Анатомия Линды. Дилогия (СИ) - Лакина Ирина

— Ложись спать, дорогая. Завтра будет видно. Я буду в больнице с утра. Посмотрим, что с этим можно сделать. Возможно, я подойду как донор.

Безмерная благодарность полилась из меня, как из переполненного сосуда. Мать моего мужа была мудра, добра ко мне, и спокойна. Именно этого мне и не хватало все это время.

— Спасибо, мама.

Я сама не поняла, как эти слова выскочили из моего рта. Мое бессознательное приняло за меня решение, расценив поддержку этой женщины, как материнскую заботу. Но я ничуть не пожалела, что назвала ее матерью. Потому что она была ей, матерью с большой буквы, в сердце которой сейчас наверняка бушевал шторм из боли и слез. Но вместо того, чтобы впадать в уныние и горевать над своей тяжелой долей, она сделала то, что было единственно верным в этой ситуации — встала за штурвал нашего тонущего семейного корабля, и вселила в меня уверенность в том, что завтра все будет хорошо.

Спасибо, мама.

— Спокойной ночи, Линда. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи.

В трубке послышались короткие гудки. Я не знала, уснет ли она теперь, но была безмерно благодарна ей за то, что сама смогу сегодня поспать.

Я уснула. И видела черно-белые абстрактные сны.

На следующее утро я проснулась с чувством, что случилось что-то хорошее. Я стояла у зеркала в ванной, засунув зубную щетку в рот, и крутила пальцем у виска. Откуда взяться хорошему, когда твой муж умирает от печеночной недостаточности, а ты беременна? Счастье от предстоящего материнства затерялось в лабиринтах моей души. Я пока не могла принять и осознать тот факт, что ношу под сердцем ребенка Рэя. Все мои мысли и эмоции съедались его болезнью и моими переживаниями на этот счет. Единственное, что я могла себе позволить — мысленно повторять про себя, что я беременна, и это не шутки. Не знаю, доходила ли эта мантра до глубин моего бессознательного, но я почему-то отвергала беременность, как что-то хорошее, случившееся со мной. Была и еще одна причина такого осторожного отношения к ней — моя чудесная совместимость с мужем, и я не хотела привыкать к ребенку, от которого, возможно, мне придется избавиться. Думать об этом было страшно. И я пока не знала, что страшнее — остаться вдовой с ребенком на руках, или убить своего малыша, но спасти мужа. Все очень сложно. Наверное, Рэй должен очнуться, чтобы я смогла переключиться и, наконец, попрыгать от счастья по поводу своего интересного положения.

Дорога до больницы пролетела, как одно мгновение. Я поставила диск «Muse», и включила громкость на полную мощность. Если есть какая-то невидимая связь между мужчиной и женщиной — значит, он сейчас слышит эту музыку, и как минимум должен подергивать пальцами в такт. В идеале, конечно, если он проснется и начнет подпевать солисту. Но это было практически невероятно в его положении.

Я приехала поздно, и с трудом нашла место для парковки. Пушистый снег завалил большую часть асфальтированной площадки для автомобилей, и теперь там, где раньше могло легко поместиться две машины, с трудом вставала одна.

Я долго кружила по рядам парковки, выискивая более или менее удобное местечко, и в итоге встала практически у самого ее края. До входа в клинику был почти километр. Ну да ничего, пешие прогулки на свежем воздухе мне, как беременной женщине, особенно полезны.

Когда я добралась до входа в клинику, мой нос изрядно покраснел на морозе и начал противно хлюпать. Не хватало только подхватить простуду. Я забежала в теплый холл и первым делом направилась в кофетерий за чашкой кофе. Отстояв в очереди порядка десяти минут, я поняла, что о любимом кофе мне придется забыть — его нельзя ни беременным, ни донорам. Как ни крути. Заказав с кислым лицом стакан чая с медом, я отправилась в свое отделение.

Переодевшись, первым делом я позвонила Мэнди, чтобы узнать, как там Итон.

— Линда, привет. — Хриплый голос подруги свидетельствовал о бессонной ночи.

— Как Итон?

— Напугал меня. Была задета почка, но Джордж, слава Богу, все исправил.

— Джордж молодец.

