Любовь на грани (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

И каждую ночь просыпалась вся покрытая холодным потом от того, что мои фантазии заводили меня так далеко, что между ног становилось жарко, и низ живота скручивала тянущая боль внутри. Я боялась этих снов и одновременно желала увидеть их. Ложилась с мыслью о нем и просыпалась с той же мыслью.

С каждым днем я все больше понимала, что влюбляюсь в него по уши. Его фотографии были везде, в моем телефоне на заставке, в закладках тетрадок и книг, что я читала. ОН был везде.

И когда его не было целую неделю, мне было так плохо, что я ходила вся больная. Пролазила все его странички в соцсетях, пытаясь выискать информацию о том, где он живет, хотела увидеть его хотя бы издалека. Но нет, мне не повезло. Я так и не нашла ни его адреса, ни телефона. Хотя телефон — это последнее, что мне нужно было. Позвонить я бы ему никогда не осмелилась. Да и вообще, как ему можно позвонить, если я при личной-то встрече не могу двух слов связать? Поэтому никогда с ним и не заговаривала, даже «привет» сказать — это для меня что-то запредельное.

В «Олимпик» так и продолжала ходить каждый день в надежде на то, что наконец увижу его там. И вот мои ожидания оправдались. Радость захлестнула с такой силой, что казалось, сердце вырвется наружу. Превратившись в птицу, оно взлетело ввысь и, сложив крылья, камнем падает вниз, замирая на это время в груди, а потом резкий удар о землю, и я задыхаюсь. На глаза наворачиваются слезы, смахиваю их ладонью. Что же со мной творилось в тот момент… Я готова была расплыться плавящейся карамелью возле его ног. Мое тело пробивал озноб. И это все длилось несколько минут. Пока он шел по залу до скаладрома, я впитывала в себя каждый его шаг, каждое его движения, запоминая, фиксируя его в своей памяти.

А потом он делает рывок и за несколько минут забирается на самую высокую стену. Это было настолько круто — наблюдать за четкими движениями его рук, за упругим телом, которое, словно змея, скользило средь выступов и захватов. Я только успела один раз вздохнуть, и уже Максим был на вершине. Я не могла оторвать от него взгляда, во рту пересохло. Минута, и парень спустился вниз. Еще минута, и он стоит перед нами, как спустившийся с небес ангел, только крыльев ему и не хватает. Я открыла рот и так же его закрыла, не в силах произнести ни слова. Капельки пота выступили у него на висках. Максим поднимает край футболки и вытирает лицо, при этом демонстрируя нам свой идеально прокачанный пресс, а на левом боку, начиная от самого пояса и вверх, к плечу, красуется тату взлетающего вверх дракона. Но его хвост затерялся под поясом. Мои щеки запылали. Я постеснялась даже представить себе, что там, ниже. Сзади послышался тихий стон, и я, закусив губу, тут же напряглась. Максим скользнул взглядом по собравшимся, но я так поняла, что он никого и не видел. Остановился на Марте, та расцвела, как майская роза, приосанилась, расправила плечи. Укол ревности был такой ощутимый, что пришлось сделать глубокий вдох, чтобы подавить стон. Я закрыла глаза и шагнула к нему.

— Максим, вы так круто сделали двенадцатиметровую высоту! — такой смелости я от себя не ожидала.

Максим усмехнулся.

— Вы потрясный, — говорю, а саму всю трясет, не могу с собой совладать.

Он стоит, смотрит на меня так внимательно, в его взгляде скользит понимание, что я стою перед ним такая, совсем ребенок. Усмешки я так и не успела заметить, он переводит взгляд снова на Марту, и тут же выражение его голубых глаз меняется, в них появляется блеск и ничем не прикрытое желание.

— Ну, я пойду, — смятение внутри нарастало.

— А, — он переводит взгляд на меня, — да, конечно, спасибо.

Я быстро ретировалась в раздевалку, смотреть на то, как он воркует с Мартой, было выше моих сил.

Зачем я к нему подошла, дура! Зачем вообще обратила на себя внимание? В груди сердце трепетало так, словно это только что не Максим сделал марш-бросок, а я. Кладу руку на грудь. Вздох разочарования. У меня даже грудь еще не выросла. Да и вряд ли вырастет. Мать бюстом не могла похвастаться и поэтому вставила себе импланты. Дура. Я закрыла лицо ладонями. О чем я вообще думаю? Запихнув в сумку вещи, я сбежала из «Олимпика», так и не закончив тренировку.

