А мы любили (СИ) - Султан Лия

-Алишера нашли на улице, за пределами аэропорта, - дрожащим, не своим голосом начала Кама. - Он надрывался от плача, а ты же знаешь, там сплошная дорога и все проезжали мимо. Только одна машина остановилась и какая-то семья, прилетевшая из Египта, его забрала и привезла в отделение. Это наш мальчик…

Не выдержав напряжения, Камелия разрыдалась и обняла маму.

-Какая она тварь! Она не мать и даже не животное, потому что звери никогда не бросают своих детенышей, - гневно проговорила девушка, вцепившись в мать.

-Мы можем его увидеть? - Джама тоже плакала. - Поехали прямо сейчас. Хоть одним глазком…

-Его забрали в больницу. Оказывается, такой протокол. У него обезвоживание. Дядя Игорь сказал, что он уснул. Он всю больницу на уши поставил.

Джамиля зажмурилась и сильно сжала челюсти. Ярость расползалась по сердцу черными чернилами. Она никогда никого так ненавидела. И никогда в жизни не желала никому плохого. Никогда. До этого дня.

-Кама, вы с Маликом оставайтесь здесь. Я скоро приеду.

-Куда ты?

-Поеду в больницу и хотя бы посмотрю на Алишку, если мне позволят, - решила Джамиля.

-Мам, в таком виде? - бросила ей вслед дочь, но Джама уже стремительно шла по коридору к выходу.

Глава 46. Пожалуйста, живи!

Неделю спустя

-Даник. Любимый мой Даник,- тяжело вздохнула Джамиля и сжала его холодные, ставшие тонкими и почти прозрачными пальцы. На ней были медицинские перчатки, одноразовая голубая маска, шапочка, бахилы и накидка. Она надевала все это каждый раз, когда заходила к нему в реанимацию на несколько минут. Ей разрешили - все-таки связи и деньги сделали свое дело.

-Столько всего случилось за эти дни. Мы с Камелией забрали Алишера. Как мы боролись. Ты не представляешь! Но Игорь нам очень помог. Еще твой знакомый Лев. Мы отвоевали нашего малыша и я забрала его к себе. Он правда плакал несколько дней и ночей подряд, звал мать, - горестно хмыкнула Джамиля. - Мать, которая выбросила его, как ненужную вещь на дороге. Он так испугался. Он ведь сорвал голос. А сейчас Алишка ко мне привыкает. Кама привезла столько одежды и игрушек для него! И с Селин он подружился. А когда я ему показываю твою фотографию, он говорит: “папа”. Он очень по тебе скучает. Очень тебя ждет. И я все думаю и представляю, как он обрадуется, когда увидит тебя, - и все-таки она не сдержалась, опустила голову и плечи ее задрожали в тихом плаче.

-А мать его все-таки нашли, Даник. Она сейчас в СИЗО. Улететь у нее не получилось и она поехала до Бишкека на маршрутке. Хотела пройти таможню по поддельному удостоверению. И прошла бы, если бы не случилось что-то непонятное. Она напала на совершенно незнакомую женщину, повалила ее на пол и начала бить кулаками и кричать. Ее задержали, а потом поняли, что на нее есть ориентировка. А ведь она могла спокойно пройти через границу и вылететь из Бишкека в любом направлении.

Джамиля снова вздохнула - говорить об этом было все еще тяжело. Хотелось забыть как страшный сон.

-Ты должен знать, что ее накажут. Я доведу дело до суда, засажу ее. Ты говорил, что ты все возьмешь на себя, ограждал меня от нее…от всего. Ты всегда так делал, а я не ценила. Прости.

Врач, который все это время следил за показателям другого пациента, направился в их сторону. Джамиля поняла, что ее время вышло.

- Мне нельзя долго здесь находится, Даник. Но я приду завтра. Обязательно приду. Но лучше бы ты до завтра проснулся. Пожалуйста, - взмолилась Джамиля и коснулась пальцами щеки Даниала. - Проснись, мой любимый. Будь рядом. Живи! Пожалуйста, только живи.

Лицо мужчины потихоньку начало приобретать прежние черты, а до этого оно было сплошным сине-фиолетовым шаром. Синяки до конца не сошли, глубокая царапина на щеке постепенно начала затягиваться. Изо рта торчал белая трубка, благодаря которой он дышал. К пальцу был подключен датчик, считывающий его пульс и давление. Даниал спал, и спал уже очень долго - целую неделю.

Каждый день она просыпалась с мыслью, что именно сегодня он очнется. Но к вечеру все оставалось без изменений. Кома. Неизвестность. Тяжелое состояние.

