Бывшие. Я не смог ее забыть (СИ) - Тес Ария

Кристина в этом плане всегда была другой. Она искренняя, и ее сочувствие тоже было искренним. Это не жалость, что важно. Именно сочувствие. Мягкое участие…Она просидела со мной первые сутки, не отходя ни на шаг, а потом еще пару недель была рядом. Она упросила Эмиля взять меня на работу, и без этого я бы, наверно, потерялась.

Сейчас?

Я разрываюсь от противоречий.

Сказала, потому что устала. Меня утомил этот эгоизм, или я себя снова пытаюсь выгородить. Может быть, мне просто хочется верить в то, что я неплохой человек…но разве…это так? Если судить исходя из того, что было, то я сильно сомневаюсь. После того как правда слетела с моих губ, назад пути уже не было. Стыд и дикое ощущение «неправильности» навалился сверху.

Эмиль закрылся.

В тот день он сразу же уехал, и мы больше не виделись. Я хотела ему позвонить, спросить, как у него дела? Но посчитала, что это лишнее. Только сильнее закопает меня в плане разлома собственных, личных принципов, а так нельзя. Я обещала. Себе в первую очередь - держаться от него как можно дальше. Так звучала моя клятва, когда я поняла, что…запала на мужа своей подруги.

Ад.

Это похоже на гребаный ад…

Никогда не думала, что окажусь в такой ситуации. Помню, как в университете стала невольной свидетельницей похожей истории. Там, конечно, был не муж, а просто парень, и что? Штамп в паспорте или его отсутствие не облегает твоей вины.

Мы втроем с Маней и Катей дружили еще со школы, а потом пошли в один университет. Там Манюша познакомилась с Кириллом. Любовь была…вы бы только видели. Он красиво ухаживал, говорил нежные слова нон-стоп, а еще совершал широкие жесты. Как-то раз спел ей в нашей столовой, за что потом, правда, отправился к декану, но сам факт! Что нужно молодым девчонкам для счастья? Маня была влюблена в него безумно…Про таких говорят «света белого не видела». Кирюша то, Кирюша сё.

А потом…

Бам! И начался треш.

На девятнадцатилетии Манюни я случайно зашла не в ту комнату в снятом коттедже и замерла. Кирюша трахал Катю самозабвенно и жестко, прямо на вечерних платьях Машеньки. Вот так цинично. А еще рычал…

- Похуй мне на нее. Похуй! Только ты нужна! Да, вот так. Выгнись!

Клянусь, именно это он и говорил, потому что мне в память навсегда врезались отвратительные шлепки и низкий голос, который озвучивал совсем другие тезисы всего час назад.

- Ты - любовь всей моей жизни, Манечка! Я тебя безумно люблю…

Катя заметила меня первой. Она умоляла ничего не говорить, и я поддалась. Не из-за нее - подруга вмиг стала мне противна, - я просто испугалась. Как сказать родному человеку о предательстве? Неясно.

Все выяснилось просто. Катя забеременела, и сама рассказала обо всем Маше. В этот момент дружба стерлась, ее больше не существовало. Был только мужчина «на-двоих», который теперь принадлежал лишь Кате. Так она решила, вычеркнув из уравнения свою подругу.

А мы же были почти сестрами…

С Катей я перестала общаться сама. Было противно еще больше, гадко и отвратительно. Я ощущала себя предательницей, хотя по факту…да и была ей.

Маша впала в жутчайшую депрессию. Она не ела, не вставала с кровати, а потом ее забрали родители. Больше мы не виделись. Она разорвала все связи. Узнала, что я была в курсе…и никакие извинения не прокатили. Я пыталась с ней поговорить, но она не захотела меня слушать, и последнее, что сказала, я тоже помню и никогда не забуду:

- Все возвращается, Кира. Имей это в виду.

Забавно, но мне действительно вернулось. Мужчина, в которого я тоже была сильно влюблена, изменял мне направо и налево, о чем знали все его друзья и их жены. Кристина не знала. Тогда о ее существовании мы и не знали, но именно Мадина открыла мне глаза. На праздновании Нового года нас случайно закрыли в ее гардеробной, и там она мне все рассказала.

