Какой-то мужчина, стоявший со своей семьей, дернулся и повернул голову на ее голосок.
Я узнала его. Это был Эмир. Человек, который едва не сломал мою жизнь и поплатился за это тем, что стал изгоем в собственной семье. Руфина и Азамат даже его дочерей не приняли. Виделись с ними не чаще раза в год.
Он улыбнулся Айзе.
Вскоре после того, как Расул оформил свидетельства на дочек, мы случайно встретились в торговом центре.
Айза закричала «Папа! Папа!» и распахнула объятья. Я бросилась за ней, но было поздно.
– Ты мне не дочь, – холодно сказал Эмир. – У меня только одна дочка. И она сейчас спит в коляске. А ты мне никто.
Айза развернулась, опустив плечики и пошла прочь. Она не плакала, не истерила, просто замолчала. Почти месяц ни единого слова. И только долгая работа с психологом вернула мне мою дочь. Я готова была убить Эмира за это, если бы он вдруг попался мне на глаза.
И теперь меня накрыло чувство дежавю. Я сделала шаг вперед, но Расул меня удержал.
– Не паникуй. Все в порядке.
Айза едва мазнула взглядом по Эмиру и пробежала мимо, а тот чуть не свернул шею, глядя ей вслед. Мадина тормошила его, что-то говорила на повышенных тонах, но он словно завис, ничего не слыша и не замечая вокруг, кроме уже чужой для него девочки в лимонной футболке. Потом увидел нас, нахмурился и отвернулся.
Айза с Лейлой подбежали к нам. Рашид тут же бросил самокат и потянул ручонки к лакомству.
– Папа! Нам одну вату бесплатно сделали! – затараторила Айза, округлив глаза.
– Потому что Айза правильно сдачу посчитала. Продавец сказал, что она молодец! Я тоже буду умной, как Айза.
– Для этого надо хотя бы цифры выучить. А ты не хочешь, – рассмеялась я.
– Потом буду умной. Когда вырасту. А это нескоро, – запрыгала на месте Лейла и отправила в рот большой кусок ваты.
– Ма, а почему тот дядька на нас все время оборачивается? – Лейла показала пальцем на Эмира.
– На посторонних пальцем невежливо показывать, – Айза легонько шлепнула ее по руке.
– На всех невежливо, – поправила я, прекрасно понимая, почему она так сказала. Обида на Эмира никуда не делась. Она была сильно привязана к отцу, несмотря на его ужасный характер. И Расула назвала папой лишь два года назад, когда пошла в первый класс. Из школы ее забирали или Азамат или Расул, а ей нужно было в разговоре как-то обозначить подружкам, кто за ней приехал. А потом как-то само собой пошло.
– Опять смотрит, – топнула ногой Лейла.
– Он просто завидует. У нас есть вата, а у него нет, – улыбнулась я. – Пойдем, – легонько потянула за руку любимого мужа.
Взяв дочек за руки, мы неспешно двинулись вперед, оставив позади семью Эмира. До нас еще доносились резкие реплики Мадины, нестройный рев их дочерей и раздраженное бурчание Эмира.
Но к нам это не имело никакого отношения.
Наша жизнь была здесь – в смехе детей, в тепле наших рук, в будущем, которое мы строили сами.
