Принцесса на горошине (СИ) - Риз Екатерина

Но если уж совсем честно, то я этого случая уже некоторое время поджидала. Нужно было всего лишь ответить на звонок мамы Марата, которая звонила ему практически ежедневно. Ответить, якобы случайно, познакомиться с ней, завести разговор… Я много раз видела ее имя на дисплее телефона, присутствовала при разговорах Марата с матерью, но он никогда не упоминал обо мне, и меня это обижало. Чем дальше заходили наши с ним отношения, тем обиднее мне становилось. Я понимала, что меня прячут. Я то, что нужно скрыть. Причины и объяснения такого поведения не находила, а Марат разъяснять не желал, отговаривался легкими и чуть нелепыми фразами.

И поэтому, когда мне представилась возможность, когда мама Марата снова позвонила, а его не оказалось рядом, я, решившись в один момент, взяла и ответила на звонок. Подняла трубку телефона.

У неё было очень красивое имя. Алия. Алия Ренатовна. И очень мягкий, спокойный голос.

Издалека я уже не раз его слышала, но когда заговорила с ней, даже в её спокойных интонациях я уловила удивление. Оттого, что ей ответил не сын.

- Вы домработница? – задала она осторожный вопрос после вежливого обмена приветствиями. – Марата нет дома?

- Марата нет дома, - подтвердила я, стараясь держаться со всем спокойствием, которое у меня было. – Но я не домработница. Я его девушка, меня зовут Марьяна, - оповестила я её. И сердечно добавила: - Я очень давно хотела с вами познакомиться, Алия Ренатовна.

- Давно? – переспросила она. – Занятно.

Конечно, не на такую реакцию я рассчитывала. Не на многозначительное «занятно». Из-за того, что всё пошло не по моему плану, я немного стушевалась.

- Значит, вы девушка моего сына? – переспросила она.

- Да.

- И что это значит?

- Что значит? – растерялась я.

- Ну да. Извините, я не слишком разбираюсь в нынешних нравах молодежи. Во времена моей молодости такого не было. У нас не было статуса «девушка». Сначала невеста, потом жена.

Странный разговор. Я не знала, что ответить.

- Мы с Маратом… - начала я, но Алия Ренатовна меня перебила:

- Живете вместе?

- Нет, - быстро ответила я. Не знаю, соврала я или нет. Мы, на самом деле, вместе с Давыдовым не жили, конкретного разговора об этом никогда не заходило, но просто потому, что я сама в этом никакой необходимости не видела. Я знала, что всё зависит лишь от моего желания. Я могла поехать к отцу, оставаться там несколько дней, затем, соскучившись, вернуться в Москву и прожить следующую неделю в квартире Марата. Готовила ему завтраки и ужины, занималась, ладно, делала вид, что занималась домашними делами, так как, домработница приходила через день, и забота о нём доставляла мне удовольствие. А конкретный вопрос о моем статусе рядом с ним, да ещё от его матери, заставил меня растеряться. Я почувствовала себя глупой девчонкой, которая пытается плести какие-то непонятные интриги, стараясь показаться взрослой и продуманной.

- Очень странно, что мой сын ничего про вас не рассказывал, - продолжала удивляться Алия Ренатовна. – Я обязательно задам ему этот вопрос.

Я почувствовала себя униженной. Возможно, она и не старалась уколоть меня намеренно, но мне стало неприятно.

- Вы ведь передадите ему, что я звонила? – спросила она. – Извините, я не запомнила ваше имя, оно… непривычное для моего слуха.

- Меня зовут Марьяна, - повторила я расстроено.

- Марьяна, - повторила за мной Алия Ренатовна. – Никогда такого не слышала. Очень красиво.

- Спасибо, - пробормотала я, не зная, что ещё сказать.

- Пожалуй, я позвоню сыну на мобильный…

- У него совещание до двенадцати, - выпалила я.

- Ах, вот как. Что ж, хорошо. Тогда подожду, когда он мне перезвонит.

То есть, мне предстояло сознаться Марату в том, что я говорила с его мамой. Что взяла трубку, когда она позвонила, хотя, автоответчик чётко определил, кто звонит. То есть, я сделала это намеренно.

О чем я только думала?

