Одержимость Буйного (СИ) - Сакурская Яра

Нет, я знаю, что он у меня очень деловой, деятельный и хваткий. Но всё равно удивительно, так серьёзно раскрутиться на новом месте за столь короткий срок.

Прохожу чуть дальше по коридору и слышу из-за приоткрытой двери приглушённые голоса. Не в моей привычке подслушивать, но второй голос кажется смутно знакомым. Настолько, что я вынужденно заглядываю в кабинет.

Тут же вытираю вспотевшие ладони о штаны. Глубоко втягиваю воздух, чувствую, как язык противно прилипает к нёбу. Глаза невольно округляются, я понимаю, что даже не могу схватиться за что-то, чтобы найти опору.

Там, за дверью стоит... Мой отец. Такой же высокий и статный. Только волосы тронула седина, а в руках появилась трость. Но в целом, он остался таким же, каким я его запомнила.

Я жадно разглядываю папину фигуру. Не могу войти, ноги прирастают к полу. Нетерпеливо облизываю пересохшие губы и настороженно замираю. О чём они говорят с Ильёй?.. Вспомнил ли он отца?

Судя по тому, как брат держится чуть в отдалении, я ловлю себя на мысли, что он вряд-ли вспомнил хоть что-то новое. Не представляю, какого сейчас папе. Знать, что твой сын выжил, но совершенно тебя не не узнаёт.

— Ева не должна узнать, — тон отца властный, не терпящий возражений. — Пусть твои люди избавятся от этой женщины тихо, до её приезда.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Леонид, — Илья складывает руки на груди. — Альбина позволила себе выйти из тени, когда Одичалый объявился, могла бы подставить себя под удар. Всё для того, чтобы встретиться с Евой.

— Не о чем моей дочери говорить с этой предательницей, — плечи папы резко опускаются, когда брат обращается к нему по имени.

— Но без её помощи... — Илья осекается. Недовольно поджимает губы. — Ты и сам знаешь. Нет, я не вижу в её приезде ничего плохого.

— А я вижу, — отец чуть заметно сильнее сжимает в ладонях трость. — Эта женщина опасна. Она нашла твой дом, ошивалась возле ворот. Все эти годы вела свою непонятную игру. Как тебя выследила, ты узнал?

— Я спросил, — Илья лишь пожимает плечами. — Она видела меня возле моего же клуба. Сперва подумала, что обозналась. Потом через общих знакомых узнала адрес и приехала.

— Илья, — папа устало проводит ладонью по лицу. — Ты ещё молод. Есть вещи, которые простить нельзя. Где ты оставил Альбину? Я сам с ней разберусь.

— Папа! — врываюсь в кабинет.

Не знаю, кто такая Альбина. И не хочу, чтобы отец как-то с ней "разобрался". Если Илья считает, что это безопасно, я выслушаю её. Наверное, она та самая любовница Градова, о которой говорил Антон. Тогда, я определенно хочу знать больше о той истории.

Отец резко оборачивается. Я быстро оказываюсь рядом и с размаху падаю в его объятия. Такие же тёплые, сильные и надёжные. Совсем как в детстве. У него всё ещё сухие грубые ладони, но я помню, какими ласковыми и нежными они могут быть.

На удивление, слёз нет. Наверное, я ещё не до конца осознаю происходящее. Но за папу держусь так крепко, словно он мираж, и вот-вот исчезнет. Кажется, от переизбытка эмоций меня чуть потряхивает.

— Дочь, — папа успокаивающе гладит меня по спине. — Дочка. Как же долго мы тебя искали. Ты совсем выросла, маленькая моя.

Его губы скользят по моим волосам. В коконе отцовских рук тепло и уютно. Совсем не хочется из них выбираться. Но он и не отпускает. Я теряю счёт времени. Ненадолго забываю обо всех своих насущных вопросах и проблемах.

Если бы ещё рядом была мама. О, я была бы самой счастливой на всём свете. Чуть поворачиваюсь, удобнее устраиваю голову на плече отца. Илья наблюдает с интересом, тепло улыбается мне в ответ.

— Звёздочка, как ты себя чувствуешь? — уточняет осторожно.

— Хорошо, — прикрываю глаза. — Но хочу есть.

— Идём, сестрёнка.

На кухне я усаживаюсь на барный стул. Папа без лишних вопросов садится рядом. Молча наблюдаем, как Илья возится с продуктами возле холодильника. Мне нужна лишняя минутка, чтобы вывести разговор в правильное русло.