Два дня прошло с того момента, как я ушла из зала. Я не могла найти все это время покоя. Максим не выходил у меня из головы, а тут я еще узнала от отца, что «Полиночка» должна приехать приглядеть за мной, ведь я же маленькая еще совсем, мотаюсь по городу одна. Так и хотелось выкрикнуть ему: — «А ничего, что я как-то без нее все это время жила?!»

Но я сразу раскусила его планы. Он просто хотел преподнести ее приезд с выгодной для него стороны, чтобы я не сопротивлялась, потому как прекрасно знал, как я к ней отношусь.

Хотелось все бить и крушить, крушить и бить, но я не могла, потому что зависела от отца, и матери не было, а в интернат я уже передумала ехать. Ведь интернат не сможет оплатить мои походы в «Олимпик», а стоили они не дешево. Поэтому я набралась терпения и, закусив губу, смиренно кивнула.

— Вот и отлично, котя.

Когда же он поймет, что я уже давно не котя, а вполне себе взрослая девушка?

— Ты обязательно с ней подружишься.

Полина приехала спустя сутки, но подружиться с ней я не рвалась, да и не хотела. Зато я подружилась с ее кошкой. Сфинкс. Брр. Для меня это вообще были не кошки до приезда Дашки, а ужасные лысые инопланетные существа. Но Дашка — это совсем другое. Ее гладкая мягкая кожа успокаивала, умиротворяла меня. Я бы себе тоже такую завела.

Полина всячески старалась со мной подружиться, но мне было плевать на все ее попытки. Я хотела одного — чтобы она свалила обратно в свою Ирландию. После ее приезда отец перестал ночевать дома. Я все никак не могла понять перемену в его поведении. Почему же, когда мы были вдвоем, он никогда меня не оставлял одну, а здесь все резко изменилось. А спустя несколько дней я поняла, почему.

Проснувшись чуть раньше обычного, вышла из комнаты и практически нос к носу столкнулась с отцом, который выходил из гостевой спальни.

— Доброе утро, котя, — чмокнул он меня в щеку и протопал на кухню.

Я, хмыкнув про себя, зашла в ванную. Вот, значит, что. Они не спят вместе. Вот эта новость меня очень даже обрадовала, я поняла, что в их отношениях не так уж все и гладко, как хотел преподнести отец.

— Ты можешь пойти со мной в поход? — впервые за последнее время я заговорила с Полиной.

Он глянула на меня.

— Не знаю, — пожала плечами.

— У нас будет подъем в горы. В «Олимпике» собираются туристические группы, но меня не берут из-за того, что мне нет восемнадцати, — я глянула на нее так, как смотрят дети, прося то, что им очень-очень надо. — Пожалуйста. Очень хочу в поход, всего-то на две недели.

Я говорила с напором, или даже с натиском, у нее не было ни малейшего шанса.

— А у папы ты спрашивала?

«Есть!» — обрадовалась про себя я.

— С ним я все решу. Главное, что ты согласилась, — я выскочила из комнаты, подхватила на руки Дашку и шмыгнула к себе в комнату, прижимая кошку так сильно, что она недовольно мяукнула.

Две недели. Внутри меня все пело от удовольствия. Две недели я буду неотрывно находиться рядом с Максим. Ну и пусть, пусть он с этой Мартой, они все равно не подходят друг другу, и в конце концов он это поймет. Пусть он лучше с ней пока будет, а я подрасту и обязательно попробую отбить его у Марты. Губы растянулись в счастливой улыбке.

Это позже я узнала, что Максим оказался еще и женат, но в тот момент об этом и понятия не имела.

Марта нам всю голову продолбила своими правилами. Полина так и не смогла прийти ни одного раза, поэтому я пообещала тренеру, что все ей в деталях расскажу. Тем более, я знала, что в Ирландии дом Полины находится в горах. И она, скорее всего, не раз ходила по ним. Я рассказывала жене отца про инструктаж, она кивала, а сама находилась где-то далеко, не рядом со мной. Это было видно по ее опустошенному взгляду. Да и вообще, после благотворительно ужина, на который они ходили пару дней назад с отцом, она приехала сама не своя. Отец, как всегда, ночевал не дома, а вот Полина металась по квартире, как ужаленная в пятую точку осой. А потом затихла у себя в комнате и даже позавтракать не выходила. Может, с кем поругалась? Но я на этом не стала зацикливаться. Ее проблемы — не мои проблемы, так что пусть решает их сама.