Исцеление (СИ) - Сойфер Дарья

Ника уже сидела на краешке разложенного дивана рядом с сестрой. Та выглядела бледной, тихонько постанывала, лежала на правом боку, поджав к животу колени. Неужели у них в семье аппендицит заразный?

— Можешь лечь на спину, я тебя посмотрю? — спросил он, трогая ее лоб.

Температуры не было, скорее наоборот: холодный и липкий от пота.

Алина, закусив нижнюю губу, послушно повернулась и вытянула ноги.

— Мне надо ее осмотреть, — сообщил он всем присутствующим, которые с любопытством толпились вокруг.

— Конечно-конечно, — тетя Надя закивала, не двигаясь, однако, с места.

— Мам, подождите снаружи, — попросила Алина, и все гуськом вышли, прикрыв дверь.

— Ну, выкладывай, — тихо спросил Паша: заметил, как она с опаской косилась на мать.

— Тошнит немного… Но не рвет, — она поморщилась от нового приступа. — То болит, то отпускает… Но болит очень сильно…

— Когда началось?

— На парах… Несколько часов назад.

— Что-то принимала?

— Нет, — она мотнула головой.

— Честно? — он прищурился, оценивая состояние зрачков.

— Даже не пила. Тебе дыхнуть?

— Верю. Поднимай футболку.

Живот нельзя было назвать таким уж острым. Напряжение — не сильное, синдром Воскресенского — отрицательный. Нет, на аппендицит не похоже.

— Еще что-то было? — он продолжал пальпировать.

Боль локализовалась справа, но низковато… Странно, очень похоже на случай Ники, но Алина явно выглядит хуже. Может, у этой все-таки придатки?

— Были еще кровянистые выделения, — нерешительно прошептала она, помолчав.

— Из прямой кишки?

— Нет… Оттуда…

— А для месячных не время?

— Нет… Тут такое дело… Я вроде как беременна.

Последнее слово Алина произнесла тихо-тихо, едва шевеля губами и отведя глаза. Но подействовало оно, тем не менее, как удар в гонг.

— Ты почему сразу не сказала? — спросил он как можно терпеливее: женской логики ему на сегодня и без того хватало.

— Я думала… Может, это не связано… Мама говорила, что похоже на аппендицит. А вдруг и правда он? Вчера вот вечером желудок побаливал… Я погуглила, что сейчас и беременных оперируют, и можно сохранить ребенка.

— То есть тетя Надя ничего не знает?

— Не-а, — Алина умоляюще посмотрела на него. — Можешь ей не говорить? Я подумала, если ты сам прооперируешь, то можно будет пока оставить все как есть… Это же врачебная тайна, нет?

— Тайна тайной, — он потер переносицу, ощутив внезапное желание уйти в мужской монастырь. — Но у тебя не аппендицит.

— В смысле?

— Девяность девять процентов, что это внематочная. Зародыш прикрепился в твоей правой трубе.

— И как быть? — Алина вцепилась в его запястье, как будто он мог что-то изменить. — Ребенка никак нельзя сохранить? Переместить в матку?

— К сожалению, нет.

— Я боялась, что это может быть выкидыш… — ее глаза заблестели от слез. — Но он же может пройти сам? Для этого не надо ехать в больницу? Ну, в смысле… А это точно не выкидыш?

— Нет, — Паша сочувственно взял ее руку. — Алина, послушай меня. Ситуация опасная. Нужно оперировать. Без этого никак.

— А шов будет такой же страшный, как у Ники?

— Скорее всего, нет. Можно обойтись лапароскопией, совсем маленькими разрезиками, — он показал пальцами расстояние около сантиметра. — Даже следов потом почти не останется. Но я пока ничего не гарантирую. Нужен специалист.

— Разве ты не можешь это сделать? Пожалуйста-пожалуйста! — она клянчила почти как Катя, и хотя он такого поведения терпеть не мог, внутри что-то екнуло. — Ведь если аппендицит можно так удалять, и внематочную… Значит, мама не узнает? Ты напишешь, как будто бы это был аппендицит, и все! Я прошу тебя! Она ведь меня убьет!

Паша чувствовал, что теряет стойкость и самообладание, и потому сделал первое, что пришло в голову:

— Ника! — отчаянно крикнул он.

Похоже, она была его единственным спасением. Ему смертельно не хотелось снова во все это влезать. Отпуск прямо-таки задался! Очередная Карташова, очередная дилемма.