Сначала я тоже не верила. Как Эмиль. Хотя…если пораскинуть мозгами, наверно, это не так. Если забраться поглубже, ты всегда чувствуешь предательство…

Я видела предательство своими глазами. Это похоже на ад, и будто снова в прошлое вернулась…отвратительные шлепки, грязные слова и пульсирующая боль под кожей. Единственная разница, дело теперь касалось меня…

Может быть, отчасти именно поэтому я рассказала Эмилю? Лучше узнать на словах. Лучше бы тогда Маня узнала от меня. По крайней мере, это было бы не так жестоко, как в действительности. И что если Эмиль уже догадывался? а раз он спросил, то, может, и догадывался? Может, дело было далеко не в беременности? Может быть, он знал? А что, если бы стал следить?

Я испугалась испугаться. Испугалась промолчать. Нет единой причины, моя правда стала залогом многих факторов, включая тот, что я - плохой человек, который запал на мужа моей подруги.

А теперь…

Что я здесь делаю?…

Лифт издает тихий «дзинь», а механический голос сообщает: тридцатый этаж. Выхожу в длинный, пустой холл. Здесь всего две квартиры с двух разных сторон одного коридора.

Я замираю.

Прекрасно знаю, куда надо идти. Я уже была здесь. Не внутри. Эмиль внутрь никого не пускает - это его зона «чилаут». Здесь он выдыхает. Кристина может быть очень тяжелой временами. Она очень любит раздувать из мухи слона, а потом обсуждать чувства и отношения. Это еще одна ее черта «не-очень-то», которая исходит из основной проблемы - нездорового эгоизма. Ей всегда нужно слышать, что ее любят, иначе она едет крышей.

Эмиль сбегает сюда побыть в тишине. Ему нужна тишина. Порой. Просто посидеть и посмотреть телек или залипнуть в окно. Ему нужно спокойствие, чтобы собраться. Я это знаю, потому что работаю с ним, и мне известно, в какие моменты его нельзя трогать. Кристина такие моменты не понимает. Ей всегда нужно маниакальное внимание…

Ладно, сейчас не об этом.

Прикрываю глаза и чуть сильнее сжимаю лямку сумки, а потом быстро достаю из нее телефон. Хоть входная дверь и открыта…

Нет, я не пойду. Эмиль старается меня избегать. Я думала, что он сразу же уволит, но я все еще на своей позиции, но…мы почти не разговариваем. Исключительно по делу, что одновременно, конечно же, хорошо. И нет. Та часть меня, которую я днем запираю на все замки, ночью сходит с ума от боли…

Что я делаю?...

Наверно, он хочет дать мне какое-то задание. Вот и все. Это по работе.

Боже, как блекло звучат твои оправдания…

Вздыхаю и набираю его номер. Пустой холл разрезает мелодия звонка.

Эмиль не берет трубку.

Напряженно смотрю на дверь. Из щелки виднеется косой луч теплого света.

А вдруг с ним что-то случилось?…

Сердце пропускает пару ударов. Руки немеют. Вдруг он позвал меня не просто так? Вдруг…что-то действительно случилось?

Почему-то перед глазами встает Рома. Он мог позвать его сюда, чтобы поговорить. А потом…

Бледнею. Сердце начинает часто-часто биться в груди, когда я представляю окровавленный труп Измайлова. Или самого Эмиля…

Боже! Вдруг я должна была стать свидетелем и сдерживающим фактором?! А я опоздала, потому что слишком долго не решалась выйти из дома, сесть в машину и приехать?! Твою мать!

Быстрым шагом иду к квартире. Почти бегу.

Руки трясутся.

Дергаю на себя дверь.

Телефон вываливается из рук.

Передо мной ужасающая картина. Везде осколки, разломанная перегородка. Пахнет выпивкой. Очень холодно.

Страх сцепляет горло.

- Эмиль! Эмиль!

Забегаю внутрь. Под каблуками хрустит стекло. Я часто дышу, оглядываюсь. Наверно, когда-то здесь было красиво, но сейчас…это похоже на побоище. И окно нараспашку…

Господи…

- Эмиль! - кручу до рези в горле.

Мне страшно.

Я знаю, что обещала себе не переходить границу, но сердце…мое сердце любит этого мужчину, и я…я так боюсь, что больше никогда даже со стороны его не увижу. Даже мельком не коснусь взглядом…

- Чего орешь?

Его голос звучит хрипло, низко, со спины, а для меня сродни громкому бою курантов. Резко оборачиваюсь, и его фигура плывет перед глазами. Я продолжаю часто дышать и хвататься за свои плечи. Слезы падают из глаза…