Ему не позавидуешь.
— Мам, если честно, я хотел тебя попросить… Или посоветоваться… Наташа не хочет торжество устраивать, только роспись… — слышу, как мой мальчик понуро вздыхает.
— А ты, значит, хочешь пышное торжество?
Пока Андрей собирается с мыслями, дверь моего кабинета приоткрывается после короткого стука.
Улыбаюсь, увидев на пороге Влада. Как всегда, в образе. Жесткий, собранный, источающий ауру силы.
Взглянув на время, понимаю, в чем дело. Я опаздываю на совместный обед. Тихо, прикрыв микрофон рукой, прошу его подождать несколько минут.
Не каждый день меня так сын осчастливливает.
— Андрюш, а девочка твоя, случайно, не беременна? — мягко интересуюсь, чем привлекаю внимание не только своего чада, но и Молотова.
«Я тебе позже расскажу», — шепчу одними губами.
— Да нет, мам… — пылко отвечает Андрей и тут же осекается. Мое сердце стремительно ухает. — Ты думаешь, она могла мне не рассказать?
Пока мы с Андрюшей пытаемся общими усилиями разобраться в сложившейся ситуации, у Влада звонит телефон, и он выходит из кабинета, предупредив, что ждать будет на улице.
Спустя минут десять я нахожу его на парковке.
Вид у Влада взбешенный.
Впервые ловлю себя на мысли, что подходить мне к нему страшно. Умом понимаю: он точно ничего мне не сделает, и всё же волнуюсь.
Вздрагиваю, когда, выругавшись себе под нос, он ударяет телефоном по начищенному до блеска капоту своего внедорожника.
— Как же эта дура меня задолбала… — доносится до слуха его глухое рычание.
Собравшись с духом, подхожу ближе и опускаю руку на напряженную спину. Глажу легонько, в тот же миг ощущая, как пружинятся мышцы под моими пальцами. Вспышка гнева настолько сильна, что его всего передергивает.
— Расскажешь мне, что случилось?
Он с трудом признается в своих слабостях. Я готова к тому, что придется удариться в уговоры.
— Да так… Семейные проблемы, — сквозь зубы.
— Посмотри на меня.
Подойдя ближе, касаюсь его щеки. Заглядываю в глаза.
— Ты несправедлив. В тот момент, когда семейные проблемы меня чуть не убили, даже делиться с тобой ничем не пришлось. Ты сам всё решил. Позволь мне хотя бы тебя выслушать… Я точно так же хочу быть нужной.
— Жень, ты и без того знаешь, как много значишь для меня.
Я быстро киваю.
— И всё же?
Он думает пару секунд.
— Моя недоразвитая племянница снова бросила дочку неизвестно где, — его голос тусклый, как никогда. — На этот раз в Париже. Оставила в номере отеля со своей, полагаю, такой же безмозглой подружкой.
— Эта подружка тебе сейчас звонила? Просит Еву забрать?
— Жена покойного брата. Такая же курица. Не может за внучкой полететь. Загранпаспорт у нее, видите ли, просрочен, — говорит уже спокойнее, однако грудь по-прежнему сильно вздымается. — Сейчас позвоню своему помощнику…
— Давай мы сами её заберем? — предлагаю не задумываясь. — Ты же понимаешь, возникнут проблемы с вывозом девочки из чужой страны. У меня как раз есть знакомые в посольстве.
Наши взгляды встречаются. Кажется, Влад не ожидал от меня такой прыти.
— Жень, ты не обязана…
— Не говори глупости. Я очень соскучилась по Евушке. Представляю, как она напугана. Будет лучше, если её заберет кто-то из родных.
Дабы отбросить оставшиеся сомнения, я тянусь и целую его в губы.
— Пожалуйста. Я правда хочу поехать с тобой…
* * *
Если кто-то и сомневался в сговорчивости Влада, то точно не я.
— Придушу её на хрен.
Мы поднимаемся в лифте на третий этаж. Напряжение, исходящее от моего ужасно грозного мужчины, почти осязаемо. Наверное, поэтому помощники, стоящие за его спиной, предпочитают разглядывать носки своих туфель и дышать через раз.
— Главное, чтобы с Евой всё было в порядке, — нахожу его руку и нежно сдавливаю пальцы. — В прошлый раз у меня сердце едва не остановилось…
Спустя минуту мы уже стучим в стандартную дверь гостиничного номера.
