Покажи мне космос (СИ) - Каптейн Лина

— У тебя еще есть эта записка? — интересуюсь я.

— Не знаю. Возможно, я ее выбросил, — разводит руками Филипп.

— Проверь. Вдруг сохранилась. Хочу на нее посмотреть.

Он проверяет карманы и в конце концов вытаскивает сильно смятый, надорванный листок. Я беру его, расправляю и читаю:

«Фил, приходи сегодня к восьми вечера на танцплощадку. Я должна показать тебе кое-что важное.

Рита».

Почерк действительно напоминает мой. Такие же крупные буквы с сильным нажимом. Но слишком уж они ровные, слишком красивые.

— Как интересно… — бормочу я вслух. — Кто-то явно старался притвориться мной. Думаю, девушка.

— Почему? — спрашивает Филипп.

— Здесь все очень аккуратно, а я пишу более размашисто. Часто тороплюсь и не парюсь по поводу красоты. Ты же видел, как я сегодня заполняла документы в больнице.

— Видел.

— Ну вот. Сам понимаешь, нельзя писать одновременно и быстро, и красиво.

— Действительно… — кивает Филипп, склонив голову набок. — Но кому это могло понадобиться?

На ум сразу приходит один человек.

— Думаю, Паше. Но писал точно не он. У него почерк хуже врачебного. Наверняка попросил кого-нибудь. Думаю, подходящий человек нашелся легко, ведь ты нравишься половине девушек в лагере.

Филипп мрачнеет, когда я упоминаю о бывшем. Венка у него на виске начинает пульсировать, а руки сжимаются в кулаки. Да и во мне самой начинает закипать злость.

Такие подковерные игры очень в духе Паши. Я долго не подозревала о его двойной жизни, поскольку он мастерски прятался. И сейчас вновь пересек черту.

Видимо, Паша решил, что если не может добиться меня по-честному, то выйдет с помощью интриг. Но просчитался.

Черта с два у него получится!

— Но ты же не собираешься возвращаться к этому хмырю? — спрашивает Филипп.

— Нет, конечно! Только в его мечтах!

Я усмехаюсь, и обстановка немного разряжается. Морщины на высоком лбу Филиппа разглаживаются, а кулаки разжимаются. Даже уголки губ еле заметно идут вверх.

Рада, что мы наконец прояснили ситуацию. Правда, вопросов стало больше.

Можно подозревать, что за историей с запиской стоит Паша. И даже что именно он подкинул Наташе и администрации идею о выступлении.

Но никаких улик против него нет. Как нет и улик против девушки, которая написала записку.

Паша мог показать любой студентке образцы моего почерка. Наверняка что-то подобное сохранилось у него в телефоне за годы наших отношений.

А девушка наверняка видит во мне конкурентку, потому и согласилась подставить. Все видели, что на дискотеке Филипп танцевал со мной и больше ни с кем.

Значит, я — очевидная заноза и помеха для многих. Странно, что до сих пор у меня не пытались украсть одежду, пока я купалась, не подкидывали жуков в кашу на завтраке и не пытались сжить со свету каким-нибудь другим способом.

Неужели побоялись? Или Филипп нравится этим девушкам не настолько сильно, чтобы ради него выходить на тропу войны?

Все же большинство из них приняли приглашения на медленный танец от других парней.

Но девушка, написавшая записку, кажется чуть более отчаянной. Впрочем, она боится открытого конфликта, потому и выбрала хитрость.

Однако тайное рано или поздно станет явным. Обязательно.

— Скажи, ты уже вызвал такси? — интересуюсь я у Филиппа, выныривая из своих мыслей.

— Да, — кивает он. — Через две минуты приедет.

Мне нужно сказать ему еще кое-что, но сейчас уже пора возвращаться.

Скажу, когда приедем в лагерь.

Глава 75

Дорога обратно занимает минут двадцать, и мы выходим из машины уже после заката. Ночь на юге наступает с космической скоростью. Сумерки заканчиваются, едва успев начаться, так что сейчас в иссиня-черном небе сияют звезды.

Филипп открывает для меня дверь такси и помогает выбраться. Я опираюсь на костыли, делаю несколько шагов в сторону корпуса, а потом оборачиваюсь.

— Все хорошо? — интересуется Филипп, подходя ко мне.

