Блестящая девочка - Филлипс Сьюзен Элизабет

— Так ты и соверши это чудо, Джейк.

Он поднял на нее глаза:

— Ты о чем?

Белинда подошла ближе. Во рту у нее все пересохло.

— Я думаю, Флер влюблена в тебя. Она очень чувствительная, Джейк. И очень закрытая. Она боится этой сцены. Боится разрушить стену, которую воздвигла вокруг себя, желая обезопасить свои чувства.

— Ну и что ты предлагаешь, Белинда?

— Сломай эту стену. Увези Флер с собой на уик-энд и сломай.

Джейк не шевелился.

— Может, объяснишь понятнее?

Белинда тихо и нервно засмеялась.

— Разве не ясно? Флер девятнадцать лет. Она совершеннолетняя.

Он засунул руки в карманы ветровки.

— Мне все еще не ясно, о чем ты, Белинда. Ну скажи, скажи, чтобы я убедился, что я правильно понимаю.

— Хорошо. Я думаю, ты должен заняться с ней любовью.

Джейк взорвался:

— Заняться любовью?! Так ты об этом говоришь? Занимаются любовью, Белинда, ради удовольствия. Для радости. Это не бизнес. А вот ты чем занимаешься? Собственную дочь предлагаешь своему бывшему любовнику!

— Джейк…

— То, о чем ты говоришь, называется траханьем. Трахни мою дочь, Коранда, чтобы она не пустила под откос свою карьеру в кино. Трахни ее так, чтобы она не пустила под откос мою карьеру.

— Прекрати. У тебя это звучит отвратительно.

— ну изложи красиво.

Белинде надо было подумать. Она должна заставить его понять.

— Тебя тоже влечет к ней, Джейк. Я знаю. Да. Я чувствую это, когда вы рядом. Разве это так ужасно? Она не будет против.

Или она не подходит? — Белинда смотрела на него, ее глаза синели двумя невинными озерцами. — Она же не девственница. У нее были мужчины. А фильму это пойдет на пользу, что очень важно и для меня. Я потратила слишком много сил, я к этому стремилась всю жизнь. А тебе самому разве фильм безразличен?

Джейк потащил Белинду от дверцы пикапа, крепко стиснув ее руку. Ему хотелось, чтобы ей стало больно.

— Уйди от меня Уйди, черт побери, от меня! — Он рывком открыл машину, сел в нее и громко захлопнул дверцу. Отъезжая, Джейк Коранда тяжело дышал.

В доме было темно, когда Белинда вернулась. Дверь в комнате Флер оказалась незапертой, и она проскользнула к дочери. Белинда посмотрела на спящую. Влажный завиток прилип к щеке, она нежно убрала его, и Флер пошевелилась.

— Белинда? — неуверенным сонным голосом спросила она.

— Да, дорогая, спи, спи.

— Пахнет твоими духами, — пробормотала Флер и затихла.

Белинда провела без сна весь остаток ночи. Раньше она не позволяла себе думать о Флер и Джейке из-за собственной ревности. Но как это смешно. Джейку нужна настоящая женщина, вроде Флер, знаменитость. Они могли бы стать одной из блестящих голливудских пар, как Гейбл и Ломбард, или Лиз Тейлор и Майк Тодд. А она жила бы в отражении их звездного сияния.

Чем дольше Белинда думала, тем больше уверялась в том, что Флер такая замороженная в этой сцене именно из-за своих чувств к Коранде. А главная причина заключается в ее глупой монашеской чистоте. Дочь никогда не открывалась Белинде в своих чувствах, боясь показаться смешной. Но ведь совершенно естественно, что он ей нравится. Да и какой женщине, полной жизни, может не понравиться Джейк Коранда?

Белинда больше не сомневалась: если Флер перестанет закрываться и защищаться, она сумеет сыграть сцену. А где она скорее всего сбросит свой панцирь, если не в постели Джейка Коранды?

Вопрос лишь в том, как ее туда уложить. Белинда закурила другую сигарету. Она не смогла заставить Джейка заняться любовью с Флер, но она все равно найдет способ добиться своего. Она облегчит ему дело. В голове Белинды складывались строчки. Она мысленно составила текст письма и тут же отвергла его. Другой вариант. Третий.

Наконец получилось то, что надо. Невероятно простой, почти прозрачный текст… Но в конце концов, это Голливуд, где обманы случаются каждый день и самое невероятное становится обыденностью.

Белинда взяла блокнот с нелинованными листками и экземпляр сценария Флер с пометками Джейка в качестве образца. Через несколько часов упорного труда она осталась довольна собой. Конечно, никто не будет изучать почерк с тщательностью графолога, а общее впечатление вполне правдоподобно. В шесть часов она разбудила телефонным звонком Дика Спано и сумела узнать все, что хотела, не раскрывая своих целей. Потом снова взялась за блокнот.

Флер вышла на кухню в девять и налила себе кружку кофе.

Потом поглядела на Белинду, сидевшую за столом в розоватом, как морская раковина, шелковом халате от Фернандо Санчеса. Она казалась усталой и невыспавшейся.

— Сколько времени еще ты намерена меня так наказывать, Флер?

— Я не наказываю тебя.

— Правда? Ты считаешь, что нормально четыре дня молчать?

Флер открыла холодильник и вынула пакет молока.

— Ты со мной очень плохо поступила, Белинда.

— Я уже поняла, дорогая.

Флер повернулась и удивленно посмотрела на мать.

— Я тоже не безупречный человек, Флер. Иногда тщеславные надежды, связанные с тобой, меня слишком увлекают. Ты особенная девочка, и мне не хочется позволить тебе самой забыть об этом.

Знаменитости живут по другим правилам. Твоя судьба была предопределена еще в момент зачатия. Успех у тебя в крови. Я люблю тебя всем сердцем, так что прости меня, детка.

Белинда казалась такой хрупкой, глаза блестели от слез. Флер подумала: ну почему она обижает человека, которого любит больше всех на свете? Ее охватила паника. А если бы не было Белинды?

Кем бы она стала? Она сама не знала, как это вышло, но ее руки уже обнимали мать.

— Конечно, я прощаю тебя. Я люблю тебя.

На лице Белинды задрожала улыбка, мать привлекла Флер к себе.

— Давай проведем день здесь. Отключим телефон и посидим у бассейна. Роза приготовит нам завтрак, на этот раз не думая ни о каких калориях.

Хотя Флер собиралась весь день кататься на лошади, она кивнула:

— Давай. Я согласна.

Днем, после суфле из артишоков и игры в карты, Белинда попыталась расспросить о случившемся на съемочной площадке, но Флер отказалась говорить. Она подумать про это не могла и не представляла, как в понедельник утром, после сцены раздевания, перед камерой она должна будет заниматься любовью с Джейком.

Тогда они решили одеться и пойти в кино. Когда Флер вышла из душа, Белинда появилась в комнате с почтой в руке.

— Я обнаружила в почтовом ящике странное письмо. Оно адресовано тебе, но на конверте нет штампа. Наверное, его кто-то бросил в ящик.

Флер развязала полотенце на груди и потянулась к конверту.

Надорвала его и вынула два листочка белой бумаги. Верхняя часть страницы была исписана неаккуратным почерком.

«Дорогой Цветик. Уже за полночь, у тебя в доме темно, поэтому я оставляю записку. Нам надо поговорить, я не могу ждать до понедельника. Пожалуйста, Цветик, если я для тебя не совсем пустое место, приезжай ко мне в субботу пораньше. Ты доедешь часа за три. Я кладу в конверт карту. Не огорчай меня, детка, ты мне так нужна. Джейк».

— Что там?

Флер отдала записку матери.

— Боже мой! Что могло случиться?

— Я не знаю. Как жаль, что я не взяла почту раньше. Теперь мне не доехать туда до темноты.

— Я упакую вещи, все, что надо для ночевки.

Никто из них не допускал, что Флер может не поехать.

Она оделась в то, что ей сунула Белинда. Кружевные трусы, нижнюю юбку, маленькое светлое хлопчатобумажное платье, босоножки леденцового цвета с ремешком вокруг щиколотки. Волосы Флер были мокрые, она их распустила, чтобы сохли. Перед выходом Белинда вдела ей в уши большие тонкие кольца, спрыснула духами. Только выехав на шоссе. Флер вспомнила, что второпях не надела даже лифчика.

Остановившись возле Санта-Барбары заправиться, она пожалела, что у нее нет телефона Джейка, — она бы позвонила ему сейчас. Вспомнив, какая настойчивость сквозила в записке, Флер снова заторопилась. Скользнув за руль, она в сотый раз попыталась вообразить, зачем ему понадобилась. Но мысль, пришедшая в голову сразу после прочтения письма, вытесняла все другие. Джейк наконец понял, что любит ее, он не хочет ждать и готов рассказать о своих чувствах немедленно. Она понимала, возможны другие причины, но эта ей нравилась больше всех.