Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
- Шестьдесят пятый.
- Ну это бред, то, что годилось в шестьдесят пятом, совершенно не годится сейчас, ерунда.
- Шекспир всегда годится. И ты сделаешь это так, как надо сейчас...
- Сейчас это не надо! Никому не надо! Ну, допустим, я сделаю - что еще не факт, но ведь я не писатель, который в стол пишет, мне публика нужна!
- Найдем публику, главное - такой спектакль стоит копейки... Может, удастся показать в твоем театре, или в Доме актера, или где-нибудь в провинции, наконец... Глеб, пожалуйста, подумай!
- И что я, по-твоему, Офелию должен играть? И самого себя в монастырь выпроваживать?
- Глеб, ты же понимаешь, это все одолимо. Конечно, играть Офелию ты не будешь, это должен быть просто намек...
Я все-таки настояла на своем, я добыла для него текст со всеми сокращениями, по которому играл Рецептер, и Глеб взялся за дело. Мало-помалу он втянулся и через три месяца адовой работы показал "Гамлета" своему педагогу. Она очень высоко его оценила, сделала ряд чрезвычайно ценных замечаний и всеми правдами и не правдами устроила показ в Доме актера. Успех был полный, и после этого Глеба изредка начали приглашать на съемки - одним словом, заметили... Господи, сколько ночей мы с ним бились над Шекспиром. Я знала "Гамлета" наизусть и подавала ему реплики, читала за Офелию и Гертруду, пока он полностью не вызубрил текст...
К сожалению, долго играть этот спектакль ему не довелось, нужен был спонсор, а его не находилось.
Может быть, теперь он найдется, этот чертов спонсор? Как было бы здорово! Нельзя ему играть только ментов и крутых мужиков. А если он еще уйдет из театра, как собирается... Тут нужен "Гамлет"! Сейчас спонсор найдется, не сомневаюсь, надо только его искать. Черт, черт, черт, о чем я думаю? Я хотела уже порвать проклятые снимки, но передумала и на всякий случай решила спрятать их. Но куда? А все туда же, в "Историю КПСС"! Если он решит почитать письмо от любимой женщины, то найдет эту красоту - и поймет, что я все знаю. И что тогда? А что будет, то и будет, там поглядим!
Я затаилась. Глеба рвали на части, и я почти не видела его. Таинственный доброжелатель больше не присылал ничего. Я совершенно не знала, куда себя девать. Некоторые актерские жены всюду таскаются за мужьями, торчат сутками на съемках, но Глеб этого просто не потерпел бы. Я не хочу гирей висеть на нем. Наконец мне позвонила Ульяша:
- Санька, здоровеньки булы! Привезла тебе не только мешок семечек, но и еще кое-что!
- Да? И что же это?
- Работа!
- Какая работа? - удивилась я.
- Творческая!
- Что?
- Ну это не совсем телефонный разговор...
- Уля, ты меня пугаешь!
- Ничего, лиха беда начало! Можешь сейчас ко мне приехать? Я только что с поезда, еле жива.
- Хорошо, скоро буду!
Уля и вправду выглядела усталой, но к моему приходу уже успела принять душ и сейчас сидела в халате, с полотенцем на голове и пила кофе.
- Хочешь кофе?
- Нет, спасибо, что ты там в Киеве мне за работу нашла, о которой нельзя говорить по телефону? Наркокурьером, что ли?
- Да нет, - рассмеялась она. - Это у меня еще советская привычка. А работа такая - ты берешь заграничный роман и полностью его переделываешь.
- То есть как?
- А вот так! Он должен стать неузнаваемым! Ты меняешь все: имена героев, страну, место жительства - словом, все реалии...
- Боже мой, зачем это?
- Все очень просто: чтобы издательство не платило за авторские права!
- Не понимаю! Не проще ли написать тогда новый роман?
- А ты можешь?
- Нет, наверное.
- В том-то и дело! Это, конечно, жульничество, но все-таки работа чистая...
- В высшей степени! И потом, этот роман ведь еще надо перевести.
- Да, действительно, об этом я как-то не подумала... А ты перевести не сможешь?
- Уля, ну что ты такое говоришь? Я же едва знаю английский. Ну надо же, чем только люди сейчас не занимаются, с ума сойти!
- Понимаешь, я в поезде познакомилась с одной женщиной, она как раз издает такие псевдороманы.
Я о тебе вспомнила, и она сказала, что можно попробовать... Но перевод... Жалко!
- А мне не жалко, это черт знает что. Может, если б я должна была детей кормить, тогда бы я и за такое взялась, а так чего ради?
- Тогда будем ждать Анюту, она скоро вернется.
Потом Уля достала мешочек конского зуба, мы поджарили семечки с солью и уже ничего не могли делать. Тупо сидели на кухне и лузгали семечки.
- Нет, какая пакость! - время от времени восклицала Уля, но остановиться была не в силах. - Ой, Сашка, в братской Украине твой Глеб тоже гремит - сейчас, сейчас, куда же я этот журнал девала... Ага, вот он. Глянь, до чего хорош, мерзавец!
Она протягивала мне глянцевый журнал, на обложке которого был Глеб.
- Между прочим, там и твоя мордаха есть, - заметила Уля.
- Где?
- Открой на четвертой странице!
В самом деле, там было напечатано несколько снимков, на одном я узнала себя в момент, когда выходила из дома. Фотография показалась мне на редкость удачной. Я была в черном плаще. На втором снимке я узнала ту самую вешалку. На третьем был Глеб и не слишком молодая дама в каком-то навороченном вечернем туалете. Под моей фотографией было написано: "Первая и пока единственная жена Глеба Ордынцева Александра". "Пока единственная"! Про вешалку было сказано: "Ослепительная партнерша Мира Монтерро, она снялась в нескольких эпизодах фильма "Улыбка солнца", но даже красота и сумасшедшее обаяние партнера не смогли сбить ее с пристрастия к однополой любви". Ничего себе. Значит, красивая вешалка - лесбиянка! Меня этот факт только порадовал. Под третьим снимком надпись гласила: "Благосклонная улыбка продюсера - залог успеха!"
- Налюбовалась?
- Уля, ты даже не представляешь себе, какой камень у меня с души свалился благодаря тебе!
- Опаньки! А в чем дело-то?
Я рассказала о двух конвертах.
- Ну надо же, что за блядство такое! И кому это понадобилось?
Я молча развела руками. У меня было подозрение, что это дело рук Лары-Лауры, но я промолчала. Я теперь вообще старалась не проронить лишнее словечко о Глебе, даже с Улей. Но все-таки мне стало легче. И, придя домой, я первым делом выбросила в помойку те фотографии, что покоились в "Истории КПСС".