— Правда, теперь Итону предстоит долгая реабилитация и мочеприемник на несколько месяцев.

— Да чтоб ему пожизненное дали! — Не сдержалась я, мысленно проклиная Дерека.

— Что ж, видимо, это нужно пережить.

Да. В этой жизни часто случаются вещи, которые нужно просто пережить. Изменить их мы все равно не в силах.

— Все будет хорошо. Я зайду к нему позже.

— Хорошо. — Мэнди громко высморкалась, вынудив меня отодвинуть трубку от уха. — Как Рэй?

— Жду Кэтрин, чтобы решить что делать.

— А что делать? Твои тесты готовы?

— Готовы.

— И как?

— Я подхожу.

В трубке прозвучало радостное «фух».

— Ну, так это же здорово! Что тут теперь решать?

— Миранда, я беременна.

Я отодвинула трубку подальше от уха, чтобы обезопасить свои перепонки от визга подруги. И была права. Миранда не закричала, она завопила в трубку. Проходящие мимо медсестры начали оборачиваться на громкий звук.

— Что?! — радостный голос Мэнди не оставлял сомнений по поводу ее реакции.

Ну да ничего, Миранда. Ты врач. Сейчас до тебя дойдет. Я молчала, дожидаясь того момента, когда ее осенит, что теперь я не могу быть донором. Спустя пару секунд это случилось.

— Но ведь теперь ты можешь быть донором, только если сделаешь аборт!

Именно. Так и есть, милая. И это полная задница.

— Вот поэтому я жду Кэтрин, чтобы решить, что нам делать.

Миранда замолчала. Да и что можно было сказать в такой ситуации? Не ошибись, подруга? Выбери ребенка? Или выбери мужа? Бред. Любые слова здесь были излишни. И Миранда знала это.

— Держись, Ли. Что бы ты ни решила, я с тобой.

— Спасибо.

Я положила трубку. Именно за такие ответы я любила и ценила Мэнди. Это были правильные слова, нужные. Это были те слова, которые я приняла и за которые была ей благодарна. Советовать человеку что-либо в такой ситуации большая ошибка. И она не стала этого делать. Спасибо, Мэнди.

Кэтрин все еще не было, и я решила узнать обстановку в отделении, поэтому подошла к посту младшего медицинского персонала и взяла в руки планшет.

Я стала пролистывать карты находящихся на лечении пациентов, с одной стороны, чтобы понять, что вообще произошло за время моего отпуска, а с другой, чтобы найти себе какой-нибудь интересный случай, который поможет мне отвлечься и немного придти в себя. И такой случай нашелся.

«Пациент — Джамал Айшва, 7 лет. Индия. Страховая компания — благотворительная программа фонда Сороса. Диагноз — синдром единого желудочка, сочетанный с атрезией митрального клапана и дефектом межпредсердной перегородки. <…>».

Дальше читать я не стала, поскольку сразу поняла, что беру этого пациента себе. Такие редкие пороки сердца встречаются на пути далеко не каждого хирурга. И этот пациент был для меня той самой «таблеткой жизни», которая мне была так необходима. Я вернула планшет на место, предварительно забив в карту в графу «лечащий врач» свое имя. Возможно, я украла этого пациента у Аманды, или у доктора Мун, или еще у кого-то, но совесть меня совсем не мучила. У меня разыгрывается семейная драма, и мне жизненно необходима такая операция — вдохновляющая, инновационная, высокотехнологичная. Иначе я сойду с ума.

Я отошла на несколько шагов от поста в сторону палаты пациента, и почувствовала вибрацию телефона в кармане. Это могла быть только Кэтрин. Я достала аппарат и посмотрела на экран — я оказалась права. Что ж, Джамал. Придется перенести нашу встречу на более поздний срок. Но я обязательно к тебе приду!

— Я слушаю.

— Линда, я поднимаюсь в гастрохирургию.

— Я буду у палаты Рэя через пять минут.

— Хорошо.

Я нажала отбой. Что ж, семейный совет зовет. Неожиданно в груди начало щемить, а руки сами собой легли на живот, словно выстраивая броню между внешним миром и моей утробой. Я поняла, что не смогу сделать аборт. Мое сердце тайком от меня подарило себя этому малышу.

Часть I. Глава 33