Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
— Боже упаси! Я не собираюсь с ними спать, даже если от этого будет зависеть потепление российско-американских отношений.
— Ради меня ты не готов на подвиг?
— Жизнь отдать — готов. А спать с мужиками — нет.
— Следовательно! С женщинами готов спать? Ловелас бессовестный! — Марина забарабанила кулачками ему в грудь.
У нее выступили настоящие слезы. Андрей поймал ее руки и удержал:
— Свое я отгулял. И как раз подыскивал слова, чтобы поклясться тебе в вечной любви и верности. Чего ты плачешь, дурочка? То смеется, то издевается, то слезы пускает — с тобой не соскучишься.
— Элементарно, Ватсон! Просто я тебя очень люблю!
— Аналогично, Холмс! — Он обнял ее и зашептал на ухо. — Любимая, в преддверии нашего бракосочетания со всей серьезностью хочу тебе заявить, что слово верности никогда не нарушу, даже если нашим или американским президентом станет секс-бомба, посягающая на мою плоть. Но и от тебя, в свою очередь, жду…
— Как ты смеешь! — вырвалась Марина. — Как ты мог подумать!
— Ну вот! Теперь она обижается!
Родители видели Марину не каждый день и лишь по нескольку минут во время ее наскоков в отчий дом за вещами и косметикой. Но девочка порхала! Только в молодости возможны подобные перепады из крайности в крайность, из отчаяния в состояние веселой эйфории. И при этом никакого видимого ущерба для психики! На молодых раны заживают быстро.
Внятно объяснить родителям положение вещей Марине было недосуг, носилась по квартире как угорелая. Отделывалась короткой информацией: про Петю (мальчик — чудо, чудо, чудо!), про няню (изумительной кротости и самоотверженности женщина), про какого-то приблудного дедушку (только бабушку похоронил, а кажется, у него с Мариванной шуры-муры), про Андрея (бомбит, и мы поженимся). Все! Целую, бегу, надо успеть к Петечкиному купанию.
После Марининых налетов Игорь Сергеевич спрашивал жену:
— Ты что-нибудь поняла? На ком женится дедушка?
— Главное, — отвечала Анна Дмитриевна, — дети помирились, а подробности узнаем позже.
— Не удостоились, — с невольной обидой заключал Игорь Сергеевич.
— Знаешь, про что поговорка «маленькие детки — маленькие бедки»?
— Про что?
— Про терпение. С большими детками и терпение надо иметь большое.
— Но мог бы Андрей, — стоял на своем Игорь Сергеевич, — прийти и официально попросить руки нашей дочери?
— Ты еще калым с него потребуй!
Но Анна Дмитриевна все-таки позвонила Андрею, точнее — заочной доверительнице Марии Ивановне. И озвучила желание Игоря Сергеевича дать официальное благословение на брачное предложение.
— Вы же знаете мужчин, — извинительно говорила Анна Дмитриевна, — они такие формалисты!
Мария Ивановна совершенно не знала мужчин. Но эта вторая просьба Анны Дмитриевны уже не пугала до обморока. Хотя Марии Ивановне и понадобилось все мужество, чтобы, заикаясь и путаясь, донести до Андрея желание Марининых родителей.
— Логично! — ответил Андрей. — Как я сам не догадался? Потому что жених неопытный.
Он еще хотел сказать и, будь на месте Мари-ванны Ольга, обязательно сказал бы, что не переносит вмешательств в свою личную жизнь. Но Мариванна выглядела до крайности смущенной.
«Она, как и я, — подумал Андрей, — ни бельмеса не смыслит в семейных отношениях, в которых каждый обязан отвести в своей душе большую площадку, где будут топтаться посторонние со своими советами, рекомендациями и беспардонными просьбами. Это и есть семья, потеря суверенитета и приглашение в чужую жизнь».
— Большое спасибо, Мариванна! — поблагодарил он. — Все обставлю в лучшем виде.
***
И у Марины на фирме удивлялись изменениям, которые произошли с руководителем. На следующий день после бегства с совещания, после самых невероятных и трагических прогнозов Марина Игоревна прибыла на работу в великолепном настроении. Для всех у нее нашлось доброе слово. Прежде она всегда давала понять: личные проблемы до двери офиса. Открыл дверь, пришел на работу — будь добр трудиться, а не обмусоливать семейные трудности. А тут! Больше часа проболтала с секретаршей, влюбленной в начальника юридической службы (женат, но бездетен, следовательно, отбивать можно). На следующий день шушукалась с менеджером по странам Латинской Америки, обсуждала межконтинентальный роман с партнером в Мексике. (Трое детей у мексиканца? Забудь этого мачо, не теряй время! Пусть самый распрекрасный любовник, но использует тебя и выбросит, я это проходила.)
У Марины Игоревны стали отпрашиваться с работы подчиненные, ссылаясь на поводы, с которыми прежде было немыслимо к ней обратиться. Ребенка нужно вести к врачу, на прослушивание в музыкальную школу, записывать в спортивную секцию, плясать на детсадовском празднике… — как только звучало «ребенок», Марина Игоревна давала согласие.
Народ, который сплетничал, как ты его ни дави, и будет сплетничать всегда, быстро просек — у Марины Игоревны появилась слабость к детям. Был сделан вывод — беременна. До главы фирмы слух дошел через неделю. Он всполошился — как же, терять такого работника! — вызвал Марину и прямо спросил:
— Какой срок?
— Средиземноморских круизов? Десять дней, не больше. Подобные вояжи могут себе позволить обеспеченные люди, для которых оторваться от бизнеса на больший срок немыслимо. Судовладельцы настаивают на двух неделях, но переговоры…
— Я спрашиваю: какой у тебя срок беременности?
Марина вытаращила глаза.
— Брось, все уже знают, у охранников только и разговоров, когда ты родишь. Почему меня ставят в известность последним?
— Да я, собственно… если уж речь зашла… вовсе и не беременна, — растерялась Марина. Потом собралась и конспективно (имеет же начальник право знать) обрисовала ситуацию. — Забеременеть еще только собираюсь, ребенку скоро будет восемь месяцев, иными словами, выхожу замуж.
Столь противоречивая информация повергла шефа в растерянность, будто ему сказали: вот тебе элементарная система из пяти уравнений, быстренько в уме реши.
— Вы не волнуйтесь, — успокоила Марина Игоревна. — Перед декретом все дела приведу в порядок и подготовлю себе хорошую замену.
