Ты и небо - Егорова Алина

В ресторане было очень уютно и изысканно красиво: удобные диванчики, тихая музыка, на парапете, словно танцовщицы кордебалета, выстроились в ряд клумбы с кудрявыми белыми соцветиями, а впереди, подсвеченный со всех сторон, возвышался золоченый купол Исакия; внизу блестела Мойка с резво снующими по ней речными трамвайчиками и катерами.

– А танцы будут? – озорно глядя на Дмитрия, спросила раскрасневшаяся от вина Мохова. Чтобы опьянеть, Вике хватило бокала.

Инна непроизвольно бросила на подругу негодующий взгляд, который, само собой, не ускользнул от Огарева.

– Викусь, мы с тобой сегодня еще хотели зай-ти в театральную кассу. Пойдем, пока не закрылась! – пришла на выручку Светлана.

– По интернету посмотрим, – сопротивлялась Вика.

– По интернету не то, – Васильева принялась собираться. – Дима, спасибо, было очень вкусно! Нам пора.

– Да, пожалуй, пора, – согласилась Инна, поднимаясь с места.

– Нам надо припудрить носики! – объявила Васильева общий сбор в туалете.

– Пудритесь, девочки, я отойду! – деликатно покинул их Огарев.

В отсутствие Дмитрия подруги принялись убеждать Ясновскую, что той обязательно надо остаться.

– Какой мужчина! – щебетала Мохова.

– Выключай царевну, а то уведут! – наставляла Светка.

– Пускай уводят! – беспечно махнула рукой Инна.

– Тогда я забираю! – поддразнила Вика. На ее хитрой физиономии было написано, что она не шутит.

Когда девушки ушли, оставив Инну за столом, вернулся Дмитрий. Он присел напротив, чтобы видеть ее глаза.

– Веселые у тебя подруги, – сказал Дима для затравки. Еще несколько минут назад они непринужденно общались, но стоило им остаться вдвоем, как снова возникло напряжение.

– Самой нравятся. Если есть на примете симпатичные, неженатые друзья-пилоты, тащи их в наш девичий клуб. Вика мечтает познакомиться с летчиком.

– Буду иметь в виду, – туманно пообещал Огарев, напяливая маску ироничного циника.

– Кстати, ты ей понравился.

– Буду иметь в виду. Еще что-нибудь заказать? – Дмитрий полистал меню.

– Спасибо, я наелась.

– Тогда расплачусь, – он окинул взглядом зал в поиске официанта.

Инна стояла у парапета и смотрела на город. Ее ровная спина, угадывающаяся под шелком блузки, изящные ноги в тонких серых брюках, узкая талия, четкая геометрия тела, увенчанная разбросанными по плечам волосами (Огарев и не догадывался, каким удовольствием с некоторых пор стало для Инны освобождать голову от пучка с колючками шпилек). Девушка выглядела такой хрупкой, Дмитрию захотелось подойти ближе, обнять ее, провести рукой по мягким, без литра лака волосам. Обстановка шептала: действуй! Дима шагнул к ней. Его решительности хватило только на то, чтобы как бы невзначай коснуться ее руки, Инна руку не убрала, но при этом не приблизилась ни на миллиметр, оставаясь такой же недосягаемой, как и прежде.

– Красиво! – изрек Дмитрий, с ужасом понимая, что превращается в истукана с лексиконом Эллочки Щукиной.

Инна досадливо вздохнула. Она знала приблизительный сценарий их свидания. После ресторана они пройдутся по набережной в сторону Невского, возможно, около метро он купит ей цветы. Затем вернутся назад, в переулок, где Дмитрий оставил машину. Он отвезет ее домой и напросится на чай. Скучно!

– Не устала? – спросил Дима, когда они вышли на улицу со слепящими желтыми фонарями, беспардонно разрушающими нежную задумчивость вечера.

– Нет, – односложно ответила Инна.

– Прогуляемся?

Вышли к каналу Грибоедова и побрели по его гранитной набережной в сторону Казанского собора. По легенде, здесь немудрено заблудиться и как будто бы выпасть из времени. Этот уголок города мало изменился за годы: прежние строгие в своем гордом величии фасады, те же черные овалы ограждения, брусчатка. Вглядываясь в темную, пахнущую дождем гладь канала, Инна чувствовала, как прикасается к прошлому. Подумать только: по этим каменным плитам ступали известные люди, жившие больше века назад!