Открывает нам молоденькая девушка, внешне очень напоминающая эскортницу.
До смерти перепуганную эскортницу.
Её короткое синее платье помято и в нескольких местах испачкано какой-то странной жижей бледно-розового цвета.
Я настораживаюсь, но в следующую секунду причина её испуга и странного поведения становится ясна как божий день.
— Я хотю кушать! — откуда-то из глубины номера доносится детский крик, переходящий в рёв.
Я видела Еву единожды, но отлично запомнила и светлые мягкие кудри, и ясные глазки, и нежный детский голосок.
Сомнений в том, что плачет она, нет никаких.
— Пропустите.
Не посчитав нужным церемониться, отодвигаю девушку в сторону и направляюсь на поиски маленького ангелочка.
— Я не знала, что с ней делать… Как хорошо, что вы приехали… — всхлипывает за моей спиной нерадивая нянька.
За ней самой присмотр не помешал бы.
— Маленькая, ну что ты… — опускаюсь на корточки перед Евой.
Найти её труда не составило.
Судя по всему, девушка реально боялась и не впускала никого в номер даже для уборки. Номер небольшой и жутко грязный.
Не хочу даже думать, чем девушки здесь занимались в присутствии малышки.
Сидя на краю постели, она растирает ладошками слезы по красным щечкам. Кажется, с момента нашей единственной встречи ребенок сбросил несколько килограмм.
Девочка выглядит испуганной и изможденной.
Всё моё естество в этот момент протестует. Я бы лично отхлыстала её мать за такое отношение к маленькому и беззащитному человечку.
Как можно издеваться над своей кровиночкой?
— Не плачь… Иди ко мне… — осторожно протягиваю руку, боясь напугать и без того натерпевшуюся крошку.
— Я тибя поню… — внимательный взгляд замирает на моем лице. — Басеня купаись…
Огромных усилий стоит не разрыдаться в этот момент.
Неужели я с возрастом становлюсь ещё более сентиментальной? Неожиданно.
— Точно. Ты тогда хотела поплавать, а я тебе помешала… — говорю медленно. Спазм горло сковал.
Ничего не отвечая, девочка кивает.
— Пойдешь ко мне на ручки? Мы с твоим дядей Владом приехали за тобой.
Протянув руку, дожидаюсь, когда Евушка настороженно вложит в нее свои крошечные пальчики.
Как только она делает маленький шажочек навстречу, я поднимаюсь на ноги и беру её на ручки. Прелесть прижимается ко мне и, опустив голову на плечо, негромко произносит:
— Кушать хотю…
— Сейчас покушаешь, Евушка. Расскажи мне пока что, чего бы тебе хотелось?
Сердце колотится на разрыв. Будто триггер какой-то срабатывает… Не понимаю, почему отношусь к девочке с такой нежностью.
Можно подумать, что дело во Владе, но это не так.
Вся его связь с Евой ограничивалась финансовой помощью, выделяемой для её матери. Меня же интересует именно Ева.
На самом деле я отлично осознаю — во мне море нерастраченных материнских чувств, но, трезво оценивая ситуацию, уже не рассчитываю на многое.
Оставив своих людей улаживать имеющиеся юридические вопросы, Влад спускается с нами в ресторан.
— Вы отлично смотритесь вместе, — произносит он задумчиво, пока я изучаю детское меню. От голода ребенок может съесть что угодно, однако на пользу неразборчивость не пойдет.
Оторвав взгляд от желтых листов, вопросительно смотрю на Молотова.
— Это намек? Ты хочешь отобрать ребенка у нерадивой племянницы и исполнить ещё одну мою мечту?
Кажется, я всё же сумела заставить его растеряться.
— Жень, ты же шутишь сейчас…
— Расслабься, Влад. Это решать не мне, — передергиваю плечами. — В своих семейных делах, я уверена, сумеете разобраться без чьей-либо помощи.
Говорить о вселенской справедливости — только воздух сотрясать. Её нет нигде и ни в чем.
Мама родила меня вопреки всему, возможно, даже изначально имелась угроза её жизни. Но нам с ней так и не удалось познакомиться.
Я была готова пойти на всё, лишь бы во второй раз испытать радость материнства. Однако не сложилось. После выкидыша родить не удалось, а из детского дома Макс ребенка брать отказывался.