— Ника, — снова позвал Исаев, и она, наконец, соизволила появиться.

— Что там, Павлик? Что-то ужасное? — тетя Надя едва ли не подпрыгивала, чтобы заглянуть через плечо старшей дочери в комнату.

— Нет-нет, Надежда Сергеевна, все под контролем. Еще минуточку.

— Иди, мам, — Ника щелкнула дверным замком.

— Нужен твой совет, — Паша понизил голос.

— Только не ругайся, я тебя умоляю! — отчаянно зашептала Алинка. — И обещай, что не скажешь маме!

— Мне это уже не нравится, — нахмурилась Ника.

— Да пообещай ты ей уже! — Исаев не выдержал и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — У нас внематочная беременность.

— В смысле?! — Вероника лихорадочно пригладила волосы и, явно не зная, куда деть руки, скрестила их на груди. — Алина, ты в своем уме? Я тебе лет пять назад все объяснила про контрацепцию! Только не говори, что ты по пьяни…

— Ты же обещала! — младшая совсем по-детски надула нижнюю губу.

Вот-вот, Катя делала точно так же! Знал бы, что эти две мелкие курицы вырастут такими дурами, порол бы их в детстве ремнем для профилактики.

— Она не хочет говорить маме, — вмешался Паша, пока не началась ссора. — Просит меня взять ее на операцию.

— Ты же в отпуске! — удивилась Ника. — И ты не гинеколог.

— Когда я брал тебя, тоже была не моя смена, — он вздохнул, мысленно уже ругая себя за следующие слова. — Теоретически, я и правда могу выйти. И не придется ничего рассказывать Надежде Сергеевне. Беременность правотрубная, такие часто путают с аппендицитом. Слишком схожая клиника. Раз десять, наверное, за мою практику мне клали на стол женщин с ошибочном диагнозом. Я, правда, всегда в этих случаях трубу удалял. Так что ничего не гарантирую.

— Алина… Твою же мать… — Ника устало опустилась на компьютерное кресло и провела по лицу ладонью.

— Но он же сказал: можно так сделать, и мама ничего не узнает, — пыталась разжалобить сестру Алина.

— Помолчи! — огрызнулась та. — Ты уже сделала все, что могла. Паша, у тебя из-за этого могут быть неприятности?

— Не должны, по идее. Скорую надо вызывать по-любому, поедем к нам. Я пока запрошу операционную… Просто не хочу обманывать тетю Надю без твоего ведома. Чтобы потом не оказаться крайним.

— Вечно ей все сходит с рук, — вздохнула Ника, осуждающе взглянув на сестру. — По-хорошему, Алин, надо сейчас пойти и выложить все маме и дяде Вите. Тебе не помешало бы как следует всыпать… Радуйся, что у нее гипертония, а у него был в позапрошлом году инфаркт. Всех подняла на уши, а сама…

— Ладно-ладно, ей сейчас и без того плохо, — вступился Паша, хотя был солидарен коллегой по клубу старших отпрысков. — Выпишу, и сможешь ее хорошенько взгреть. Значит, решили? Беру как аппендицит?

— Добрый ты человек, Исаев, — Ника покачала головой и сдалась. — Хорошо, пусть будет так. Пойду, обрадую маму. Отец ребенка в курсе? Кто он вообще?

— Тут такое дело… — Алина посмотрела на сестру, на Пашу, снова на сестру. — Учти, ты уже обещала, что не будешь психовать… В общем, это твой босс. Марк.

[1] Крючковидная кость (лат.)

Глава 18

30 мая 21:52

#тоска #отпускныебудни

Народ, я серьезно.

Работа засасывает, как Мордор.

Заберите меня кто-нибудь из Москвы.

Пашино возвращение в больницу не было триумфальным. Медсестры косились на него с недоверием, коллеги натянуто улыбались. Лукьянова высказалась за всех:

— Исаев, что тебе не отдыхается? Пришел хвастаться отпуском?

— Конечно, — Паша достал форму, чтобы переодеться. — Какое может быть удовольствие от жизни, если не испортить настроение ближнему?

— Давай, издевайся, — Лукьянова потерла шею, убирая очередную заполненную историю. — У тебя, дружочек, зависимость. Тебе бы загорать, а круги под глазами только чернее стали.

— Это меня Поспелов на тех выходных напоил. Насильно.