Сразу после операции врачи сказали, что нужно переливание крови. Она хотела сразу же бежать в Городской центр крови, но доктор заявил, что ей после операции нельзя. Идеальной для Даниала была бы своя группа - четвертая отрицательная, как у Камелии. Но ей тоже запретили из-за беременности. В Центре объяснили, что сдать кровь для Даниала Ибрагимова может любой желающий, даже тот, у кого другая группа. Дело в том, что в городе наблюдался сильный дефицит, и запасы должны были всегда пополняться. Если забирали кровь для одного пациента, то ее заменяли новой.

В тот же вечер Джамиле позвонил старый знакомый. Поначалу она не хотела брать трубку. Ей казалось это неправильным. Но потом она все-таки приняла вызов и снова услышала глубокий, уверенный голос Фархата.

-Джамиля, здравствуй!

-Привет, Фархат.

-Я слышал, что у вас случилось. Тебе нужна помощь? Все, что угодно.

-Спасибо, Фархат. Мы справляемся, - голос Джамы сел от переживаний. - Только…

-Что?

-Даниалу нужно переливание крови. Он в коме.

-Какая группа?

-Четвертая отрицательная.

Повисло молчание и Джамиле грешным делом показалось, что он сейчас отключился.

-У меня такая же группа.

-Фархат, - выдохнула Джама с надеждой.

-Куда ехать? - коротко и серьезно спросил мужчина.

-Городской Центр крови. Только надо обязательно сказать, что для Ибрагимова Даниала Темирлановича.

-Принято. Отправь мне сообщением данные мужа и где лежит.

-Конечно…конечно. Фархат, спасибо тебе большое.

На следующий день он позвонил и отчитался, что сдал кровь, пожелал скорейшего выздоровления и еще раз предложил свою помощь. Но Джамиле уже было стыдно о чем-то его просить. Он и так сделал для нее очень много.

Глава 47. Между небом и землей

Даниал снова бродил по темным холодным коридорам морга. Этот проклятый сон каждый раз начинался именно так. Он уже знал, что сейчас увидит серую металлическую дверь с прямоугольным окошком, из которого льется белый свет. Вот и сейчас Даниал пошел по наитию и остановился напротив кабинета. Сколько раз он говорил себе: “Не открывай! Не входи!” И все равно руки сами тянулись к ручке.

Этот кошмар часто снился ему в первые месяцы после смерти Закира. А потом, когда он пристрастился, то спал спокойно. Просто забывался, заглушая алкоголем страшные воспоминания. Не дай Аллах никому такое пережить!

И вот все повторилось. Даниал толкнул дверь и оказался в мрачном помещении с темными стенами. В центре зала - стол, накрытый белой тканью. Он знал, кто лежит под ней. Ноги приросли к полу. Даниал сжимал и разжимал кулаки не в силах пошевелиться.

-Пап. Подойди, - сказал ему сын.

Даниал поднял глаза к лампе, осмотрелся, но никого не было. Откуда тогда голос? Откуда тогда ощущение, что Закир где–то рядом.

-Иди, не бойся. Я покажу тебе.

Словно под гипнозом Даниал подошел к краю стола и дотронулся до простыни. Он медлил, боясь сдернуть ее и увидеть белое тело сына. Но мужчина все же решился. Рука потянулась вниз, открывая волосы, лоб, брови, закрытые веки покойника.

Глаза Даниала расширились от ужаса, а сам он застыл в немом шоке. Стоял и смотрел на самого себя - мертвое, безмолвное тело.

Мотая головой и бормоча невнятное “Нет”, он в ужасе попятился назад. Нащупав за спиной дверную он нервно и со всей силы дернул ее, развернулся и вылетел за порог, но тут же провалился в черную бездну, где не было ничего кроме темноты, холода и неизвестности. Летел долго, поначалу хватаясь еще руками за воздух, а после, поняв, что бесполезно, просто принял свою судьбу и закрыл глаза. Будь что будет.

Падение было на удивление мягким, словно в паре сантиметров от земли остановился, а потом плавно лег на что-то пушистое, щекочущее. Трава, подумал он и провел по ней рукой. В нос тут же ударил запах свежести и Даниал распахнул глаза. Все чувства удивительным образом обострились, как в юности. Ничего не болело и не угнетало. Он ясно видел белые, пушистые облака, плывущие по голубому небу, листву на крепких ветках дуба, сквозь которую пробивались лучи палящего солнца. В глазах защипало, и Даниал прикрыл лицо согнутой в локте рукой. И вдруг он увидел нависший сверху силуэт.