прожигающих меня взглядами мужиков, жалея, что не забрала у Селены анти-феромон, пока она спала. Не посмеют — успокаивала себя. Не посмеют, раз хозяин приказал…

— Туда? — скромно спросила, указывая вниз лестницы.

Оба дернули подбородками, что видимо должно было означать согласие. Не теряя ни минуты, я поспешила вниз по ступенькам, слыша за спиной, как один из мужчин говорит что-то в рацию. Видимо, дает указания, охране на воротах выпустить меня…