Машина тем временем разворачивается и уезжает.

— Да, — отвечаю я с легкой улыбкой. — Спасибо огромное за твою помощь.

— Пожалуйста, — он тоже улыбается. — Раз ты в порядке, я пойду. Проводил бы до комнаты, но боюсь, меня развернут еще в фойе.

— Постой. Я забыла сказать тебе одну вещь.

— Какую?

— Давай отойдем вот туда.

Я киваю в сторону деревянной беседки со столиком и лавочками, которая кроется в тени сосен. Она кажется волшебной в теплом свете фонариков.

Почти каждый вечер здесь собираются любители настолок и других игр. Но пока беседку никто не занял, нужно использовать шанс.

Не хочется ничего обсуждать у дверей корпуса. Здесь слишком много посторонних, а моя речь не предназначается для их ушей.

Я собираюсь поговорить о личном.

— Хорошо, — кивает Филипп.

Мы вместе идем к беседке. Вернее, он идет, а я ковыляю на своих костылях.

К ним надо привыкнуть. Но радует, что это временное затруднение. Врач сказал, недели через три растяжение полностью заживет. Надо лишь пережить острый период.

Жаль, травма подпортила мне лето. Теперь я не могу плавать в море, играть в волейбол, танцевать, гулять по горным тропам.

Впрочем, до конца смены осталось не так много времени, и я планирую использовать его иначе. Для этого как раз нужно поговорить с Филиппом.

Однако не успеваем мы дойти до беседки, как за спиной раздается голос, который я совсем не планировала услышать:

— Какие люди!

Мы одновременно оборачиваемся и видим Пашу. Мой бывший нетвердой походкой направляется прямо к нам. Его серые глаза в сумраке кажутся почти черными. Они словно подернуты дымкой.

— Рита… — произносит он, окидывая меня взглядом. — Ты как обычно. Опять вляпалась в проблемы. Получается, танцевать на сцене не будешь?

— Получается, нет. Но даже если бы могла, с тобой бы не стала, — твердо отвечаю я.

Паша усмехается.

— А позавчера только так зажигала! Специально хочешь подставить меня перед администрацией?

Мне ни капли не нравится ни его тон, ни его выражение лица. Филиппу тоже, потому что он говорит:

— Это еще кто кого подставил.

— О! — Паша поворачивается к нему. — Я не к тебе обращался. Ты ее адвокат? И какого черта постоянно ошиваешься возле моей девушки?

— Насколько мне известно, она не твоя девушка. И уже давно.

— Давай отойдем, и я тебе объясню, чья она, — цедит Паша сквозь зубы.

— Давай. — Филипп принимает вызов.

Парни буравят друг друга взглядами, а я стою между ними и не знаю, что делать. Все принимает крайне нехороший оборот.

Даже в воздухе чувствуется электричество, словно перед грозой. И эти две тучи намерены метать молнии.

Паша будто бы по-дружески кладет руку Филиппу на плечо, однако тот сразу скидывает ее.

— Рит, останься здесь, — говорит он.

— Да, Рит. Лучше не вмешивайся в мужской разговор.

— Фил… — Я касаюсь его руки и шепотом произношу: — Не связывайся с ним.

— Не переживай, я разберусь, — отвечает он, мягко освобождаясь.

Оба разворачиваются и уходят по неприметной дорожке между деревьев. Это короткий путь к спортивной площадке, где сейчас вряд ли кто-то играет.

Но я не могу остаться в стороне. Не могу позволить им устроить разборки, а потому выдвигаюсь следом.

Дурацкие костыли!

С ними невозможно ходить быстро. Сейчас я рискую опоздать, и случится худшее.

Паша явно напился, хотя в «Звездном» нельзя употреблять или проносить на территорию алкоголь.

Такой идиот! Когда мой бывший пьет, то перестает себя контролировать и всегда нарывается на неприятности. Иногда мне самой приходилось вытаскивать его из них.

Но сейчас безразлично, что с ним случится. Я волнуюсь о другом. Сердце бьется неровно при мысли, что из-за Паши у Филиппа появятся проблемы.

А они точно появятся, если сейчас этих двоих не остановить.

Однако они ушли далеко, я уже не вижу их перед собой. Но из темноты доносятся голоса: