Жмурик или Спящий красавец по-корейски (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

Пьяного. Бессмысленного. И беспощадного!

— Саныч, не поверишь! Тут группа активистов за мир во всём мире, просто-таки требует восстановления этой самой справедливости! — я со всё возрастающим изумлением, грозившим перерасти в безмерное охренение, наблюдала за тем, как эти самые «активисты» пристроили череп козы на капот многострадального хаммера. Явно намереваясь забраться следом и уже с высоты вещать на весь посёлок о приходе Сатаны в этот бренный мир. — Вдумчивого такого восстановления, внимательного, длительного… Я бы сказала, они не просто требуют, они на это самое восстановление нарываются! Кстати, Саныч, вопрос на засыпку… А ты не в курсе, случаем, из чего наши местные фанатики свою «кровь» варят?

— Тебе-то оно на кой? — Сан Саныч так и оставался верен себе, сохраняя безмерное и безмятежное спокойствие и невозмутимость. Он даже с дивана не поднялся, продолжая спорить о чём-то с одним из байкеров.

Понятия не имею, с кем он языком зацепился. Я из этой шайки-лейки только Михаила, Харлея и Олежека могу опознать. Ну и Шута, конечно же. Остальные для меня все на одно лицо!

— Ну, должна же я знать, что писать на надгробной плите! — хихикнув, я подпёрла щёку кулаком, разглядывая, во что превращается несчастный хаммер. — Нет, мне-то оно, собственно, как фараону пирамида, чисто для красоты. Надо будет, соскребу немного и отдам на откуп Винни с Кабаном. Эти товарищи из одного лишь научного интереса разберут её на составляющие и во имя Святого Менделеева и Пресветлого Нобеля сделают что-нибудь получше! Меня больше другое интересует… Это варево с хаммера смыть получится или всё же придётся его перекрашивать?

— Не понял… Причём тут хаммер?! — встрял в разговор Алёхин, хмуря брови и отвлекаясь от дегустации коллекционного виски. Заначку Эльзиного отца гулящая компания обнаружила почти сразу.

— При том, что если вы поклонник стрит-арта, Михаил, то тогда всё отлично… А вот если вы против него, то я искренне сочувствую местным живописцам, — хихикнув, я ткнула пальцем в сторону окна. — Они просто из вашего хаммера что-то вроде алтаря сатанистов сварганили. Собираются девственницу, если найдут, в жертву приносить. Так вот. И если вы не готовы пожертвовать им во имя великой силы живописи и наскальных рисунков…

Договаривать я не стала и в комнате повисла многозначительная тишина. И единственным её нарушителем стала Эльза, согнувшаяся пополам от сдавленного хохота и уткнувшаяся лбом в спинку дивана. С улицы неслись пафосные речи на всё той же кривой латыни, а представление близилось к своей кульминации. А Саныч только вздохнул, меланхолично заметив:

— Всё равно надо бы до магазина сходить. А то что-то алкоголь закончился слишком уж быстро…

То ли слова были волшебные, то ли просто до затуманенного выпивкой разума дошло, наконец, что происходит… Но спустя пару минут в комнате не было никого, кроме нас с Эльзой. А вот во дворе началось настоящее веселье.

Бравые сатанисты явно знали, что просто так смыться с места преступления им никто не даст. Но к тому, что во двор выскочит компания доведённых до бешенства мужиков не самой слабой комплекции, были всё же не готовы и изрядно перетрусили.

Правда, в руки себя быстро взяли, подхватившись и рванув со двора так, как только здоровье и физическая форма позволяли. Говоря проще, такого стрекача дали, что я завистливо присвистнула, наблюдая с какой скоростью, они скрываются с места преступления. Оставляя после себя измазанные «кровью» машины, несчастный череп козы и пребывающих в ступоре мужиков. Те от шока оправились почти сразу, как осознали, что добыча уходит из лап.

— Ну, понесли сандалии Митю, — почесала затылок, наблюдая как с гиканьем и гаканьем, улюлюкая и комментируя происходящее исключительно матом, омоновцы с байкерами носились по снежным барханам, отлавливая улепётывающих вандалов. Дабы обсудить с ними как их поведение, так и взыскать с них моральный ущерб в пользу пострадавшей стороны.

