Не мой парень (СИ) - Салах Алайна

Я не собираюсь спорить с ним по этому поводу. Финн часто бывает резок, но это от того, что он всегда говорит то, о чем думает, не сильно заботясь о мнении других. И эта черта — одна из многих в нем, которая мне безумно импонирует, и я бы ничего не стала в нем менять. Наверное, так бывает, когда любишь — ты принимаешь в человеке все.

По дороге я все же заезжаю в кондитерскую лавку и покупаю упаковку радужных макарунс, перевязанных розовой атласной ленточкой и упаковку Эквадорского кофе, по уверению продавца, лучшего из у них имеющихся. Не позволяю Финну оплатить покупку, потому что мне приятна мысль, что я способна содержать себя сама. Мне была перечислена часть гонорара за проект АртСтудио, и я с уверенностью могу сказать, что за вычетом крупных приобретений, ближайшие пару лет могу позволить себе не экономить.

Финн помогает выйти мне из машины, и мы, взявшись за руки, шествуем вдоль ухоженного маминого газона к дому. Дверь распахивается еще до того, как мы успеваем позвонить. На пороге, ослепляя киловаттами приветливости, стоят родители: отец в брюках и рубашке, мама с укладкой и в нарядном платье, и я начинаю подумывать, что недооценила размах праздника, надев джинсы.

— Проходите, чего же вы стоите! — рассыпается в любезностях мама, и заметив, пакет в моей руке, вопросительно вскидывает тонкие брови: — Это нам?

— Да, мам. — протягиваю его ей. — Сладости к чаю и кофе для папы.

— Спасибо, милая! — мама прижимает пакет к груди и, окунув меня в облако парфюма, и переводит взгляд на Финна, возвышающего за моей спиной. — Очень мило с твоей стороны, Финн!

— Я ничего вам не покупал, — холодно отрезает он, оборачивая руку вокруг моей талии. — Это была идея Тони.

Мама проглатывает ледяную пику, не уронив улыбки с лица, и я невольно задаюсь вопросом, как ей это удается.

Мы проходим к столу и рассаживаемся. Отец предлагает Финну выпить, но тот отказывается. Также он не притрагивается к закускам, и когда мама спрашивает, может ли что-то еще ему предложить, отвечает, что не голоден.

— Так вы теперь вместе? — мама обводит нас сияющими глазами и поднимает фужер, с явным намерением произнести тост.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Финн меня опережает:

— Тони собирается переехать ко мне.

За столом воцаряется эффектная тишина, в которой мама застывает с бокалом и улыбкой, отец смотрит на меня, а я комкаю в руках салфетку.

После того разговора у меня дома, мы больше не возвращались к теме моего переезда, и я так и не дала утвердительный ответ. Поэтому заявление Финна становится неожиданностью даже для меня.

— Так это прекрасно! — мама отмирает словно по щелчку и смотрит на отца: — Правда, Хейден? Подумать только, Кимберли столько лет… а тут… удивительно… — кажется, она сама не замечает, как начинает озвучивать вслух свои мысли.

— Поздравляю, дочка. — отец широко улыбается и салютует бокалом. — Я знал, что вернуться домой будет хорошей идеей. Проект и ваши отношения с Финном… В Бостоне бы все не сложилось так удачно.

— Это ведь была твоя идея, милый? — мама ласково похлопывает отца по лежащей на столе ладони. — Родитель всегда чувствует, что будет хорошо для его ребенка.

Финн не издает ни звука, но я чувствую исходящие от него флюиды ярости, способные разнести родительский дом в щепки. Нахожу его руку под столом и сжимаю. Здесь мне не в чем упрекнуть отца. Идея того, что я вернулась в Бостон действительно принадлежала ему, и сейчас я ему за это очень благодарна. Я могла бы и дальше продолжить прятаться от себя, и тогда не было бы всего этого. Счастья быть с ним.

— Всем привет! — раздается преувеличенно воодушевленное в дверях, от чего кожа рук покрывается неприятным ознобом. Обернувшись за спину, вижу Ким при полном параде: с замысловатой укладкой и броским макияжем. Рядом с ней стоит стоит мужчина лет сорока пяти, чьи раскаты элитного парфюма сотрясают обонятельные рецепторы даже на расстоянии в несколько футов. — Немного обидно, что меня не пригласили на семейное торжество, но это от того, что вы забыли, да, мам?

