Поцелуй ангела - Филлипс Сьюзен Элизабет

Дейзи презрительно прищурила глаза.

— Только попробуй! «Одухотворенный» — не бранное слово. Пошли, Картофелина, у нас много дел.

Она не оборачиваясь прошествовала к зверинцу, сопровождаемая верным слоненком. Если бы она оглянулась, то, верно, была бы немало удивлена: ее твердолобый, лишенный чувства юмора муж скалил зубы в широкой улыбке, как подросток.

Несмотря на протесты Алекса, Дейзи продолжала присматривать за зверинцем, хотя почти всю рутинную работу выполнял Трей. Дейзи приблизилась к клетке с Синджуном, и тигр недовольно воззрился на Картофелину. Слоны и тигры — естественные враги, но в этом недовольстве было что-то личное. Алекс утверждал, что хищник ревнует, но Дейзи не могла себе представить, что старый чудаковатый тигр способен испытывать подобное чувство.

Дейзи удовлетворенно посмотрела на Синджуна. После изменения рациона и ежедневных душей его мех стал выглядеть значительно лучше. Девушка шутливо поклонилась:

— Доброе утро, ваше величество.

Тигр молча обнажил зубы, что, по мнению Дейзи, означало — шути, но в меру.

Моменты мистического взаимопроникновения канули в прошлое, и Дейзи думала теперь, что это было следствием утомления. Сейчас, глядя на зверя, она испытывала нечто похожее на благоговение.

Уходя утром на репетицию к Алексу, Дейзи оставила у тюка сена лакомства для Гленны. Теперь она взяла пластиковый пакет и направилась к клетке гориллы. Обезьяна, прижав морду к прутьям решетки, терпеливо ждала.

Покорность, с какой Гленна переносила неволю, и жажда общения с людьми трогали Дейзи. Она погладила гориллу по протянутой сквозь решетку мягкой, как цветочный лепесток, ладони.

— Привет, моя прелесть.. Смотри, что я тебе принесла.

Дейзи извлекла из сетки спелую багровую сливу. Плод напоминал ладошку Гленны — крепкая гладкая кожа и необыкновенная нежная мягкость внутри.

Горилла взяла сливу и отошла в глубь клетки, где принялась есть, откусывая от нее маленькие кусочки, изредка с грустной благодарностью поглядывая на Дейзи.

Продолжая разговаривать с обезьяной, Дейзи дала ей еще одну сливу. Покончив с ней, Гленна снова подошла к решетке и потянулась к волосам Дейзи.

Когда обезьяна впервые продемонстрировала такой жест, девушка не на шутку испугалась, но теперь она знала, чего хочет Гленна, и с готовностью распустила свой конский хвост. После этого Дейзи долго стояла у клетки, а горилла своими нежными пальчиками искала в ее волосах несуществующих клещей и блох, обихаживая Дейзи, как собственного детеныша. Когда Гленна успокоилась, у Дейзи стоял ком в горле. Что бы ни говорили ученые, нельзя держать в неволе существа, столь сильно похожие на людей.

Два часа спустя Дейзи и ее верный слоненок медленно дефилировали к трейлеру. По дороге она увидела Хедер, которая, как всегда, жонглировала кольцами. Теперь, когда Дейзи перестала постоянно ощущать свинцовую усталость, она заново обдумала все происшедшее в тот злосчастный день, когда из кассы исчезли двести долларов. Настало время по душам поговорить с Хедер.

Увидев подходящую Дейзи, девочка уронила кольцо и, поднимая его с земли, недовольно посмотрела на соперницу.

— Мне надо поговорить с тобой. Хедер. Давай присядем на скамеечку.

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Прекрасно, а мне есть о чем. Пошли.

Хедер недовольно взглянула на Дейзи, но властные нотки в голосе девушки подействовали, и она подчинилась. Собрав кольца и шаркая сандалиями по песку. Хедер поплелась вслед за Дейзи к трибунам.

Дейзи уселась в третьем ряду, девочка устроилась ниже.

Недалеко пасся Картофелина, набирая хоботом пыль и посыпая себе спину, — животное воображало, что льет себе на спину холодную воду.

— Хочешь поругаться со мной из-за Алекса?

— Алекс женат. Хедер, а брак — это священные узы, соединяющие мужчину и женщину. И никто не имеет права разрушать этот союз.

— Это нечестно. Ты не заслужила такого мужа, как Алекс.

