Мадди не понимала Лиз. Тем временем Лиз продолжала говорить, распаляясь все больше:
— Подонок. Да, я знаю, Харрингтон говорил тебе, что у нас есть конкуренты. Но он не упомянул, что уже сделал свой выбор до того, как прилетел в Бостон в субботу. Единственное, чего я не понимаю, почему он не сказал тебе, что «Сарджент» вышла из игры. Зачем водить тебя за нос? — Лиз внезапно замолчала, сожалея, что не может взять свои слова обратно. — Ох, Мадди, прости.
Множество ответов пронеслось в голове у Мадди, терзаемой противоречивыми чувствами, но в итоге, ошеломленная, она просто уставилась на Лиз.
— Я не могу поверить, что он так поступил со мной, — бормотала она. — Лишь только для того, чтобы затащить меня в постель? Нет, Майкл не такой.
— А как насчет того — другого проекта, о котором он упоминал? Может быть, у него действительно есть что-то более подходящее для нас. Или, может, Эйкерз ошибся. — В голосе Лиз не было уверенности.
Мадди никогда не прельщали обещания лучшей для них сделки, которые она слышала от Майкла. Что же могло быть еще лучше, чем эксклюзивный контракт с Барреттом? И если Майкл решил, что она удовольствуется третьеразрядным утешительным призом, то он заблуждался.
Она печально смотрела на Лиз.
— Может, ты права. Может, Эйкерз ошибся. — Но она ни на мгновение не верила в это.
Фелисити позвонила ближе к полудню, чтобы уточнить планы Мадди в отношении ланча.
— Да ведь… она ушла уже час тому назад. Она сказала, что поедет домой, — говорила Лиз, безуспешно стараясь скрыть тревогу в голосе.
— Дорога отнимает всего двадцать минут, даже при пробках. А в полдень — какие пробки…
— Может быть, она где-то задержалась… по делам?
— Лиз, что случилось? С Мадди все в порядке? Все это очень странно.
— Да… только что нам стало известно, что проект, которым занималась Мадди, провалился.
— Какой проект?
Лиз осеклась. Мадди бы не понравилось, что она распространяет эту новость.
— Извините, миссис Сарджент. У меня срочная работа. Я уверена, Мадди будет скоро дома. Она вам расскажет.
— Уж не имеешь ли ты в виду сделку с Барреттом? — спросила Фелисити.
— Пожалуйста, миссис Сарджент, не расстраивайтесь. Мне, вероятно, не следовало вообще что-либо говорить. Вы же знаете Мадди.
— Мадди меня удивляет в последнее время. Лиз не могла не улыбнуться, несмотря на то, что была расстроена.
— Меня тоже.
— Ой, мне кажется, я слышу, что ключ поворачивается в замке. Это, должно быть, она. Всего хорошего, Лиз.
Мадди выглядела спокойной, когда вошла в квартиру, — смертельно спокойной. Лицо у нее было белое как мел. Фелисити с тревогой разглядывала ее, но Мадди не подняла глаз.
— Как насчет чашки чая? — легким тоном спросила Фелисити. Лучше подойти к этому постепенно. Она никогда не видела свою дочь такой подавленной. — Довольно холодно сегодня. — Она наблюдала, как Мадди, не говоря ни слова в ответ, медленно снимает пальто, стягивает ботинки. — Пойду поставлю чайник, — сказала Фелисити, не дождавшись ответа от Мадди. А из кухни крикнула:
— Тебе будет приятно узнать, что мы с Тимми подружились. Ты была права. С этими памперсами никаких забот. Да, я дала ему час назад бутылочку с молоком, и он спит с тех пор.
Она прислушалась, но не услышала шагов Мадди. Поставив чайник на плиту, она выглянула из, кухни, но гостиная была пуста.
— Мадди, где ты? — Фелисити вышла в холл, заглянула в гостевую комнату проверить, спит ли Тимми, и направилась в комнату Мадди. Фелисити тихо постучала.
Не услышав ответа, Фелисити осторожно приоткрыла дверь.
— Мадди.
Ее дочь сидела на кровати, комкая в руках ярко-красное платье. Не поднимая головы, Мадди пробормотала:
— Я совсем забыла. Мне надо было сходить в химчистку. Они испортили… мое платье.
Фелисити пошире открыла дверь и, войдя в комнату, присела на кровать рядом с дочерью. Она нежно погладила ее по волосам.
— Расскажи мне, что случилось, Мадди. Не держи в себе. — Она чувствовала, что все тело дочери напряжено, но лицо ее оставалось спокойным.
— Не о чем рассказывать, Фелисити. У меня просто был сумасшедший день на работе.
— Я понимаю. Всегда мужественная, верно? Сильная, независимая, самостоятельная. Рассчитываешь сама со всем справиться, так?
Мадди вздрогнула.
— Я делаю это всю жизнь, разве нет? Так же, как и ты.
— Это было ошибкой. Для меня. И для тебя. Когда мы держим все в себе, делается еще хуже. И боль становится значительно сильнее.
Фелисити продолжала гладить волосы дочери, несмотря на то что Мадди держалась все так же отстранение.
— Со мной все в порядке, Фелисити.
— Сделка с Барреттом провалилась, да? И Майкл не сказал тебе.
Суставы на пальцах Мадди побелели, когда она сжала в руках свое красное платье.
— Мне действительно надо было пойти в химчистку и потребовать свои деньги обратно. Они не имели права… — Голос ее осекся. — Никакого права. — Она почувствовала, что дрожит. — Я доверяла ему… им. В химчистке. — Голова ее звенела, горло сжималось. Она глотнула немного воздуха, стараясь подавить рыдания, рвавшиеся из груди.
Фелисити обхватила рукой плечи дочери.
— Бедная малышка, — прошептала она. — Бедная малышка.
Мадди подняла голову, глядя на мать, слезы навернулись ей на глаза, лицо Фелисити перед ней расплывалось.
Обхватив мать руками, Мадди больше не сдерживала слез. Слова прорывались сквозь рыдания.
— О, Фелисити… я так люблю его. Он лгал мне. Он обманывал меня. О, как же больно!
Фелисити крепко прижимала к себе дочь, покачивая ее, целуя в макушку.
Рыдая, Мадди прильнула к матери.
— Хорошо, что я здесь, малышка. — Фелисити говорила почти шепотом. — Я знаю, как тебе больно. И понимаю. Я очень хорошо тебя понимаю. Я помогу тебе, дорогая. Ты увидишь, все будет хорошо. Я обещаю. — Фелисити почувствовала, как слезы потекли по ее лицу, ощутила жжение в глазах от косметики. Она не придала этому значения, а Мадди, всегда тайно злившаяся, что ее матери никогда не было рядом, блаженствовала от ее близости.
Они сидели на кровати, обе плакали, прижимаясь друг к другу, нашептывая слова, к которым не надо было прислушиваться, чтобы их понимать. Наконец Мадди взяла мать за руку.