В смысле, раздавали мелкоте пинки, тычки, подзатыльники и затрещины. Попадало всем, кто не спрятался. А к тем, кто всё же сумел залечь на дно, применяли суровые методы обнаружения и выкуривания. Бедные сатанисты уже и сами были не рады собственной выходке, вот только молить о пощаде гордость пресловутая не давала, заглушая инстинкт самосохранения.

Во всяком случае, они стояли на своём первые полчаса. А потом были согласны на всё! И обиженно сопя, под присмотром ржущего и богатого на комментарии Веньки, старательно оттирали плоды своих творческих потуг. Про себя тихо радуясь тому факту, что краска с машины всё-таки смывалась без труда…

Мало ли чем всё закончилось бы в противном случае!

Мужики же, после забега по лёгкому морозцу, изволили протрезветь слегка. И вернувшись в тёплый дом, срочно принялись устранять это недоразумение. Подобревший Саныч, после очередной рюмки, поддался уговорам и даже выдал историю нашего знакомства с местными субкультурами. В красках, лицах и подробностях.

Хохот стоял — кони, молча, завидовали и нервно курили в сторонке. И я бы тоже похихикала за компанию, если бы знакомства эти обходились без меня среди главных действующих лиц. Прошлым летом это были готы, откуда-то прознавшие, что я — патологоанатом и решившие поклоняться мне, как воплощению самой Смерти. Смех смехом, но измазанная калитка, тоскливые серенады и чёрные сушёные розы — это очень уж специфичный ритуал ухаживания. И веселит он только поначалу…

А уж когда в одно прекрасное утро ты просыпаешься от чьих-то попыток осенить тебя деревянным крестом по лбу, под завывания замогильным тоном, так и вовсе не до веселья становится. Хорошо ещё, проблему удалось решить всего одной принудительной экскурсией в морг. Компания хмурых, не выспавшихся братьев Араньевых, злая я и трупы оказали ну самое благотворное влияние из всех возможных!

Во всяком случае, оставшееся лето мы провели в тишине и покое. Но я лично сильно не обольщалась…

— Слушай, Харон, а ты, оказывается, популярна… — ехидно протянул Верещагин, не сумев удержаться от комментариев. Наша взаимная любовь явно скоро станет притчей во языцех. — У тебя тут такие интересные личности в поклонниках, на постоянной основе, а ты нам даже не сказала!

— Хочешь, тебе таких же подберу? — ехидно вскинула бровь, дёрнув Эльзу за рукав и постучав пальцем по запястью, когда подруга соизволила оторваться от еды. — Я даже знаю, с кем тебя познакомить в первую очередь! Интересные, брутальные, яркие девушки-скинхедки подарят тебе бездну новых впечатлений. Девочки — огонь! Одна на моих глазах лом погнула… — тут я выдержала многозначительную паузу и мстительно добавила. — О голову своей подруги!

— Окстись, любительница трупов… Любка новый притащила ж! — озадаченно протянул Саныч, хрустнув солёным огурцом и подтащив к себе тарелку с салом. — И извинилась они с Маринкой…

— Извинились, — со вздохом признала Эльза и хмыкнула. — Распрямили кочергу на спор, испортили гвоздодёр в попытке дорваться до справедливости и замахнулись на мою любимую сковородку. Прости, Саныч… Ну вот как тебя угораздило-то так?!

— Она милая, — пожал плечами омоновец, расплываясь в довольной улыбке. — К тому же, вы, женщины народ такой…

Дальнейшее можно было уже не слушать. Мужики совершили подвиг и теперь добрались до обсуждения главного мирового зла по их версии: женщин. И переглянувшись с подругой, мы дружно пришли к выводу, что нам пора. Оставалось только понять, как нам выбраться с дачи.

— Ну и как мы будем до дома добираться? — озадаченно почесала затылок, украдкой вздыхая от рулад на тему женской логики.

— Сейчас, — Фроз нахмурилась, вытаскивая из кармана телефон, и набрала какой-то номер, недовольно сощурившись на очередное высказывание Вениамина.

Тот в очередной раз рассказывал байки из собственных приключений на любовном фронте. И жаловался на то, что девушки его так и норовят обидеть! А то, что сам Веня при желании нервы мотает исключительно от нечего делать, это им не учитывается совершенно. Не царское дело собственные недостатки замечать, не царское.