— Не тебе об этом судить.

— Хочешь сказать, что ты пай-девочка, да?

— Как же я могу быть пай-девочкой? — тихо возразила Дейзи. — Я же воровка. Ты что, забыла?

Хедер старательно отрывала кожицу вокруг обгрызенных ногтей.

— Тебя все ненавидят за то, что ты украла деньги.

— Я знаю, а разве это честно?

— Да, это честно.

— Но мы-то с тобой знаем, что я не брала денег.

Спина Хедер напряглась, она слишком долго медлила с ответом.

— Нет, брала.

— В тот вечер ты была в красном шарабане как раз после того, как Шеба пересчитала выручку, но до того, как я закрыла кассу.

— Ну и что? Я не брала деньги, и все тут. Ты не сможешь взять меня на пушку. Ми черта у тебя не получится, думаешь повесить на меня кражу?

— Алексу позвонили. Я отвлеклась разговором. В это время ты взяла из ящика двести долларов.

— Я этого не делала! Ты ничего не докажешь!

— Потом ты проникла в трейлер и подложила деньги в мой чемодан, чтобы все подумали, что их украла я.

— Ты врешь!

— Мне следовало бы подумать об этом с самого начала, но я слишком устала и плохо соображала и забыла, что в кассе была и ты.

— Ты все сочинила. — В голосе Хедер на этот раз не было слышно уверенности.. — Если ты вздумаешь рассказать об этом моему отцу, то горько пожалеешь.

— Ты не можешь мне сделать ничего хуже того, что уже сделала. У меня нет здесь ни одного друга, Хедер.

Никто не хочет со мной общаться, потому что все думают, что я воровка. В это верит даже мой собственный муж.

У Хедер было такое виноватое лицо, что Дейзи поняла, что попала в точку. Она грустно посмотрела на девочку:

— Ты очень плохо поступила. Хедер.

Девочка наклонила голову, и красивые светлые волосы скрыли выражение ее лица.

— Ты ничего не сможешь доказать, — упрямо пробормотала она.

— Ты собираешься и дальше так жить? Поступать нечестно? Проявлять жестокость по отношению к другим? Мы все совершаем ошибки. Хедер, и становиться взрослыми — значит учиться исправлять их.

Плечи Хедер опустились, и Дейзи поняла, что девочка сдалась.

— Ты собираешься все рассказать папе?

— Не знаю. Но я должна все рассказать Алексу.

— Если ты расскажешь ему, он сразу пойдет к отцу.

— Наверное, так оно и будет. У Алекса обостренное чувство справедливости.

Из глаз девочки потекли слезы, но Дейзи не дала волю жалости.

— Отец сказал, что, если я набедокурю, он отправит меня к тете Терри.

— Об этом надо было думать прежде, чем ты меня подставила.

Хедер молчала, и Дейзи не стала ее торопить.

Девочка вытерла слезы футболкой.

— Когда ты ему все расскажешь?

— Я еще не думала. Может быть, сегодня, а может, завтра.

Хедер энергично тряхнула головой.

— Так получилось… я посмотрела… там лежат деньги, и я… я не хотела этого заранее.

Дейзи еще раз усилием воли подавила в себе жалость — по милости этого ребенка муж считал ее воровкой, брак был испорчен в самом начале.

— Ты решилась на воровство, значит, должна Отвечать за последствия.

— Да, знаю. — Хедер размазала слезы пальцами. — Я почти рада, что ты обо всем догадалась. Мне было так тяжело. Я понимаю, что не заслуживаю ничего хорошего, но, может быть, ты сначала все расскажешь Шебе, а не Алексу? Пусть она потом скажет моему отцу. Они, конечно, часто ругаются между собой, но в принципе уважают друг друга, и Шеба уговорит его не сходить с ума.

Дейзи выпрямилась, как от удара.

— Отец тебя бьет?

— Нет, он будет орать и все такое.

— Он бил тебя когда-нибудь?

— Отец? Нет, он меня ни разу пальцем не тронул, но иногда он так злится, что мне кажется, он смог бы меня избить.

— Понятно.

— Вообще-то мне ясно, что рано или поздно все кончится тетей Терри. Я знаю, что нужна ей — ухаживать за детишками.

Я эгоистка, поэтому и хочу остаться здесь. Просто… эти дети — такое отродье, и когда тетка с ними не справляется, она вымещает зло на мне. Не всегда, правда.