Кимберли сверлит маму тяжелым взглядом, а мне становится неловко. Я думала, это был выбор Ким — не присутствовать на сегодняшнем ужине, а оказывается, она о нем даже не знала. Мне слишком хорошо известно, каково быть изгоем в кругу избранных, и сейчас я не испытаваю ни намека на злорадство.

Если маму и застали врасплох, то она не подает вида:

— Мы с отцом решили, что будет лучше тебе пропустить сегодняшний ужин, Ким, — говорит строго. — У Тони с Финном большое событие — они собираются жить вместе.

Я прикусываю губу, потому что говорить Ким об этом вот так — слишком жестоко. Я все еще зла на сестру за произошедшее на праздновании, да и вряд ли когда-нибудь смогу забыть попытку ударить и то, что назвала меня шлюхой, но я бы никогда не бросила ей эту новость в лицо.

На мгновение Кимберли выглядит, словно ей с размаху стукнули по лицу: перламутровая маска потрескалась, и через нее проступает неподдельное страдание. Но быстро берет себя в руки и вновь вспыхивает истеричной веселостью:

— Что ж, поздравляю вас! — не взглянув на нас с Финном, она поворачивается к своему спутнику и в ее голос начинает звенеть торжественно: — Знакомьтесь, это Эрнан Медейрос, генеральный директор судостроительной компании «Оушен Пасифик». Эрнан, это мои родители: Лили и Хейден Эллис.

От меня не укрывается, что сестра не представила нас с Финном, но в данной ситуации не считаю возможным на нее обижаться.

— Приятно познакомиться, — говорит мужчина тягучим голосом с выраженным акцентом.

— Проходите к столу, — оживляется мама, соскакивая со стула. — Хейден, помоги усадить нашего гостя.

Я вижу кривую ухмылку на губах Финна, когда он делает глоток кофе, и, наклонившись к нему, тихо спрашиваю:

— Что?

— Мышиная возня, — отвечает, не делая попытки приглушить голос. Мягко касается губами моего виска и добавляет: — Жду не дождусь, когда Хейден назовет его своим коронным «сынок». Они ведь, кажется, ровесники.

Ким застывает, вцепившись в руку своем спутнику, и я с беспокойством смотрю на него, боясь, что своим замечанием Финн обидел этого мужчину. К счастью, тот выглядит так, словно его ничего не смущает: слегка кивает Финну и переводит взгляд на меня.

— А вы сестра Кимберли, верно?

Киваю и растерянно смотрю на протянутую ко мне руку с наманикюренными пальцами. Машинально вкладываю в нее свою и чувствую легкое жжение шершавого подбородка.

— Видел вас в журнале. Изумительное фото, но в жизни вы еще прекраснее.

Я не позволяю себе парить в облаке этого комплимента и предупредительно сжимаю колено Финна, которому, судя по участившемуся дыханию, доброжелательность спутника Кимберли отнюдь не по душе.

— Спасибо, мистер Медейрос. — вежливо киваю и перевожу взгляд на Ким. Она выглядит несчастной и злой одновременно, и я замечаю, что она, кажется, снова увеличила губы.

Новоприбывшие присаживаются к столу, и отец говорит проникновенный тост о том, как важны семейные узы в жизни каждого человека. Я с ним согласна, вот только пример у меня, скорее, от противного. Финн не поддерживает тост, неспешно поглаживая меня по колену. Невольно улыбаюсь приятной ласке и ловлю на себе укоризненный взгляд мамы, сигнализирующей мне глазами, что мне нужно быть внимательнее к Финну. Я лишь пожимаю плечами — не вижу смысла заставлять его делать то, чего он не хочет.

— Жду не дождусь, когда мы уйдем отсюда, и я смогу трахнуть тебя в машине. — шепчет Финн, задевая губами мочку моего уха, от чего по телу разносится трепетное покалывание. — У меня стояк от одного твоего запаха.

Я густо краснею, но не от смущения, а от острого прилива возбуждения, вызванной этой грубой фразой, и тот час ловлю на себе пристальный взгляд Ким. Подавив в себе чувство дискомфорта, стоически встречаюсь с ней глазами. Рано или поздно нам обеим нужно учиться принимать действительность.

Отец тем временем непринужденно общается с Эрнаном: они уже шутят и дружески хлопают друг друга по плечу.