— Я всю жизнь ждала, что ты заберёшь меня, — начинаю тихо и неуверенно.

Отец заметно вздрагивает. Плечом я чувствую, как по его телу проходит дрожь. Он понимает, что этот разговор нужен нам обоим, чтобы разобраться во всём окончательно.

— Я не мог, — отрицательно качает головой. — Я в розыске. Четырнадцать лет назад в моей банде случился раскол. Зашевелились полицейские, и те, кто хотел наложить руки на мой бизнес.

Отец замолкает. Но я не тороплю его. Кажется я вот-вот услышу то, что мне не понравится.

75

— Мне объявили войну, — отец независимо ведёт плечами. — Давили с разных сторон, угрожали. Пришлось действовать наверняка. Забрать вас у матери, отвезти в разные города.

— И оставить маму одну, — я со стуком ставлю чашку на стол. — Без детей, без мужа. — смотрю на отца с непониманием. Внутри вскипает холодная злость. — Бежать самому. Разве это жизнь, папа? И твой бизнес. Ты что, правда торгуешь женщинами?

— Торговал, — неохотно поправляет. — Сейчас бизнесом полностью заведует Денис. Дочь, я объясню...

— Нет, — встаю из-за стола. — Я всё понимаю. Я услышала то, что мне было нужно. Из-за твоего бизнеса всё так случилось. Тебя объявили в розыск, пришлось скрываться. Ясно, папа...

— Дочь, — отец задумчиво скрепляет пальцы в замок. — Я знаю, это не то, что ты хотела от меня услышать. Прости. После твоего похищения, мы искали тебя. Все эти годы я не переставал надеяться.

Я молчу. В душе бушует ярость. На отца, на всю эту ситуацию. У меня в голове не укладывается: как можно торговать женщинами? Это же работорговля. Это незаконно, негуманно, неэтично, в конце концов. И крайне бесчеловечно.

— Я до последнего не верила, — тихо бубню себе под нос, пока с аппетитом уплетаю бутерброд. — Что ты можешь быть причастен к торговле людьми. Не мне осуждать, но это ужасно, пап. Я не смогу принять подобное, прости.

— Я знаю, — отец продолжает наблюдать за мной. — Я не жду твоего одобрения, маленькая. Есть вещи, которые принять невозможно. Даже если я объясню тебе все тонкости, ты не поймёшь.

— Объясни мне, — Илья, всё это время не смотревший на отца, резко разворачивается. — Может, я смогу что-то понять. Хотя, вряд-ли тебе удастся оправдать... Ладно, проехали. Твой бизнес, твоя ответственность. Думаю, за свои ошибки ты заплатил сполна.

Брат оставляет на деревянной дощечке ещё несколько бутербродов. Отряхивает руки, достаёт из шкафа клубничную газировку. Открывает для меня баночку, вставляет соломинку. Я вижу, с каким трудом ему удаётся держать себя в руках.

— Ты прав, — отец глухо соглашается. — Ты ведь пошёл по моим стопам, Илья. Должен знать все тонкости нашей работы.

— Я... — брат отводит взгляд в сторону. — Я знаю почти все тонкости. Но у меня подпольный клуб. А у тебя...

— С женщинами, — папа резко перебивает. — С танцовщицами и проститутками. Я навёл справки.

— Я не держал бордель, — Илья высокомерно поднимает голову. — Лишь сдавал в аренду часть помещения.

— Косвенно всё равно был замешан.

— Нет!

Я прикрываю глаза. На сердце остаётся кровоточащая рана. Такой идеальный папин образ рушится в одно мгновение. Я понимаю, что отец никакой не рыцарь. Обычный человек, со своими проблемами и тараканами. Совершающий ошибки, как и все вокруг.

— А мама? — берусь за второй бутерброд. — Где она сейчас? И прекратите ссориться. Какая теперь разница, как и что было?

— Ваша мать живёт в глухой деревне на юге, — отец протягивает руку Илье.

Брат медлит. Раздумывает несколько секунд, и отвечает на рукопожатие. Не сказала бы, что он остыл и готов к нормальному диалогу, но по крайней мере, держит себя в руках.

— Я позову Альбину, — Илья отстраняется.

— Дочь, — отец выглядит крайне серьезным. — Будь осторожна, ладно? Не нужно верить всему, что скажет эта женщина.

Я только киваю в ответ. Не остаётся сил даже разговаривать. Так вымоталась за последние дни, что хочу просто завернуться в одеяло и спать целые сутки напролёт. Все эти разговоры о прошлом, о чувствах, знатно так выбивают из колеи.