Илья подчинялся беспрекословно. Он, словно маленький ребёнок, послушно выполнял каждую команду, забыв и о деньгах, и о высоком положении. Главное – она.
– Заводи машину, – Олег швырнул ключи на пол, прямо под ноги Волкову.
– Я донесу её.
– Я за рулём! – настоял богатый студент.
– Облезешь, казанова! – гаркнул охранник, и поднял на руки Багирову. – Не хватало, чтобы на обочине нашли три трупа!
Сейчас, сидя на заднем сидении рассекающего по полосе джипа, Илья оценил иронию ситуации. Он бы не смог вести машину так. Обязательно бы угробил. А тот факт, что при каждом повороте проявлялся страх снова остаться в железных тисках искорёженного авто, истекая кровью, только добавлял уверенности в правильности действий начальника охраны.
Машина затормозила, истерично визжа тормозами, у самого входа в больницу. Илья тут же выскочил из автомобиля. Одетый в домашнюю одежду, поверх которой незастёгнутая куртка, а на ногах – расшнурованные кроссовки (Это всё, что парень успел нацепить перед выездом), молодой человек бережно взял на руки Алину и помчался в отделение скорой помощи. Охранник рванул за ним.
***
Волков сидел в коридоре, глядя отрешённым взглядом в пол. Он лелеял надежду, что всё хорошо, но червячок сомнения не прекращал точить дерево уверенности. Ужасающая картина стояла стоп-кадром перед глазами. Осознание собственной вины давило тяжёлым грузом.
«Это я во всём виноват», – засела едкая мысль.
Парень только сейчас почувствовал, как любовь увечит нутро. Безысходность ей в этом помогала. Алина всё видела. Она не простит. Ещё тогда, в коридоре, стало понятно, что настал конец тёплым отношениям. Останется лишь ненависть. И она продолжит увечить ошмётки разорвавшегося сердца, уничтожая все следы светлых и искренних чувств.
А были ли они искренними? Были ли они вообще? Или же простая жажда обладания руководила в моменты близости? Все вопросы повисли в воздухе. Сейчас на них ответить не получится. Честность – качество, которого Волков практически не видел в людях и в себе тоже. Он не понимал, как это – любить, пока чуть не потерял дорогого человека. Не понимал, как это – заботиться и дорожить, пока едва не лишился самого главного.
– Припарковал машину неподалёку, – голос охранника вывел из нервного забытья, давящего темнотой. – Врач уже сказал, как она? – Олег присел рядом на стул, откинувшись назад. Он буравил взглядом потолок коридора отделения.
– Нет ещё. С того момента, как я её туда занёс, никто не выходил, – парень показал слабым кивком на дверь напротив. Закрытые жалюзи на окне перевязочной не позволяли увидеть, что происходит.
– Всё будет нормально, – обнадёжил Олег. Он немного помолчал, а потом спросил: – Стоило оно того, Илья Анатольевич? – и посмотрел также укоризненно, как и в прошлый раз.
Волков с сожалением взглянул на охранника. «Нет, нет и тысячу раз нет», – ответил мысленно парень. Он корил себя за то, что случилось. Впервые в жизни он признал вину за то, что произошло, ведь именно он запустил цепочку неприятных событий. Давящее ощущение в груди только усиливалось. Проснувшаяся совесть сжимала в тиски.
Врач вышел из перевязочной с суровым лицом, держа тоненькую медкарту в руках. Он обвёл взглядом сидящих мужчин, кашлянул громко в кулак и начал размеренно хриплым голосом, больше похожим голос гробовщика.
– В себя её привели. Она говорит, двигательные функции не нарушены, память, на первый взгляд, цела, но могут некоторое время проявляться симптомы слабой амнезии. По поводу черепа: повреждений нет. Только обширная гематома. Со временем рассосётся. Сильное сотрясение. Я назначил препараты – купите в аптеке напротив. Поможет снять симптомы. Уверяю, они будут сильными.
– А как же стационар? – возмутился недоумевающий охранник, поднявшись со стула. – Удар достаточно сильный. Нужно положить в больницу, обследовать, – перечислил он действия, положенные в такой ситуации.
– Девушка подписала отказ от госпитализации, так что мы не можем ничего сделать. Извините. Это её право, – сообщил врач. – К тому же для оформления в палату отделения нужно заполнить документацию, а у неё при себе нет документов.
Волков свирепел. Он мысленно уже накидывался на этого мужика и разбивал лицо в кровь. Как с его девушкой могли так обойтись? Парень причислял данную ситуацию к безумию. Ещё большее безумие собирался реализовать. Кулак сжимался всё сильнее, на пальцах побелели костяшки.
Попытку ухудшить то, что и без этого едва плохо не закончилось, пресёк начальник охраны, он встал между врачом и богатым студентом, заглядывая мужчине в белом халате в глаза, пытаясь найти там хоть каплю уважения к своей профессии: он, скорее всего, сам предложил поставить подпись в нужном месте.
– Мы можем её забрать? – прочеканил охранник вопрос.
– Да, конечно, – отступил на пару шагов медик, пропуская в перевязочную.
Илья первым двинулся внутрь.
Небольшая комната с белыми стенами, которые увешаны полками для медицинских инструментом и принадлежностей. Две зоны – приёмная и, собственно, перевязочная, отделённая ширмой на колёсиках. Преграда была немного отодвинута вбок и сложена гармошкой, открывая обзор кушетки, на которой сидела бледная Алина.
Девушка сгорбилась и смотрела уничтожающим взглядом в пол. Создавалось такое впечатление, что она пыталась его воспламенить. Перед носом девушка водила ватой, пропитанной нашатырным спиртом, морщась от каждого вдоха едкого вещества.
– Лина, – позвал Илья несмело. Он хотел только заглянуть в карие глаза, чтобы найти там хоть каплю той любви, что до этого плескалась в восхитительном чёрном омуте.
Багирова ничего не ответила. Она лишь с усилием подняла глаза, одарив Волкова испепеляющим взглядом. В нём была лишь боль и приказ никогда не приближаться. Никакой любви, даже намёка на неё.
– Олег отвезёт тебя. Можешь встать? – заботливым тоном поинтересовался богатый студент.
Алина резко поднялась, то нут же пошатнулась и плюхнулась обратно на кушетку, отчего та противно проскребла металлическими ножками по плиточному полу. Точно так же скрипело в душе у студентки – Илья был абсолютно уверен.
Молодой человек предпринял попытку приблизиться. Он хотел взять Алину на руки, чтобы бережно донести до машины, осторожно усадить, а потом так же, с ней, подняться на нужный этаж, в квартиру, уложить на постель… Заверить, что любит, стоя на коленях, молить о прощении, унижаясь без конца.
Девушка вытянула руку в останавливающем жесте и отрицательно покачала головой. Она не желала произносить ни единого слова, не хотела говорить с Волковым.
И парень её понимал прекрасно. Он бы тоже так смотрел, если б застал Алину с другим. Более того, студент без колебаний убил бы другого мужика, стоило тому коснуться хотя бы оголённого плеча девушки.