О том, с какой легкостью буду рассказывать вечером Марату о том, как мы мило поболтали с его мамой, о том, что мы с ней друг другу понравились и в будущем непременно станем подружками. А теперь выходило, что я всё испортила. Алия Ренатовна явно не обрадовалась нашему с ней знакомству, и, вообще, моему присутствию в жизни сына.

- Зачем ты это сделала? – спросил меня Марат, когда я ему призналась. Понимала, что признаться надо, ведь его мама ждет от него звонка. К тому же, я уверена, что если бы я промолчала, рассказала бы она. И всё было бы ещё печальнее в итоге. Для меня.

- Я хотела с ней познакомиться, - честно призналась я. Посмотрела на него. – Ты же нас не знакомишь.

Давыдов недовольно поджал губы.

- Я бы вас познакомил, Марьяна, - проговорил он, но с явным укором. – Сам.

- Мы вместе больше года, Марат, - решила я прояснить всё до конца. – А ты до сих пор ничего не говоришь родителям. Это странно.

- Я же тебе объяснял!..

- Я помню всё, что ты мне объяснял, - не осталась я в долгу. – Но мне неприятна эта ситуация! Я не понимаю, что со мной не так, что я делаю не так, что меня нужно скрывать!

Марат поморщился в откровенной досаде.

- Маша. – Вздохнул. – Маш, дело не в тебе. Дело в моих родителях. Они не понимают таких вещей.

- Каких вещей? – растерялась я.

- Столичной жизни они не понимают. Не понимают, как можно встречаться с девушкой… спать с ней, жить с ней, а потом на ней жениться.

- Они ретрограды?

- Можешь назвать это и так. Я сто раз тебе говорил, что у нас традиционная семья. Мой отец всеми силами держится за традиции и устои. Он до сих пор отчитывается перед своими родителями, перед отцом, когда вся семья собирается за одним столом. Деду в следующем году исполняется восемьдесят лет, а он до сих пор главный в семье. У него пятеро детей, шестнадцать внуков и семь правнуков. И все молчат, когда он говорит. Включая его сыновей, у которых уже у самих, зачастую, внуки и взрослые дети. И решается всё именно на семейных сборищах, мужчинами. Как ты думаешь, у нас много рассуждают о любви?

Я стояла перед ним, выслушала, даже обдумать попыталась. Затем решила уточнить:

- То есть, я для тебя неподходящая партия?

По мне, даже само предположение звучало дико. А вот Марат в бессилии глянул на потолок, явно с трудом подбирал подходящий ответ.

- Я так не говорил. Но всё нужно было делать постепенно. Подготовить родителей… и уж точно не говорить моей матери, что мы с тобой вместе живём.

- Я и не говорила! – возразила я.

Марат расстроено покивал.

- Ну да, это само собой разумелось.

В общем, я была виновата со всех сторон. Так получалось.

Я расстроилась до ужаса. На следующее утро Марат немного успокоился по поводу моей ненужной предприимчивости, даже попытался меня подбодрить, пообещал серьёзно поговорить с родителями, но я, если честно, как-то мало успокоилась.

- Шура, я ведь хорошая? – пристала я к любимой экономке тем же вечером.

Та тут же утвердительно кивнула.

- Конечно, хорошая.

- Избалованная, я знаю, - вздохнула я, присаживаясь за кухонный стол. – Но я ведь не нахальная, не эгоистка… Я надеюсь.

- Какой бы ты не была, главное, что ты Марата любишь. А он тебя. Такой, какая ты есть.

- Тогда почему его родители этого не понимают?

- Так они же тебя не видели никогда, - удивилась Шура. – Они тебя не знают. Вот познакомитесь, и, посмотришь, всё сразу наладиться.

«Познакомитесь», в печали подумалось мне. А если они не захотят со мной знакомиться?

Но они всё-таки захотели. Прошло некоторое время в тягостном молчании, мы даже с Маратом тему его родителей не поднимали, хотя, я чувствовала себя не в своей тарелке, тот разговор будто висел между нами. Я осталась виноватой, и не знала, как себя вести. А потом Марат сообщил мне, что родители решили навестить его, посмотреть, как он живет в Москве.

- С тех пор, как я уехал учиться, они лишь однажды приезжали, - добавил он со смешком. – На получение диплома. Сейчас, видимо, решили, что ещё одна значимая причина появилась.