С антуражно-мрачной набережной парочка шагнула на оживленный Невский с его вечным движением: поток в одну сторону и такой же в противоположную. В сквере у Казанского собора продавали воздушные шары. Внимание Инны привлек один из них в виде самолета с надписью «А-380» на серебристом крыле. Ей только казалось, что Дмитрий держится отстраненно и ничего не замечает. Со словами «Я сейчас!» Огарев ринулся к лотку. Инна догадалась, что Дима решил подарить ей шар. Наверное, в виде цветка или солнца. А может, он вернется с розовым единорогом? Ей стало интересно, шаблонно ли мыслит ее ухажер. Ясновская загадала: если выберет самолет, то, так и быть, она будет к нему сегодня благосклонна и разрешит себя поцеловать. Возможно.

Инна отвернулась, чтобы не видеть процесс выбора, а когда повернулась, то несколько опешила. Что это? – первая мысль, а за ней вторая и детский восторг: «Это все мне?!» На нее надвигалось огромное разноцветное облако из воздушных шаров – Огарев купил в лотке все, что были надуты.

– Ты только не улети! – иронично заметил он, надевая на ее тонкую кисть сплетенный из лент браслет от связки шаров.

– Спасибо, – произнесла девушка с чувством. В связке среди разноцветья других шаров были и роза, и солнышко, и единорог, и (О черт! Придется целоваться!) приглянувшийся ей самолет. – Мне никто не дарил сразу столько шаров!

Это было так трогательно и мило! В порыве радости Инна захотела чмокнуть в щеку своего кавалера. Она, насколько ей позволила воздушная гирлянда, приблизилась к нему, но Дмитрий принял независимый вид, будто бы вручать девушкам шары для него – обычнейшее дело. Хотя, возможно, так и есть. Поймав его отстраненный взгляд, Ясновская сбавила обороты.

Инна раньше и не догадывалась, каково это – нести такую красоту. Ветер разгонял шары в разные стороны, возникла парусность, и исчезла мобильность, а еще нужно было смотреть, куда идешь. При этом появилась легкость, как будто бы шары помогали противостоять земному притяжению.

На них с Дмитрием смотрели прохожие и улыбались. Каждому становилось ясно, что перед ними влюбленные в разгар романтического периода.

Теперь Инна поняла, почему девушки так любят свадьбы напоказ: чтобы кабриолет или хотя бы украшенная цветами и лентами тройка лошадей, обязательно по центральной улице, или катер, но заметный всем, а на нем невеста во всей красе. Раньше Инна лишь скептически улыбалась, слушая о подобных фантазиях хоть той же Моховой. Оказалось, что это до мурашек упоительно – выглядеть счастливой. Казалось бы, связка шаров – такая чушь. Но чушь очаровательная! Шагая по Невскому с глупыми шариками, Инна и в самом деле ощутила себя счастливой.

Пройдя по набережной Мойки, они вернулись к месту, где Огарев оставил машину. И тут случилась незадача: такое большое количество шаров никак не умещалось в салоне.

– Тебе когда лететь? – спросила Инна, заметив, как Дима во время прогулки украдкой поглядывал на часы.

– Через четыре с половиной часа.

– Заграница?

– Минск.

– Надо быть в аэропорту за два часа, – понимающе кивнула девушка. – Еще домой заехать, переодеться. Осталось совсем немного времени. Что же ты молчал?

– Нууу, – протянул Дима. – Все-таки свидание.

– Свидание? – саму себя вслух спросила Инна, задумавшись. Конечно, у них свидание, как бы старательно она ни прогоняла эту мысль. – Пойдем! – Ясновская решительно схватила Дмитрия за руку.

Притащив покорного ухажера на Синий мост, Инна отделила из связки фольгированный самолет, остальные шары протянула Диме.

– Загадывай желание! – предложила девушка.

– Любое? – заинтригованно спросил Дмитрий. Происходящее его забавляло.

– Я загадаю насущное. Иначе забуду.

– Тогда я тоже.

На счет «три» они разжали пальцы, и похожая на огромную гроздь разномастных виноградин связка шаров полетела вверх и вбок. Инна с Дмитрием стояли под прицелом взглядов прохожих и завороженно наблюдали за полетом. Гонимые ветром, шары сначала покружились вдоль реки Мойки, затем их прибило к зданию ГУ МЧС, переметнувшись через которое они растворились в колдовской темноте вечернего неба, на прощание блеснув полярной звездой.